Лондонские оборотни - Стэблфорд Брайан Майкл (читать книги онлайн полные версии .txt) 📗

Для де Лэнси молитва всегда была принуждением. Он тайно восставал против нее, будучи еще ребенком, и лишь, соблюдая приличия, делал вид, что молится, хотя, всегда предполагал, что молитвы многих других искренни, идут от сердца, и могут быть услышаны и действенны. Он даже завидовал Мэллорну с его неколебимой верой в Господа из Писания и сэру Эдварду с его такой же непоколебимой верой в то, что этот Господь не существует. Ему казалось, что любая, даже самая крайняя из позиций, более надежна и достойна уважения, чем метания между Богом и нелепыми предчувствиями.

Он обнаружил, что его рука опять тянется к кобуре, как будто движимая своей собственной волей. Де Лэнси уже не раз и не два отдергивал ее, но теперь настроение изменилось, и побудило его к иному образу действий. Пистолет был полностью заряжен, но поставлен на предохранитель. Он достал его и начал перекидывать из руки в руку.

Наконец, держа пистолет в одной руке, другой он постучал трубкой о ближайший камень, вытряхивая пепел, засунул ее в карман, и встал.

Завершив ритуал, он не нашел никакой причины оставаться снаружи, может быть только разбойники-бедуины нагрянут в лагерь под покровом ночи, в надежде разжиться тем, что попадется ценного и полезного. Но Египет не такая уж воровская страна, как принято было считать. В действительности, бедуины, вероятно, избегали это место, так же, как те, бедняки, отказавшиеся от хорошего жалованья, только бы не углубляться в глубь холмов. Видимо, для подобного выбора имелась некая необыкновенная причина.

Света, пробивающегося из палаток, лунного и звездного сияния вполне хватало, чтобы различать очертания двух мастаба, развалины, раскопы и природные расщелины и трещины, которые могли бы служить местом захоронения древнейших предков современных египтян.

Еще день назад четверым путешественникам не терпелось заглянуть в те немногие из древних сооружений, которые не полностью рухнули и не оказались забиты песком. Даже здесь среди иззубренных скал, высоко над паводковой равниной, время не пощадило гробницы, и за одно то, что здесь вообще можно было что-то увидеть, следовало благодарить хорошо потрудившихся недавних исследователей. Обычно такие места, когда их раскапывали, оказывались подозрительно пусты. Новые исследователи не находили никаких признаков древних статуй, украшений или амулетов, а колодцы, которые вели в глубокие камеры, где когда-то стояли саркофаги, большей частью оказывались полны мусора.

Оглядывая в неясном свете звезд неясные очертания холмов и строений, де Лэнси не мог избавиться от ощущения, что есть в этом месте еще нечто, что тайное и загадочное, то, что нельзя объяснить словами. Тысячи лет назад древние приносили сюда своих мертвых и пользовались естественными расщелинами и трещинами в скалах до того, как начали строить первые примитивные гробницы из кирпича и камня, и кое-какие из их захоронений может быть еще не тронуты. Возможно, любители антиквариата антиквары, побывавшие здесь, задержались недолго, лишь беглого исследовав мастаба. Скорее всего, из-за того, что было неизмеримо меньше славы и романтики в раскопках додинастических останков, чем в исследовании Долины Царей. Но это не доказывало, что здесь нечего открывать. Возможно, думал де Лэнси, в одной из этих примитивных гробниц, скрыты останки прошлого, более отдаленного, чем описано в папирусных свитках фараонов. Не так уж и трудно поверить в это нынешней ночью, когда долина так живописно залита лунным светом, создавая причудливые тени.

Внезапно он вздрогнул. Тени двигались. Он попытался успокоиться, трезво и рационально рассуждая о том, что луна и звезды непрерывно движутся по небу, а, следовательно, движутся и тени. Но как же могут двигаться тени в глубине гробниц? Эта мысль разорвалась в его сознании, голова закружилась, и он ужасом подумал, что пистолет в его руке совершенно бесполезен. Какой прок в пулях при встрече с армией призраков?

Он снова и снова повторял, что не мог ничего заметить, что тени не могут двигаться, и что ему, конечно, что-то мерещится. Но это была ложь, кто-то или что-то перемещалось в глубине раскопов, и он видел это.

