Ледяной укус - Мид Ричел (Райчел) (библиотека книг .txt) 📗
И потом: сладчайший из звуков. Передняя дверь открылась.
Мейсон воспользовался преимуществом того, что они заняты мной. Оставив Эдди с Мией, он обежал вокруг меня и, обхватив Исайю, потащил его к открытой двери. Тот развернулся с быстротой молнии и вскрикнул, когда в лицо ему хлынул солнечный свет. Он, конечно, испытывал страдания, но рефлексы отнюдь не утратил. Не выпуская меня и прихватив Елену, он вместе с нами рывком переместился с пятна света в глубь гостиной, причем Елену он тащил за руку, а меня за шею.
— Уводи их отсюда! — закричала я.
— Исайя… — начала Елена, вырываясь из его хватки.
Он толкнул меня на пол и развернулся, глядя вслед убегающим жертвам. Сейчас, когда он больше не стискивал мне шею, я хватала ртом воздух и неотрывно смотрела на дверь сквозь завесу волос. И успела увидеть, как Мейсон перетащил Эдди через порог, на солнечный свет, где они оказались в безопасности. Мия и Кристиан убежали раньше. Я едва не разрыдалась от облегчения.
Исайя в ярости повернулся ко мне — глаза черные, ужасные, — нависая надо мной с высоты своего огромного роста. Его лицо всегда выглядело жутко, но сейчас… Сказать «отвратительно, злобно, чудовищно» значило ничего не сказать. Он схватил меня за волосы и вздернул вверх. Я закричала от боли, а он наклонил голову, так что наши лица оказались практически прижаты друг к другу.
— Ты жаждала укусов, девчонка? Хотела стать «кровавой шлюхой»? Ну, это мы можем устроить, во всех смыслах этих слов. И тебе не будет приятно. И это не оцепенение. Это больно — принуждение работает в обе стороны, знаешь ли, и я могу заставить тебя поверить, что ты испытываешь самую жуткую боль в жизни. И я могу сделать так, что умирать ты будешь долго, очень долго. Ты будешь кричать. Ты будешь плакать. Ты будешь умолять меня прекратить мучения и позволить тебе умереть…
— Исайя, — в гневе воскликнула Елена, — просто убей ее наконец! Если бы ты сделал это раньше, как я говорила, ничего не произошло бы.
Не отпуская меня, он сверкнул глазами в ее сторону.
— Не смей прерывать меня!
— Ты слишком любишь эффекты. — Клянусь, она по-настоящему подвывала. Никогда не думала, что стригои на такое способны, это выглядело почти комически. — И слишком расточителен.
— Не смей дерзить мне!
— Я голодна. Я всего лишь говорю, что нужно…
— Отпусти ее или я убью тебя.
Мы все повернулись на этот новый голос, мрачный и полный ярости. В дверном проеме стоял обрамленный светом Мейсон с моим пистолетов в руке. Несколько мгновений Исайя молча разглядывал его, а потом сказал почти скучающим тоном:
— Ну давай попробуй.
Мейсон не колебался. Он всадил в грудь Исайи всю обойму. С каждой пулей стригой слегка вздрагивал, однако продолжал стоять и не отпускал меня. Вот что такое быть старым, могущественным стригоем, поняла я. Пуля в бедре причиняет боль молодой вампирке. Но Исайя? Получить подряд несколько пуль в грудь для него просто досадная неприятность.
Мейсон тоже осознал это, его лицо окаменело, когда он отбросил пистолет.
— Уходи! — закричала я.
Он все еще стоял на солнце и, значит, в безопасности.
Но он не послушался меня, бросился к нам, покинув спасительный свет. Я удвоила силы, стараясь отвлечь от него внимание Исайи. Увы. Исайя оттолкнул меня к Елене, когда Мейсон был еще на полпути к нам, молниеносным движением блокировал его и схватил, как прежде меня.
Только в отличие от меня он не стал вздергивать его за волосы и разражаться долгой, угрожающей тирадой об ожидающей его мучительной смерти. Исайя просто остановил Мейсона, сжал его голову обеими руками и резко повернул ее. Послышался тошнотворный хруст. Глаза Мейсона широко распахнулись… и стали пустыми.
Со вздохом раздражения Исайя швырнул обмякшее тело Мейсона туда, где, вцепившись в меня, стояла Елена. Она упала рядом с нами. Перед глазами все поплыло от головокружения и тошноты.
— Вот, — сказал Исайя Елене, — может, теперь ты уймешься. И оставь мне немного.
