Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 1 - Коллектив авторов (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Перевод: А. Черепанов
Август, 2018
Роберт Макнэйр Прайс
ПОД НАДГРОБИЕМ
Роберт М. Прайс. «Beneath the Tombstone», 1984. Рассказ из цикла «Мифы Дерлета» (ответвление от межавторского цикла «Мифы Ктулху. Свободные продолжения»).
Впервые на русском языке.
Источник текста:
Сборник «The Book of Iod.The Eater of Souls & Other Tales» (1995)
К вечной жизни никто не стремится, кроме дураков.
Мудрый вместо этого жаждет покоя забвения.
Ты сможешь уснуть и отдохнуть в гробу,
Что станет твоим щитом от нежелательных гостей.
И если Старший Знак начертан на глине,
Он будет держать бессменную вахту против шаркающего врага. — Книга Иода
Предисловие автора
Эта история началась как дружеская пародия на фантастический рассказ Августа Дерлета в духе Лавкрафта, изданный в шестом номере журнала «Crypt of Cthulhu». В расширенной и переписанной форме она стала чем-то большим, чем дань Дерлету, и появилась на страницах журнала «Footsteps». Но это также дань уважения и Генри Каттнеру. История использует некоторые из характерных тем Каттнера, такие, как мертвец, ожидающий в могиле, и «Книга Иода». Возможно, главная концепция этой книги-каббалистическая, поскольку Каттнер использует такие термины, как Тиккун и Кадеш. Гностический элемент проистекает из-за сходства между словами «Iod» и «Iao», греческого сокращения имени «Yahweh», которое часто использовалось в синкретической магии эпохи эллинизма (см. Ханс Дитер Бетц (ред.), «Переводы греческих папирусов по магии» и Джон Гейджер, ред., «Проклятые таблички и связывающие заклинания из древнего мира»); ср. с «Io Sabbaoth, Ialdabaoth» в гностических текстах.
В рассказе «Под надгробием» содержится первое упоминание о таинственной деревушке Тофет, штат Пенсильвания, о которой позднее напишет и Лин Картер. Это название является одним из обозначений, используемых пророком Иеремией для проклятой Долины Хинном, находящейся за пределами Иерусалима, где почитатели Молоха когда-то приносили в жертву младенцев. Позднее эта долина превратилась в мусорную свалку, куда сбрасывали тела тех, кто не мог получить достойного погребения на священной земле. Тофет — исторический прототип того места, «где червь не умирает, и пламя никогда не гаснет».
Первая публикация: «Footsteps TV», 1984.
I
Не могу точно сказать, почему мой эксцентричный дядя Авессалом выбрал меня в качестве наследника его мирского имущества. Бог знает, что у него остались и другие родственники, которые были ему ближе, чем я, или, по крайней мере, я предполагал, что они где-то существуют. Во всяком случае я мог лишь вспомнить, что со времён семейных праздников моего детства я мало общался со своим дядей. Я не мог представить себе, почему он вдруг вспомнил обо мне.
Тем не менее, 5 марта я сложил свои вещи в машину (это было достаточно легко сделать, так как вещей у меня мало) и отправился в старый особняк, находящийся среди низких холмов округа Ланкастер, что в штате Пенсильвания. Маленькие города никогда мне особо не нравились, но время было такое, что я не собирался отказываться от свободного дома, независимо от того, в каком он состоянии и в какой глуши находится.
Деревушку, в которой поселился мой дядя, было не так-то просто найти. На дорожных картах она не значилась, и даже местные жители, у которых я спрашивал, как проехать к деревне, похоже, не слышали о Тофет. Возможно, я неправильно произносил это слово. Я лишь знал, что название для деревни было взято из Библии, но это же относилось и к большинству других городов и деревень в этом районе. Этот факт стал очевидным, когда я бесцельно проехал через некоторые из них. Если мне суждено было заблудиться, то округ Ланкастер выглядел, по крайней, мере живописным местом для этого. Но к вечеру я всё же нашёл Тофет, благодаря указаниям владельца небольшого магазина и автозаправки возле дороги.
Деревня оказалась крошечной, действительно захолустной. Когда я оказался там, для меня уже не составило труда найти дом дяди Авессалома. На самом деле он был расположен в нескольких милях от остальной части деревни, поэтому мне стало интересно, подпадает ли моё наследство под муниципальную юрисдикцию. Старый дом возвышался во всём своём декадентском величии посреди дикой сельской местности. Он был в довольно хорошем состоянии, хотя и мрачным на вид. Это впечатление усиливалось благодаря серии нарисованных мелом и краской колдовских знаков высоко над карнизом. Конечно, я весь день видел подобные символы и мемориальные доски и оценил их как настоящие образцы народного творчества. Но я постоянно задавался вопросом: насколько серьёзно местные фермеры из амишей и меннонитов относятся к этим колдовским знакам? Вряд ли эти благочестивые люди использовали колдовские символы в качестве украшения, но, безусловно, их религия была одинаково недружелюбна и к суевериям, и к ведьмам с их проклятиями.
У меня был ключ, и несмотря на то, что замок был ржавый, он легко открылся; я вошёл в дом и стал осматриваться. Даже для того, чтобы обойти первый этаж, мне понадобилось много времени. Проходя из передней через гостиную и кабинет, я был весьма впечатлён декором. Обшитые дубовыми панелями стены должны были придавать интерьеру определённое ощущение тепла, но почему-то этого не чувствовалось. Возможно, это произошло из-за пренебрежения к искусной работе по дереву. В течение короткого времени, прошедшего с момента смерти моего дяди, покрытие лаком не могло стать таким тусклым, если бы его не игнорировали задолго до этого. Дядя Авессалом, должно быть, не разделял привередливость предыдущего поколения. Возможно, он, как и многие эксцентричные отшельники, вообще не обращал внимания на мирские вещи, его разум был занят чем-то другим. Ржавый замок на входной двери уже являлся признаком того, что дядя не заботился о мелком ремонте. Фактически, единственная работа по дому, которая, кажется, его беспокоила, — содержать ковёр в чистоте; я заметил это только потому, что загадочные геометрические узоры в переплетении нитей ковра привлекли моё внимание. Они не были бы настолько отчётливыми, если бы старый Авессалом не ухаживал за ковром. Что-то в этом странном переплетении показалось мне знакомым, возможно, случайное сходство с колдовскими символами на внешней стороне дома. Что ж, это неважно.
В кабинете мой взгляд переместился от унылой отделки стен к забитым книгами полкам и, наконец, к портрету в раме, висящему над камином. Конечно, портрет изображал самого дядю Авессалома. Как я уже говорил, я не видел этого человека с детства, но лицезрение этой картины мгновенно заполнило пробелы, которые годами увеличивались в моей памяти. Это действительно он. Мастерство художника ухватило даже намёк на скуку и раздражение, которые старик, должно быть, испытывал, позируя для портрета, — трудная работа, навязанная ему, без сомнения, каким-то надоедливым кузеном. Насколько же родственники раздражали этого человека, стремящегося только к молчанию, чтобы он отверг их притязания и оставил своё имение только мне!
Во всяком случае, я стал его наследником, и имущество моего дяди было достаточно дорогим, несмотря на довольно странный пункт в его завещании, что я должен сжечь несколько книг из обширной библиотеки и засыпать удивительно большой подвал в доме.
Вскоре я приготовился выполнить первое из этих обязательств, и развёл огонь в огромном старом камине. В любом случае, мне нужно тепло, рассуждал я, поэтому почему бы мне заодно не позаботиться и о деле? Чем быстрее я исполню завещание, тем скорее собственность станет моей по закону.
