Демоны - Ширли Джон (читать книги полностью .TXT) 📗
В этот момент к ним подъехал еще один незнакомец, совершенно другого сорта – в разбитом трехколесном электрическом драндулете, крыша которого представляла собой наклонную солнечную батарею. Это был крупнотелый высокий человек с вислыми седыми усами, длинными седыми волосами, крючковатым носом и большими свирепыми карими глазами, в пыльном тюрбане и черно-желтой просторной одежде, хлопавшей на ветру. Он выпрыгнул из своей машины, что-то крича на смеси турецкого и русского, а затем перейдя на английский:
– Уберите отсюда этих иностранцев! – Он широкими шагами подошел к джипу, размахивая руками, словно предупреждая о грозящей лавине. – Уберите их отсюда! Увезите их подальше! Нам здесь не нужны никакие антропологи! Они ходят и вынюхивают! Они печатают в своих книжках наши священные секреты! Они выискивают зарытые клады! У нас нет никаких кладов, у нас нет никаких древностей, кроме старых развалин, а они все приходят и приходят!
– У нас больной ребенок… – начала Мелисса.
– Я не могу заботиться обо всех больных детях! У нас здесь не госпиталь! Нам не нужны антропологи!
Командир, которого, как выяснилось мимоходом, звали Акеш, заговорил с разъяренным стариком на их диалекте. Пока они орали друг на друга, Ньерца, наклонившись, прошептал Мелиссе:
– Он спрашивает его, откуда старый суфийский дервиш может знать, что мы антропологи. Старик говорит, что прекрасно знает, кто мы такие: мы знаменитые антропологи, «известные» в худшем смысле этого слова, что мы постоянно шныряем вокруг и тревожим его покой. Он кричит, чтобы командир увез нас отсюда.
Акеш орал на старика: ему не нравилось, что им командуют. Резко повернувшись к Ньерце и Мелиссе, он что-то раздраженно сказал тоном, не допускающим дальнейшего обсуждения. Ньерца перевел:
– «Я приказал ему забрать вас в свой монастырь – это руины по ту сторону равнины. Он должен понять, что мы не так легко подчиняемся командам, отдаваемым старыми дураками в вонючих одеждах…» Что-то вроде этого… Он говорит, что пошлет с нами нескольких из своих людей, чтобы они присматривали за всем, пока он с остальными не найдет бандитов. Командир не очень понимает, что здесь происходит, но, – Ньерца улыбнулся, – он клянется, что докопается до самого дна.
Старик, услышав эти новости, снова возмущенно закричал, ругаясь на нескольких языках. Но не прошло и минуты, как уже вел свою развалюху впереди джипа и одного из внедорожников, показывая им дорогу к Старому Храму у подножия отвесной песчаниковой скалы.
Первое впечатление Мелиссы от храма было смутным – большая часть ее внимания была прикована к Маркусу, – но у нее осталось представление о многоярусном величественном сооружении, вырубленном в желтом песчанике прямо в толще скалы, частью действительно разрушенном, в других местах поддерживаемом деревянными балками, с пристроенным к нему небольшим сооружением из оштукатуренных бетонных блоков, очевидно, недавней постройки. Дым поднимался из трубы, сделанной из цемента и кирпичей; длинные тени скрывали источенные песком черты трехрукого божества – или демона, – вырезанного из целой глыбы в сорока футах над ними.
Затем они поспешили внутрь. Ньерца положил дрожащего мальчика на тюфяк в теплой комнате, освещенной только светильником и пламенем каменного очага, в котором горел природный газ. Трое гэбэшников остались ждать в передней комнате, где стены и пол были покрыты коврами в персидском стиле. Молчаливая пожилая женщина принесла им чай. Они шутили друг с другом и смеялись, довольные тем, что им досталось такое приятное задание – сидеть в уютной комнате, попивая чай.
Старик с ястребиным лицом и вислыми усами закрыл дверь внутренней комнаты, заглушив хриплые голоса стражей, и опустился на колени перед мальчиком.
Смущенная Мелисса с изумлением наблюдала за стариком. Выражение его лица сейчас было совершенно другим. Ничего, кроме мягкой озабоченности, не отражалось на нем, когда он потрогал лоб Маркуса, пощупал его пульс.