Де Лэнси хотел, было, воззвать к Богу, моля о помощи и защите, но понял, что неискренняя молитва теперь ему не поможет. Не мог он позвать Таллентайра или иезуита, ведь перед ним была только толпа бесплотных призраков, а он не считал себя трусом. Ему хватало храбрости признаться в своем страхе в палатке, когда пришлось к слову, но сейчас он не мог решиться, позволить сэру Эдварду Таллентайру увидеть свой неприкрытый страх перед лицом неясных теней, крадущихся в ночи.

Но они неотвратимо приближались. Он был в опасности.

Он бросился к палатке, которую делил со священником, но уже знал, что не успеет достичь ее. Воздух вокруг него вдруг стал осязаемым, как будто сгустился и затвердел, сковывая де Лэнси и препятствуя движению. Уильям вновь попробовал уверить себя, что все это ему мерещится, но сопротивление, когда он пытался шагать… пытался бежать…

Он больше не мог шагнуть и шагу, и остановился, какая-то сила удерживала его на месте. Вдруг его несколько раз швырнуло из стороны в сторону, неожиданно грубо и небрежно, и поволокло, спотыкающегося, к склону холма, к гробницам. Там столпились в ожидании другие призраки, похожие в сумраке на огромных черных жуков-скарабеев.

«Я не полезу живой в могилу!» — Метались его мысли. — «Я не позволю, забрать мою душу, прежде положенного срока. Я не готов еще испытать опасности посмертного странствия! Мое время еще не пришло! Я не раб фараонов, и принадлежу к иному племени. Вы меня не получите!». Но он с отчаяньем понял, что для царства этих темных сверхъестественных сил держава королевы Виктории — лишь зыбкий мираж. Мощь и грозное величие, приписываемые ей в цивилизованном мире, здесь никого не устрашат. Для этих теней существует иной мир и иные законы.

Он сделал еще одну отчаянную попытку добраться до палатки. Но его усилия были похожи на усилия спящего, бегущего во сне, и натыкающегося на невидимую преграду. Неведомая сила подняла его над занесенными песком скалами и потащила к одной из мастаба, в темную иззубренную щель, где когда-то давно сгинувшие грабители прорубили для себя проход в кирпичной кладке.

Постигнув вдруг их истинную цель, он понял, в каком направлении требуется прилагать усилия, если он желает противиться теням. Это понимание, пусть запоздалое, дало ему силу для борьбы с тем, к сему его хотели принудить. Он ощутил, что его сапоги вновь соприкоснулись с твердым камнем, что он твердо стоит на земле. И стоит на месте, неподвижно, больше не беспомощный. Движение теней казалось стало более неистовым и менее согласованным, они как будто предались безумной пляске, точно беспомощные насекомые, которые носятся вокруг оплывающей свечи. Может быть они — всего-навсего рабы некоей бурлящей энергии, а их видимый облик и враждебность человеку — лишь кратковременная иллюзия?

Стоя прямо и стараясь не двигаться перед лицом неведомой силы, которая пыталась затащить его в гробницу, де Лэнси почувствовал, что нечто обследует его, ощупывает каждый изгиб его тела, каждое углубление на лице, каждую деталь одежды. Он попытался не дышать, чтобы не вдохнуть, не впустить это любознательное неведомое внутрь себя, где оно охватит его сердце и забьется вместе с ним, и с кровью разнесется по венам.

«Так это место суда?» — Подумал он. — «Я приведен к Престолу Божию, где свиток моей души будет развернут, чтобы явить запись моих грехов?» В воздухе раздался звук: довольное мурлыканье, такое, какое могла бы испустить избалованная кошка, упивающаяся привычной лаской. «Если бы мне только удалось выстрелить», — подумал он, — «Кто знает, не исчезли бы все эти призраки в один миг, не унеслись бы в заслуженное забвение, испугавшись огня, созданного человеком?» Мысль показалась настолько здравой и взвешенной, сто он не сразу смог в это поверить. Но разум не полностью покинул его, поскольку к страху с самого начала примешивалось известное любопытство. Где в воздухе мордочка этого похожего на кошку создания? Где его коготки? Чем еще оно может заявить о себе? Мурлыканье было нежным и прельстительным, нов то же время злобным и опасным. Уильям почувствовал, что безнадежно затерялся в лабиринте парадоксов.