Черная камея - Райс Энн (книги онлайн полные .txt) 📗
Чтобы окончательно убедиться, что панели золотые, я выбрал краешек одной из них у соединения с гранитом и поскреб охотничьим ножом. Под верхним слоем не было другого металла, а само золото оказалось мягким. Да, это было золото, много золота. Открытие меня совершенно огорошило. Сооружение поражало своей величавостью, красотой, монументальностью. Но кому был возведен этот памятник? Не могла же это быть могила Ревекки!
Конечно, здесь не обошлось без Безумца Манфреда. Это вполне соответствовало байроническому образу создателя Блэквуд-Мэнор, его неуемной фантазии. Никто другой не стал бы забираться так далеко и строить золотое надгробие. А с другой стороны, разве это мог быть мавзолей Безумца Манфреда? Кто же тогда его воздвиг?
Мой мозг не выдерживал обилия вопросов.
Безумцу Манфреду было за восемьдесят, когда он написал свое завещание. Я видел собственными глазами дату под документом. А на болото он сбежал в восемьдесят четыре.
Кто или что ожидало его на этом острове? Разумеется, на надгробии, если я правильно угадал, что именно передо мной, не было ни имени, ни даты, ни какой-либо надписи. Как это все-таки странно... Кто-то соорудил мавзолей из чистого золота и никак не определил его принадлежность.
Я решил зайти в дом позже, не торопиться. Для начала обошел остров. Он оказался не очень большим. Значительная часть его берегов была недоступна из-за кипарисовых деревьев – таких огромных я еще не видел. Между ними, там, куда кое-как проникал свет, росли дикая нисса и яйцевидный эвкалипт, создавая непреодолимый барьер, а справа от того места, где я высадился на берег, виднелись заросли черного дуба, граба и глицинии, которую я уже описывал.
Фактически на берег можно было высадиться только на том маленьком участке, где я это и сделал. Какая удача! Сплошное везение! А может быть, мне помогли какие-то другие силы?
Было очень тихо, если не считать монотонного гула пчел и пульсирующего дыхания самих болот.
«Гоблин», – позвал я, но он не ответил, а потом я почувствовал, как он проскользнул мимо и мягко, словно котенок, коснулся моей шеи.
«Здесь плохо, Квинн. Ступай домой. Там о тебе беспокоятся», – зазвучал в голове его голос.
Я не сомневался в его правоте, но не желал ему подчиняться.
«Что это за место, Гоблин? Почему ты сказал, что оно плохое?» – спросил я.
Гоблин не ответил, а, выждав паузу, вновь велел отправляться домой. Потом добавил:
«Вернулась тетушка Куин».
Последнее заявление меня сильно заинтриговало. Прежде Гоблин никогда не сообщал мне о местонахождении других людей. Но я пока не был готов покинуть остров!
Я присел на ступени. Лестница оказалась крепкой, что меня совсем не удивило: ее, как и весь дом, построили из кипариса; а это дерево никогда не гниет.
«Ревекка, – вслух позвал я, – ты здесь?»
На меня вновь накатила дурнота. Плывя в пироге, я немного побаивался этих приступов, а теперь позволил себе расслабиться, закрыл глаза и лег на спину под зеленый полог листвы, пронзенный солнцем.
На меня нахлынула волна, в которой смешались голоса, шепот, проклятия, женский плач...
Снова плакала Ревекка: «...ты не можешь меня так мучить», а затем послышалось мужское бормотание и только одно ясно прозвучавшее слово: «проклятая».
Потом кто-то рассмеялся.
«А ты чего ждала от меня!» – спросил чей-то голос.
Начался взволнованный разговор на повышенных тонах, но совершенно неразборчивый. С каждой секундой голоса отдалялись и вскоре совсем затихли.
У меня осталось ощущение тошноты.
Я почувствовал ненависть к тому голосу, который только что спрашивал: «А ты чего ждала от меня!», – и эта ненависть, я чувствовал, была небезосновательной.
Я поднялся и сделал глубокий вдох. Меня тошнило. Тошнило от чертовой жары. К тому же все тело было искусано комарами, что только усугубляло отвратительное самочувствие.
В такие жаркие дни я обычно не выходил из дома.
Подождав, пока голова прояснится, я поднялся по лестнице и вошел в дверь, которую кто-то оставил открытой.
