Ползущие - Ширли Джон (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
– Что это за дичь? Откуда она взялась?
– Чарльз, это передатчик. Он усиливает определенный тип волн. Я сама его сделала.
– Сделала сама? И что?
– Масса людей изготавливает такие передатчики. Неужели ты не замечал их?
– Да, когда ты сказала, я начал припоминать. Мэри, что происходит? Да объясни же мне, Бога ради!
– Просто расслабься. Если расслабишься, будет почти не больно.
И Хелен увидела, что хрупкая маленькая Мэри Найет взяла своего крупного и сильного мужа за глотку и потащила его назад и вниз. Преподобный дергался и вопил:
– Мэри! Что… Мэри! Что? Не надо!
И видела, как миссис Найет стала коленями на грудь мужу, выдвинула у себя изо рта блестящую, шипастую, словно бы живую, металлическую штуку и губами протолкнула ее в рот мужу.
Хелен не вскрикнула, она едва сумела удержать крик, но все равно поняла: миссис Найет видела, как она протолкнулась сквозь занавес и, спотыкаясь в темноте, понеслась к лестнице. Ощупью отыскала ступени и полезла по ним, обдирая колени и щиколотки. Выскочила через боковую дверь на небольшую автостоянку (где-то в глубине мозга всплыла удивленная мысль, что она способна так быстро двигаться), прыгнула в мини-фургон, в котором обычно возила детей в воскресную школу, и вырулила на улицу прежде, чем Мэри вышла и стала смотреть ей вслед.
И только тут Хелен подумала: «Оказывается, миссис Рансайтер была все же права».
Но в полицию она пойти не посмела. Придется выдумать какой-нибудь другой предлог, чтобы позвать их в церковь.
Вся в липком поту, тяжело дыша, она, наконец, добралась домой, сразу бросилась к телефону на кухонной стойке и набрала 911.
– Да! Алло! – Собственный голос резанул ей ухо сухим треском. – Я хочу сообщить… о нападении. Женщина напала на своего мужа в церкви. Она просунула ему в горло какую-то металлическую вещь.
– А как ваша фамилия?
– Хелен Фарадей. – О Господи. – Во рту у нее пересохло, голова затуманилась и кружилась.
– Оставайтесь на месте. Мы сейчас кого-нибудь пришлем.
– Нет-нет, пожалуйста, пошлите кого-нибудь в церковь.
– Разумеется, только оставайтесь на месте.
Связь прервалась, и Хелен повесила трубку. И тут ей пришло в голову, что ее не спросили, какая церковь и что там, были за люди. Но внезапно она ощутила, что боится перезванивать, хотя и сама не могла понять почему. Ладно, через несколько минут здесь будет полиция. Она сообщит им, какая церковь и о ком речь.
Она скажет им: «Миссис Найет убила своего мужа в церкви Помазания Господня».
Но была ли та женщина действительно Мэри Найет? Хелен теперь было трудно думать о ней как о Мэри Найет.
Она выпила немножко розового вина, которое держала для особых случаев, и почти успокоилась, и тогда ей пришло в голову, что в городе она видела немало таких передатчиков – как раз таких штук, как эта демоническая женщина соорудила в подвале церкви.
К чему удивляться, что дьявол использует технологические достижения? Порно распространяется по интернету, телевидение чудовищно пропитано сексом, люди бормочут в сотовые телефоны в то время, когда им следовало бы молиться.
А потом ей пришло в голову еще кое-что. Эти передатчики в Квибре были повсюду, значит, это может быть какой-то общегородской заговор! Насколько он распространился? Как можно его долго скрывать без помощи…
В дверь раздался резкий стук. Волна паники смыла ее со стула возле кухонной стойки и бросила к двери черного хода. Она выскочит через заднюю калитку в тот грязный проулок между домами и убежит отсюда.
Но у задней двери тоже ждала полиция, они даже не потрудились придумать какое-нибудь объяснение. Там был белый полисмен, судя по табличке у него на груди – Уортон, и еще один, по виду – китаец, этого звали Чен. Они просто схватили ее за руки и, вопящую, поволокли в полицейский фургон, который ждал в проулке, – огромный черно-белый фургон. Там, прицепленный наручниками к железной стойке, уже находился невысокий смуглый испанец с трагическими глазами.