– Мальчик серьезно болен, – сказал он по-английски. – Похоже, что это какая-то форма холеры. Должно быть, он выпил что-нибудь не то. Но я думаю, что мы сможем его вылечить. Сейчас принесут лекарство.
Он бегло улыбнулся им кривой улыбкой и повернулся к более молодому человеку в современной военной форме и очках с металлической оправой, который поспешно вошел в комнату, неся нечто напоминавшее каменный кувшин. Он был наполнен черной жидкостью, в которой плавали какие-то неопределимые на взгляд комки. На стенке кувшина каллиграфическими буквами было вырезано слово «шар».
Маркус лежал, мотая головой в лихорадке, его глаза были закрыты.
Старик сел рядом с мальчиком и взял кувшин в руки; он подмигнул Мелиссе и закрыл глаза. Потом поднял кувшин, и его руки задрожали, когда что-то вышло из него, прошло сквозь его руки и вошло в кувшин. Темное вещество в кувшине, казалось, заплясало. Старик просто сидел… сидел на протяжении нескончаемой минуты и еще одной, держа в поднятых руках кувшин.
Из соседней комнаты донесся взрыв циничного смеха – кто-то из охранников отпустил шутку на туркменском. Этот неожиданный звук, казалось, подтолкнул Мелиссу к самому краю некого внутреннего горнила, о котором она не подозревала. Она почувствовала, что вот-вот упадет туда и сгорит дотла в страхе за Маркуса, в чувстве покинутости теми силами, которые до сих пор направляли ее жизнь. Ньерца похлопал ее по плечу. Тощий смуглый человек в хаки и очках продолжал стоять у двери, молчаливо наблюдая.
«Но я все же здесь, в том самом месте, куда мы стремились, проделав столь долгий путь, – сказала она себе. – Пока что мы в безопасности. Здесь могут помочь Маркусу. Возможно».
Или, возможно, старик был просто еще одним шарлатаном. Они встречались достаточно часто.
Затем старик открыл глаза и жестом приказал Мелиссе подойти и приподнять голову мальчика. Она неловко опустилась на колени рядом с сыном и обхватила его плечи, поднимая и придерживая безвольно болтавшуюся голову. Маркус застонал и едва приоткрыл глаза. Старик поднес открытый кувшин к губам мальчика, наклонил так, чтобы несколько чайных ложек жидкости попало ему в рот, – и мальчик отпрянул, кашляя, тряся головой, строя ужасные гримасы.
– Нет! Это… нет!
– Да. Тебе надо выпить это, мальчик, – мягко сказал старик. – Ты выпил что-то плохое; теперь выпей хорошее, пусть даже оно плохо на вкус. Так часто бывает.
– Нет! Мама, меня от этого стошнит!
– Скажите, пожалуйста, что это такое? – спросила Мелисса. Старик пожал плечами.
– Травы. Хорошие травы, настоянные. Долго объяснять.
– Маркус сказал больше, чем мы слышали от него за последнее время, – заметил Ньерца. – И это после нескольких глотков!
Она медленно кивнула.
– Маркус, прошу тебя. У нас нет времени добираться до больницы.
Маркус, извиваясь, попытался отодвинуться от кувшина, зажимая рот рукой.
– Нет!
– Хорошо, – сказал вислоусый старик. Он махнул молодому – его помощнику, как предположила Мелисса – и сказал ему несколько слов на своем языке. Тот улыбнулся и пошел к очагу, откуда принес старые кузнечные мехи с ручками. Глаза Маркуса широко раскрылись. Старик продолжал: – Хорошо, мальчик, – тебя зовут Маркус, верно? – тогда мы нальем лекарство сюда, в эту штуку, и… – он издал два крякающих звука, один за другим, -… и закачаем его тебе сзади. Для этого нам не потребуется твое сотрудничество. Давай, Хайрам, неси масло. Оно нам потребуется для того, чтобы ввести инструмент внутрь. Переверни мальчика на живот.
Все это он говорил с серьезным лицом, но Мелисса все же отчаянно надеялась, что он блефует.
Блефовал он или нет, однако это сработало. Маркус затряс головой и широко раскрыл рот. Все с тем же бесстрастным лицом старик поднес кувшин к губам мальчика, и Маркус принялся пить. Он давился, кашлял, но глотал, пока не выпил около половины темного отвара.
– Думаю, этого достаточно, – сказал старик. – Теперь обними мальчика и молись за него. Он будет спать.