«До чего обнаглели бродяги, никакого страха», – подумал я и, увидев, что дверь сделана из большого прямоугольного куска свинцового стекла, чистого стекла, почему-то пришел в ярость. В то же время во мне жила уверенность, что в доме я один.
Что касается комнаты, куда я вошел, она была идеально круглой, а окна в виде арок зияли пустыми рамами. Лестница слева вела на этаж выше, а справа находился большой проржавевший железный камин, прямоугольный по форме, с дымовой трубой и открытыми железными дверцами. Он был доверху набит полусгоревшими дровами и пеплом, часть которого даже просыпалась на пол.
В центре комнаты я увидел самую поразительную вещь: огромный мраморный стол на железной станине и кожаное с золотом кресло в римском стиле. Такие кресла люди теперь называют «директорскими». На самом деле таким креслам столько же лет, сколько Риму.
Разумеется, я сразу подошел к этому чудному столу и увидел современные ручки в тяжелом золотом цилиндре, связку длинных толстых свечей, сплавленных вместе на золотой тарелочке, и книги в мягких обложках, сложенные в небрежную стопку.
Я разложил книги в ряд, просматривая названия. Там было все – от популярной беллетристики, как высокомерно о ней отзываются, до книг по антропологии, социологии и современной философии. Я увидел атлас мира, словарь, несколько словарей в картинках для детей, а также историю Древнего Рима, изданную в карманном формате.
Я посмотрел года издания, не забыв взглянуть и на цены. Все книги оказались новыми, хотя и разбухли от болотной сырости.
Фитильки на свечках были черные, а лужица разлившегося воска на золотой тарелочке указывала на то, что свечи горели довольно долго.
Я был заинтригован. Нет, я был в шоке. Какой-то бродяга приходит сюда, чтобы читать. Какой-то бродяга греется здесь у камина. При этом сидит в золотом кресле, таком красивом, обитом мягкой коричневой кожей, на скрещивающихся ножках и с резными подлокотниками. Одна небольшая проверка ножиком убедила меня, что остов кресла сделан из чистого золота – такого же, как и тарелка, и цилиндр, в котором стояли ручки.
«Такого же, как и мавзолей снаружи, – прошептал я. (Я всегда начинаю говорить сам с собою вслух, когда волнуюсь.) – Значит, этот бродяга любит золото».
Столешница была из темного многоцветного мрамора и всем своим весом опиралась на железную станину.
Бродяга со вкусом и интеллектуальными запросами! Но как он или она сюда добирались, и какое все это имеет отношение к приступам дурноты, которые накатывали на меня по дороге на остров? Судя по всему, я имел дело с обычным нарушителем прав владения.
Я осмотрелся, обвел взглядом пустые окна. На полу под ними остались следы дождя. За окнами шелестела зеленая листва, испещренная солнечными пятнами. Я вновь ощутил слабость и отмахнулся от комара, назойливо пищавшего под ухом.
«Только то, что этот тип не лишен вкуса, вовсе не означает, что он не засел в эту минуту наверху, чтобы убить тебя, – напомнил я себе и, направившись к лестнице на второй этаж, громко выкрикнул: – Здравствуй, дом!»
Сверху не донеслось ни звука. Я был уверен, что дом необитаем. Если бы таинственный читатель побывал здесь совсем недавно, то книги не разбухли бы так сильно.
Тем не менее я вновь выкрикнул: «Привет! Я Тарквиний Блэквуд» – и медленно начал подниматься, прислушиваясь, не послышится ли сверху какой-нибудь звук.
Второй этаж оказался гораздо меньше и теснее первого, однако он был построен из того же крепкого материала, а свет проникал туда не только сквозь голые арочные окна, но и через купол.
Я едва обратил внимание на все эти детали, потому что в этой комнате было одно заметное отличие от той, что располагалась ниже: здесь меня ждало омерзительное, чудовищное зрелище.
К одной стене, как раз напротив каминной трубы, были прикреплены ржавые цепи, предназначавшиеся явно только для одной цели: для пленения человеческого существа. На цепях я увидел кольца для рук и ног. Вся эта груда железа – безоговорочное свидетельство чьего-то зверства – лежала на обломках человеческого черепа, окруженного густым, темным и вязким на вид веществом.
