Ночь триффидов - Кларк Саймон (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
— Думаешь, они еще эволюционировали? Но почему сейчас?
— А почему бы и нет? Когда окружающая среда меняется, все живое должно меняться вместе с ней, если не хочет пополнить ряды динозавров, повторить судьбу вымершей птицы дронт или уподобиться тасманийскому тигру. — Гэбриэл в задумчивости потёр подбородок. — Думаю, что качественный скачок в эволюции триффидов произошел, когда погасло солнце. Условия, как я сказал, резко изменились. — Но процесс эволюции растягивается на тысячи лет.
— Согласен. В обычной обстановке и с давно известными видами жизни. Но мы имеем дело не с нормальным представителем флоры. Мы имеем дело с растением, которое не только нарушило все законы природы, но и переписывает их, чтобы как можно быстрее достигнуть поставленной цели — захватить землю.
Я снова поднял руки — и снова услышал, как неторопливая дробь перешла почти в ровный гул. — Звук производят лишь те растения, которые находятся на возвышении, — заметил я. — Те, что за вездеходами, не меняют поведения.
— Это потому, что они тебя не видят, — сказал Гэбриэл и добавил: — Последнее слово я беру в кавычки. — Что-то говорит мне, — улыбнулся я, — что, если бы мой отец вдруг оказался здесь, у вас нашлось бы о чем потолковать. Мои же познания в ботанике, увы, рудиментарны. — Я спрыгнул с пня. — Итак, Гэйб, как же, по-твоему, они глазеют? Никаких признаков органов зрения я у них не замечаю.
— По-моему, это не оптическое зрение.
— Не оптическое?! Не понял. Насколько...
— Подожди... — остановил он меня. — Далеко не все животные пользуются оптическим зрением. И кроме того, как ты помнишь, я употребил слово «видят» в кавычках. — Он немного помолчал. — Возьми, к примеру, дельфинов. У них есть глаза, но, охотясь на рыбу, они больше полагаются на звук.
— Ты говоришь о каком-то естественном эхолоте?
— Да. Но их прибор намного тоньше и точнее тех грубых электронных аппаратов, которыми владеем мы. Дельфин издает щелкающие звуки с частотой примерно три сотни в секунду. Этот звук отражается от рыбы, и эхо, попадая на нижнюю челюсть дельфина, проникает в его среднее ухо, а оттуда — в часть мозга, ответственную за преобразование звуков. Однако самое замечательное в этом во всем то, что дельфин не слышит звуки. Он их «видит». И мы знаем, что «видит» он трехмерное изображение рыбы, за которой охотится. А поскольку звук способен проникать сквозь мягкие ткани, дельфин «видит» не только внешний, с позволения сказать, облик рыбы, но и то, что внутри, — скелет и наиболее плотные органы.
— Брось, Гэбриэл! По-твоему, триффиды «видят» эхо издаваемых ими звуков?
— Уверен. Полагаю, они улавливают эхо чашечками или, вернее, раструбами на верхушках стеблей. Только посмотри, они обладают совершенной для антенны формой. Припомни блюдца радаров. А этих, — он кивнул в сторону вездеходов, — отделяет от нас бронированная преграда, и они нас «не видят». Но если мы уберем «Джамбо», триффиды «увидят» не только нас, но и то, что мы ели на ужин.
— Если ты прав, это весьма печально. Иметь противником растение, которое способно ходить и убивать, уже достаточно скверно. Но если оно при этом еще и видит в темноте... — Я пожал плечами. — Похоже, баланс сил снова сместился в их сторону.
— Согласен, — кивнул Гэбриэл, и по его глазам я понял, что он серьезно обеспокоен. — Но я все время задаю себе один и тот же вопрос: чем они удивят нас в следующий раз ?
Если триффиды и готовили для нас сюрпризы, то до поры до времени хранили их в тайне. Между тем число триффидов, толпящихся вокруг стены из вездеходов, постоянно возрастало. Большую часть времени они лишь слегка покачивались и постукивали отростками, старательно исследуя, если верить гипотезе Гэбриэла, как нас, так и окружающий их мир. Мы старались не подходить близко к машинам, чтобы случайно не попасть под удар. Других забот, кроме как беречься от триффидов, у нас не было. Мы разговаривали, поглощали сухие пайки, а время от времени, оставляя безопасный лагерь, отправлялись пополнять запасы дров. По этому случаю те, кто уходил, влезали в плотные костюмы вроде скафандров, а на голову напяливали прозрачные пластиковые шлемы цилиндрической формы.
