Подарок тьмы - Янкин Роман (книги онлайн бесплатно серия TXT) 📗
Я медленно повернула голову и увидела на двери магазина, из которого только что выбралась, большую черную птицу. Уцепившись когтистыми лапами за верхний край металлического полотна и склонив набок голову с увесистым клювом, она сидела прямо надо мной и, не мигая, изучала меня.
Если честно, то я никогда особенно не разбиралась в птицах. Нет, попугая от воробья или, скажем, голубя от синицы я, конечно, могла отличить, но вот, например, грача от вороны… А тут я почему-то была просто стопроцентно уверена в том, что это была ворона. И не просто ворона, а именно та самая, которую сегодня утром пыталась изгнать из пустого школьного помещения Арина Родионовна!
Я попятилась, споткнулась о какой-то булыжник и чуть не растянулась на асфальте, просто каким-то чудом сумев удержать равновесие. Тогда ворона дернула головой с мощным клювом и громко гортанно каркнула. И этого оказалось вполне достаточно, чтобы заставить меня отскочить в сторону, а потом пулей, будто меня кто-то преследовал, вылететь из мрачного переулка и со всех ног помчаться по улице. Мимо высокой кирпичной стены и заброшенного пустыря, мимо бетонных построек и полуразрушенных деревянных домишек…
Только оказавшись на оживленном участке улицы и заметив, что прохожие с удивлением косятся на меня, я заставила себя перейти с бега на торопливый шаг и уже вскоре юркнула в знакомую арку.
Несколько раз нажав на кнопку звонка и услышав за дверью в прихожей переливы «Лунной сонаты», я нащупала в кармане свой ключ и, зачем-то опасливо оглянувшись, два раз повернула его в замочной скважине. Бабушки дома еще не было, и я с облегчением перевела дух. Пытаться что-то объяснять ей мне сейчас хотелось меньше всего на свете. Тем более что даже себе самой я при всем желании ничего не смогла бы толком объяснить. Обрывки несвязных мыслей беспорядочно путались в голове, сталкивались и тут же, никак не желая собираться вместе, отскакивали друг от друга и вновь разлетались в разные стороны. Какой-то зловещий магазин, девушка с безжизненным взглядом, жутковатые картины, черные свечи, да еще и эта знакомая ворона в придачу… Стоп! Знакомая ворона – это, по-моему, уже слишком! А может быть, у меня просто поехала крыша? Интересно, такое бывает? Жил себе человек на белом свете, на здоровье особенно не жаловался, голову никогда не ушибал, а потом вдруг раз – и все…
Захлопнув дверь квартиры, я первым делом подскочила к висевшему на стене прихожей большому зеркалу и принялась дотошно изучать собственное отражение. После чего немного успокоилась. Отражение было очень даже ничего себе. Не идеал, конечно, но в целом все нормально… В том смысле, что кандидата в психбольницу я в зеркале не обнаружила. А увидела вполне нормального человека четырнадцати лет, с длинными светлыми волосами и голубыми глазами. Ну подумаешь, прическа растрепана и щеки пунцовые! После такого кросса это даже нормально! Немного успокоившись, я еще раз придирчиво оглядела себя с головы до ног и вдруг заметила крепко зажатую в левой руке коробку с карандашами. И в это время в тишине прихожей запиликала мелодия знаменитого произведения Бетховена, известившая меня о возвращении домой бабушки. От неожиданности я разжала пальцы, и коробка выскользнула из руки. Звонок в дверь повторился, и я, подчиняясь какому-то непонятному чувству, словно не желая, чтобы бабушка увидела карандаши, быстренько отпихнула упавшую коробку ногой под шкаф. Проскользив по линолеуму, черный футляр уехал в заданном направлении и со стуком ударился о плинтус. Я схватила с тумбочки расческу, торопливо привела в порядок волосы и, еще раз мельком взглянув в зеркало, поспешила к двери.
Глава третья
День рисования
Если для кого-то начало неотвратимо наступающего учебного года не считается особо волнующим событием, то можно смело утверждать, что этот счастливчик наверняка не относится ни к первоклашкам, ни к новичкам, и уж точно не является директором учебного заведения.