Хелен отбрыкивалась и визжала:
– Кто-нибудь! Помогите! – И почти вырвалась. Тогда один из офицеров, она не заметила, кто именно, ударил ее – один раз, но очень сильно, над правым ухом, чем-то вроде дубинки. Ей стало плохо, голова закружилась, и она упала на колени рядом с арестованным испанцем. Они грубо свели ей кисти, надели наручники и вылезли, не произнеся ни слова. Хелен чувствовала, что на плечо ей стекает из уха горячая кровь.
Дверь фургона захлопнулась, прогремел стальной засов, полицейские сели в кабину, заработал мотор, и фургон поехал.
– Простите, что они вас избили, – сочувственно проговорил пленнице с испанской внешностью.
Хелен подняла на него глаза, замигала от боли, которую вызвало это простое движение, и расплакалась. Он сочувственно покивал. Она все плакала и плакала, а фургон ехал и ехал. Через пару минут Хелен сглотнула и задала вопрос:
– Куда они нас везут?
– Думаю, на кладбище… или в здание возле него. – Испанского акцента у него не было. Центрально-калифорнийский. – Насколько мне удалось выяснить, там в старом сарае вход в туннель, который проходит под кладбищем.
Тут Хелен заметила, что на мужчине была полицейская куртка, но распахнутая и с оторванными пуговицами, а его рубашка испачкана кровью.
– Но вы же все… вы ведь полицейские, верно?
– Они не полицейские. Больше не полицейские. А я – да, я все еще полицейский. Потому-то я и сказал «простите». – Он говорил очень тихо, за шумом мотора она едва различала слова. Казалось, он высказывает запоздалые мысли. У нее возникло чувство, что он уже махнул на себя рукой и считает, что погиб. – Я должен был их остановить, это мой долг, – продолжал он. – Я и еще некоторые ребята, которые тоже догадались. Вы ведь понимаете, они не могли захватить все отделение. Кажется, они не в состоянии изменить сразу всех. Сначала им нужно что-то сделать, что-то, используемое в начале преобразования, и это занимает какое-то время. В отделении осталось только несколько ребят, и некоторые из них знают все только наполовину. Я кое-что заподозрил и обратился в отдел юстиции и в оклендскую полицию. Я звонил по всему району Залива. Пытался даже позвонить в Вашингтон. – Он грустно усмехнулся. – Это я считал, что говорю с отделом юстиции и с полицией Окленда. На самом деле не так. Они перехватили все телефонные линии. И выходящие звонки сотовых телефонов. Все звонки, направленные в правоохранительные учреждения, возвращаются в… Не знаю, как назвать, нечто вроде коммутатора, который они контролируют. Так что вы говорите вовсе не с тем, с кем думаете. Если в сообщении есть что-то для них опасное, они вас забирают. Если же звонят, например, из-за кражи в винном магазине, думаю, они переключат на настоящих полицейских. А вы не понимаете, почему вам приходится все рассказывать дважды. Я мог бы и лично съездить в Окленд, но они ведут очень плотную слежку. – Он вздрогнул и с усилием сглотнул. – Уже забрали массу людей, когда они пытались звонить и просить о помощи. Как вас и меня.
Его голос стих. Фургон все покачивался, Хелен хотелось броситься на пол и забиться в истерике. Она издала воющий звук, но сумела перебороть себя. Помолчав, полицейский добавил:
– Да-а-а, они… они почти изолировали город. К тому же они наблюдают за местами вне города, которые могут быть для них опасны. – Его голос снова прервался, он отвернулся.
– Что они с нами сделают?
Какое-то время он молчал. Потом фургон стал вроде бы куда-то въезжать, и он ответил:
– Если они смогут вас изменить, то так и сделают. Или убьют и используют на запчасти.
Тогда Хелен начала молиться. На нее нашел транс, она даже стала говорить на непонятном языке и продолжала, когда пришли за нею и испанским полицейским и забрали их.
И пока их тащили и швыряли на заляпанный красным пол старого сарая, она все ждала, что Бог вмешается… Но когда палачи с деловым видом отрезали маленькому полицейскому голову, она начала подозревать, что Бог не ответит на ее молитвы… на этот раз.