ДВАДЦАТЬ ДВА
Меня охватили ужас и шок, даже мелькнула мысль — теперь душа моя ссохнется, а мир прямо здесь и сейчас подойдет к концу. Потому что после такого он не мог существовать дальше. Ничто и никто не может продолжать существовать дальше после такого. Мне хотелось затопить криком боли всю вселенную. Мне хотелось плакать, пока я не растаю. Мне хотелось упасть рядом с Мейсоном и умереть вместе с ним.
Елена отпустила меня, по-видимому решив, что я не представляю собой опасности, находясь между ней и Исайей, и повернулась к телу Мейсона.
Все чувства во мне замерли, я просто действовала не раздумывая.
— Нет. Не прикасайся к нему.
Я не узнавала собственного голоса. Елена закатила глаза.
— Вот еще наказание! Я начинаю понимать Исайю — тебя действительно нужно заставить страдать, а потом убить.
Отвернувшись от меня, она опустилась на пол и перевернула Мейсона на спину.
— Не прикасайся к нему! — завопила я.
И толкнула ее, практически без толку. В ответ она тоже толкнула меня, чуть не сбив на пол. Мне с трудом удалось удержаться на ногах. Исайя с интересом наблюдал за нами, явно забавляясь. Потом он перевел взгляд на пол: четки Лиссы выпали из кармана моей куртки. Он подобрал их. Стригои могут прикасаться к освященным предметам: рассказы, будто они боятся креста, — чушь.
Нa освященную землю, правда, они ступать не могут. Он перевернул крест и провел пальцем по выгравированному дракону.
— А, вещичка Драгомиров, — задумчиво произнес он. — Я и забыл о них. Ничего удивительного. Она что, одна осталась? Или их двое? Тут и помнить-то не о чем. — Взгляд его ужасных красных глаз сфокусировался на мне. — Ты знаешь кого-нибудь из них? Нужно заняться ими в ближайшие дни. Не слишком трудно…
Внезапно я услышала взрыв. Вода вырвалась из аквариума, разнеся стекло вдребезги. Осколки полетели и в мою сторону, но я не обращала на них внимания. В воздухе вода объединилась и кривобокий шар. И он поплыл. К Исайе. У меня просто челюсть отвисла при виде этого. Он тоже смотрел на шар, больше с изумлением, чем со страхом. По крайней мере, до тех пор, пока вода не окутала его голову и не стала душить. Его невозможно не только застрелить, но и задушить. Однако он явно чувствовал себя чертовски дискомфортно.
Его руки взметнулись к лицу в отчаянной попытке содрать с себя воду. Без толку. Пальцы просто проходили сквозь нее. Елена забыла о Мейсоне и вскочила.
— Что это? — взвизгнула она и начала трясти Исайю в бесполезной попытке освободить его. — Что происходит?
И снова я не раздумывала, я действовала. Рука сжала большой осколок стекла разбитого аквариума. Зазубренный и острый, он порезал мне руку.
Метнувшись вперед, я вонзила осколок в грудь Исайи, целясь в сердце, расположение которого так долго училась находить во время учебных занятий. Исайя испустил придушенный водой крик и рухнул на пол. Его глаза закатились — он потерял сознание от боли. Елена смотрела на меня — столь же шокированная, как я, когда Исайя убил Мейсона. Исайя, конечно, не был мертв, просто временно сброшен со счетов. Судя по выражению лица Елены, она не предполагала, что такое возможно.
Самым разумным в этот момент казалось броситься к двери и выбежать на безопасный солнечный свет. Вместо этого я рванула в противоположном направлении, к камину. Схватила один из висящих над ним антикварных мечей и повернулась к Елене. Бежать далеко не было нужды, поскольку она уже пришла в себя и устремилась ко мне.
Она зарычала от ярости и попыталась схватить меня. Я никогда не училась работе с мечом — зато меня учили сражаться с любым оружием, которое окажется под рукой. Действуя неуклюже, но эффективно, я использовала меч, чтобы не подпускать к себе Елену.
Она обнажила белые клыки.
— Я заставлю тебя…
— Страдать, заплатить за все и пожалеть, что я вообще на свет родилась?
На память пришел бой с мамой, когда я все время занимала оборонительную позицию. Сейчас гак действовать нельзя, нужно атаковать. Сделав выпад, я попыталась нанести удар Елене. Неудачно. Она предвосхищала каждое мое движение. Внезапно за ее спиной застонал Исайя — он начал приходить в себя. Она оглянулась, всего на долю мгновения, но этого хватило, чтобы нанести ей удар мечом по груди. Я разрезала ткань рубашки и поцарапала кожу, не больше. Тем не менее она вздрогнула и посмотрела на свою грудь, явно в панике. Думаю, воспоминание об осколке стекла в сердце Исайи все еще свербило в ее сознании. Именно это мне и требовалось.