Мы же с бабулей оказались как раз среди тех, на кого первосентябрьская ответственность обрушилась в полную силу. Именно поэтому весь остаток дня бабушка то деловито шелестела какими-то документами, то принималась что-то чистить и гладить. Вернее, не что-то, а мою новую форму и свой костюм, предназначенный для особо торжественных случаев. Убедившись в том, что все уже почищено и проглажено, она возвращалась к своим умным бумагам, после чего перемещалась на кухню, к шипящим сковородкам и фырчащим кастрюлям. Я для порядка вертелась поблизости, всем своим видом демонстрируя кипучую деятельность. Время от времени подскакивала к телефонной трубке и терпеливо выслушивала бесконечные наставления и пожелания, которыми щедро забрасывали меня мама и папа.
И только перед сном, когда я уже забралась в постель, растворившиеся в суете уходящего дня воспоминания, связанные с моим визитом в тот подозрительный магазин, вновь вернулись. И я очень четко, до самых мельчайших подробностей, представила увиденные там картины. Три сюжета, врезавшихся мне в память…
На первом холсте были изображены ноги. Самые обычные. Ничего особенно страшного в них вроде бы и не было. Ни ужасных ран, ни крови, ни каких-нибудь там жутких следов несчастного случая! Ну, в общем, ноги как ноги. Явно не принадлежащие ни уродливому чудовищу из ночного кошмара, ни сошедшей со страниц глянцевого журнала манекенщице. Но вот как раз в этом-то и заключалась вся фишка! Они были изображены так… В общем, было сразу понятно, что эти самые ноги, чем-то напоминающие открученные конечности манекена, не принадлежали вообще никому, а существовали сами по себе. Отдельно от тела. Только вот для манекена они выглядели слишком уж реально! Словно неизвестный художник писал их с натуры, а они стояли и позировали. А потом взяли и ушли. И до тех пор где-то ходили… Не исключено, что поблизости. И в любой момент могли появиться вновь… Прямо рядом с тобой!
Со второй картины смотрела чаша в виде человеческого черепа. Да-да, именно смотрела! Я где-то читала, что древние скифы делали чаши из отсеченных голов поверженных в честном бою врагов, если считали тех своими достойными противниками и доблестными воинами. Они отделывали их золотом и драгоценными камнями, а во время больших праздников пили из них вино. Страшновато, конечно, но чаша с увиденной мной сегодня картины была значительно страшнее. На ней совсем не было никаких ювелирных украшений. Но зато у нее были глаза! Не темные провалы, а именно глаза… Одновременно живые и безжизненные. Точно такие же, как у девушки из магазина…
На третьем полотне был изображен… светло-серый холст. Вернее, не изображен. Он просто таким и был. Обычным куском натянутой на раму плотной ткани, по самому центру которого проходила мастерски прочерченная тонкая линия, имитирующая разрез. По бокам этого разреза, словно нанесенного острым лезвием, холст как бы расходился в разные стороны, и сквозь отверстие проглядывало нечто пугающе-черное.
Ноги… Чаша из черепа… Рассеченный холст… Снова ноги… Потом опять зловещая чаша… И вновь разрез с проглядывающей тьмой…
Ужасные картины исчезали и тут же появлялись опять. И кружились вокруг меня. Одна за другой. Снова и снова. Или это я кружилась, подхваченная какой-то сумасшедшей каруселью, и с бешеной скоростью проносилась мимо подстерегающих меня на каждом очередном повороте одних и тех же завораживающе-жутких полотен? Ноги… Чаша… Холст… Все быстрее и быстрее! И вскоре я перестала их различать. И, крепко зажмурившись, продолжала вращаться в струящейся из разреза на холсте и неотвратимо заполняющей все вокруг темноте…
А когда карусель, наконец, остановилась, я открыла глаза и с удивлением обнаружила, что темноту сменила серая мгла. Внезапно сзади раздался тихий скрип. Я подскочила и, резко обернувшись, обнаружила в дверном проеме бабулю.
– Что случилось? – пробормотала я, еще не успев окончательно проснуться.
– Случилось утро, – невозмутимо ответила бабушка. – Пора вставать и собираться в школу.