Сэм Даймс первые два дня ходил отрешенный, погруженный в свои мысли. Его постоянно терзали сомнения, и говорить он стал крайне неуверенно. Но на третий день Сэм снова стал самим собой — таким, каким все его привыкли видеть. Хотя неуверенная манера речи пока еще сохранялась. Все эти «ум...», «ам...» и «хм-м...» слышались даже чаще, чем раньше. Но когда вам казалось, что он вот-вот умолкнет, дар речи к нему возвращался, и слова начинали сыпаться одно за другим без всяких пауз. Присущая ему жизненная энергия постепенно возвращалась. Когда Сэм оживлялся, он начинал расхаживать взад— вперед, постоянно жестикулируя. И тогда слова срывались с его языка, как у прирожденного оратора.
Один вездеход он отправил для тайного наблюдения за нашей бывшей базой. Экипажу было приказано вернуться сразу, как только мародеры Торренса уйдут из лагеря.
На третий день у нас появились, если можно так выразиться, гости. Вначале мы увидели трех шагающих по равнине мужчин. Ритм их движения говорил о том, что эти люди привычны к долгим переходам. «Лесовики», опасаясь нападения, приготовились к бою, но таинственные путники предпочитали держаться подальше от нашей линии обороны.
Я сумел рассмотреть, что группа состоит из двух молодых людей и одного старика. Длинные волосы были связаны на затылке в хвост и ниспадали на спины. Одежда была сшита из яркой ткани, на спинах — набитые под завязку вещевые мешки. В мешках, как мне казалось, должны были находиться шкурки пушных зверей. На плечах у каждого с одной стороны висел лук, с другой — колчан со стрелами.
И эти люди (такие сцены мне уже приходилось наблюдать) шагали между триффидами так, словно это были не растения-убийцы, а обыкновенные яблони.
Охотники-алгонкины задержались на несколько мгновений, чтобы проверить, не представляем ли мы для них опасности. Видимо, решив, что мы не станем творить никаких безобразий, они продолжили путь, даже не оглянувшись. Все трое легко и привычно шагали сквозь заросли триффидов.
Триффиды знали об их присутствии — я видел, что чашечки на их верхушках обратились раструбом в сторону индейцев, — однако не делали никаких попыток нанести удар. Сэм Даймс внимательно смотрел вслед уходящим индейцам, а затем, повернувшись ко мне, сказал:
— Насколько бы наша жизнь стала веселее, если бы мы смогли овладеть подобным фокусом.
Примерно через час после того как «гости» скрылись за горизонтом, вернулся посланный на рекогносцировку вездеход. Перебросившись несколькими словами с командиром экипажа, Сэм подошел к нам.
— Люди Торренса ушли, — сказал он с каменным лицом. — Пора возвращаться.
Я понял, что дело плохо.
Сэм знаком дал команду разместиться по машинам, и мы без промедления двинулись на север. Я не питал ни малейшей надежды на то, что увижу по возвращении что-нибудь хорошее.
Глава 27
Возвращение
Возвращение в лагерь проходило в атмосфере мрачного ожидания. Но то, что мы там увидели, превзошло худшие прогнозы.
Силы вторжения Торренса покинули лагерь, и сейчас, видимо, все оставшиеся корабли полным ходом шли на север, в Нью-Йорк. Нашему взору открылась картина чудовищных разрушений. Некоторые следы боя до сих пор вызывали содрогание. Вездеходы вошли в лагерь через проломы в изгороди. Вся территория была заполнена триффидами. Они почти не обратили на нас внимания, поскольку были увлечены трапезой. Берег реки был усеян обломками разбитых артиллерией десантных судов. Чуть выше по течению мы увидели полузатопленные остовы летающих лодок. Перед уходом захватчики изувечили самолеты. Они сделали все возможное, чтобы максимально осложнить нам жизнь. Разграбили хранилища топлива и склады провианта. От домов остались лишь головешки, уголья да пятна золы на земле. Чуть позже, когда участок земли в одном из углов лагеря был очищен от триффидов и надежно огорожен вездеходами, Сэм Даймс, взобравшись на броневик, произнес речь.
