Салимов удел - Кинг Стивен (книги онлайн полностью .txt) 📗
Пастор закрыл требник.
— Помолимся же, как учил нас Господь, — спокойно сказал он. — Отче наш, который на небесах…
— Нет! — пронзительно крикнул Тони Глик и стал проталкиваться вперед.
— Не дам забросать моего мальчика землей!
Потянувшиеся остановить его руки опоздали. Тони секунду качался на краю могилы, потом фальшивая трава смялась, подалась, он упал в яму и со страшным тяжелым стуком приземлился на гроб.
— Дэнни, вылезай! — взревел Тони.
— Батюшки! — сказала Мэйбл Уэртс и прижала к губам черный шелковый траурный платок. Светлые глаза жадно впитывали увиденное — так белка запасает на зиму орехи.
— Дэнни, черт побери, а ну перестань выкаблучивать, мать твою!
Отец Каллахэн кивнул двум мужчинам из тех, что выносили гроб, и те шагнули вперед. Однако лягающегося, заходящегося криком и подвывающего Глика удалось извлечь из могилы только после того, как вмешались еще трое, в том числе Паркинс Джиллеспи и Нолли Гарднер.
— Дэнни, прекрати сейчас же! Ты напугал маму! Ну, ты у меня получишь березовой каши! Пустите! Пустите… к моему мальчику… пустите, раздолбаи… аххх, Господи…
— Отче наш, который на небесах… — снова начал Каллахэн, и другие голоса подхватили, вознося слова к равнодушному щиту неба.
— …да святится имя Твое, да наступит царствие Твое, да будет воля Твоя…
— Давай, Дэнни, иди ко мне, слышишь? Ты меня слышишь?
— …как на небе, так и на земле. Хлеб наш ежедневный дай нам сегодня и прости нам…
— Дэнннниии…
— …долги наши, как и мы прощаем должникам нашим…
— Он не мертвый, не мертвый, пустите меня, засранцы несчастные…
— … и не введи нас во искушение, но избавь от зла. Во имя Господа нашего Иисуса Христа, аминь.
— Он не мертвый, — всхлипывал Тони Глик. — Не может этого быть. Ему, мать вашу, всего двенадцать.
Он бурно разрыдался и, несмотря на державших его мужчин, покачнулся вперед с опустошенным, залитым слезами лицом. Упав на колени у ног Каллахэна, Тони ухватил священника за брюки испачканными землей руками.
— Прошу вас, верните мне моего мальчика. Пожалуйста, перестаньте меня дурачить.
Каллахэн мягко взял его голову в ладони.
— Помолимся же, — сказал он.
Глик, сотрясаемый сокрушительными всхлипами, привалился к бедру священника.
— Господи, утешь этого человека и жену его в их скорби. Ты очистил это дитя в водах крещения и дал ему новую жизнь. Однажды, может быть, и мы присоединимся к нему, навсегда разделив радость небесную. Молим во имя Иисуса. Аминь.
Каллахэн поднял голову и увидел, что Марджори Глик лишилась чувств.
Когда все уехали, Майк Райерсон вернулся и уселся на край раскрытой могилы доесть полсэндвича и подождать возвращения Ройяла Сноу.
Хоронили в четыре, а сейчас было почти пять часов. Тени удлинились, косые лучи солнца пробивались теперь из-за высоких дубов на западе. Этот дрочила Ройял обещал вернуться самое позднее в четверть пятого — ну, так где он?
Сэндвич был с сыром и болонской колбасой — любимый сэндвич Майка. Впрочем, других он и не делал: вот одно из преимуществ холостяцкой жизни. Он дожевал и отряхнул руки, уронив несколько хлебных крошек на гроб.
За ним кто-то следил.
Майк ощутил это внезапно и наверняка. Он пристально осмотрел кладбище широко раскрытыми испуганными глазами.
— Ройял? Ты тут, Ройял?
Никакого ответа. В деревьях, заставляя их таинственно шелестеть, вздыхал ветер. За каменной оградой в колеблющейся тени вязов Майк разглядел надгробие Хьюберта Марстена и вдруг подумал про собаку Вина, насаженную на кладбищенские железные ворота.
Глаза. Безжизненные, лишенные эмоций. Следящие.
ТЬМА, НЕ ЗАСТАНЬ МЕНЯ ЗДЕСЬ. Словно услышав чей-то голос, Майк испуганно вскочил.
— Черт тебя побери, Ройял, — эти слова он выговорил громко, но спокойно, уже не думая, что Ройял где-то поблизости или вот-вот вернется. Придется заканчивать самому, а в одиночку он потратит уйму времени.
И засветло может не управиться.
Майк принялся за дело, не пытаясь понять охвативший его ужас, не задумываясь, с чего бы это сейчас ему так не по себе от работы, которая раньше никогда не тревожила его. Быстро, не делая лишних движений, он оттащил полоски поддельной травы от сырой земли и аккуратно сложил. Перекинув полотнища через руку, Майк отнес их в стоявший за воротами грузовик. Стоило оказаться за пределами кладбища, как отвратительное чувство, будто за ним следят, исчезло.
Положив траву в кузов пикапа, Майк вынул лопату, тронулся в обратный путь и замешкался. Он пристально посмотрел на открытую могилу — она, казалось, насмехается над ним.
Ему пришло в голову, что ощущение, будто за ним следят, пропало, как только из его поля зрения исчез гроб, ютящийся на дне ямы. Майку вдруг представился Дэнни Глик, лежащий на шелковой подушечке с открытыми глазами. Нет, что за глупость. Глаза им закрывают. Он не раз видел, как Карл Формен это делает. «Знамо дело, резиной клеим, — признался однажды Карл. — Кому охота, чтоб труп подмаргивал собравшимся, верно?»
Майк нагрузил на лопату земли и сбросил в могилу. Раздался глухой увесистый удар. Майк моргнул. От этого звука ему стало немного не по себе. Он распрямился и недоуменно поглядел на цветы. Кидают денежки на ветер, чтоб им. Завтра все будет завалено желтыми и красными хлопьями осыпавшихся лепестков. Что им так дались цветочки? Это было выше понимания Майка. Ну, собрался тратить деньги — так отдай их в Раковое общество, или в «марш десятицентовиков», или даже в дамскую благотворительность. Хоть какая-то польза.
Он сбросил вниз еще одну лопату земли и опять прервался.
Гроб, еще одна напрасная трата. Отличный гроб красного дерева, стоит, самое малое, тысячу зеленых, и вот он закидывает его землей. Денег у Гликов не больше, чем у прочих — кто ж дает похоронную страховку на детей? Наверное, заложили все до нитки… ради ящика, который зароют в землю.
Майк нагнулся, набрал на лопату земли и неохотно кинул в яму. Снова этот ужасный, не оставляющий надежды, глухой удар. Сырая земля уже припорошила крышку гроба, но полированное красное дерево поблескивало сквозь нее… ей-ей, неодобрительно.
