Цикл оборотня (сборник рассказов и повестей) - Кинг Стивен (книги .TXT) 📗
Пару раз Джо пытался убрать изображение с телевизора, и вот теперь ей стало ясно почему. Да уж, будьте уверочки. У Джо, конечно, имелись высосанные из пальца оправдания. «Как-то неловко держать Иисуса на телевизоре, когда мы смотрим „Втроем веселее“ или „Ангелы Чарли“, – говорил он. – Почему бы тебе не поставить его на комод в спальне, Бека? Или… знаешь что? Почему бы не убрать его на комод до воскресенья, а тогда можешь принести его вниз и поставить на телик, пока будешь смотреть Джимми Суоггарта, и Рекса Хамбарда, и Джерри Фолуэлла? Голову прозакладываю, Иисусу Джерри Фолуэлл нравится куда больше, чем „Ангелы Чарли“.
Она отказалась.
– Когда приходит мой черед на четверговый покер, ребятам это не по вкусу, – сказал он в другой раз. – Никому не хочется, чтобы Иисус Христос смотрел на него, когда он надеется прикупить карту к флэшу или пополнить стрейт.
– Может, им не по себе, потому что они знают, что азартные игры – дело рук Дьявола, – отрезала Бека.
Джо, хорошо игравший в покер, оскорбился.
– Значит, фен для сушки волос – это тоже дело рук Дьявола, как и кольцо с гранатом, которое тебе так нравится, – сказал он. – На какие шиши они куплены? Может, вернешь их, а деньги пожертвуешь Армии Спасения? Погоди, по-моему, чеки у меня в ящике.
После этого она согласилась, чтобы Джо поворачивал Иисуса лицом к стене на вечер одного четверга в месяц, когда его грязные на язык, дующие пиво дружки приходили к ним играть в покер… но и только.
И вот теперь ей стала ясна истинная причина, почему он хотел избавиться от этого изображения. Конечно, он с самого начала понимал, что изображение это магическое. Ну… пожалуй, более подходящее слово – «священное», а магия – это для язычников: охотников за головами и католиков и всех вроде них. Ну, да ведь в конечном счете между ними никакой разницы нет, верно? Все это время Джо наверняка чувствовал, что изображение это особое, что через него будет изобличен его грех.
Ну конечно, она должна была догадываться, что кроется за этой его озабоченностью в последнее время, должна была понимать, что есть причина, почему он по ночам больше к ней не лезет. Но, правду сказать, это было облегчением – секс ведь оказался именно таким, как ее предупреждала мать – омерзительным и грубым, иногда болезненным и всегда унизительным. И еще: она ведь иногда ощущала запах духов на его воротничке? Если так, то и этого она не желала замечать, и не замечала бы и дальше, если бы седьмого июля изображение Иисуса на «Зените» не заговорило. Теперь она поняла, что, кроме того, не замечала третьего обстоятельства: примерно тогда же, когда прекратилось лапанье и воротнички запахли духами, старик Чарли Истбрук ушел на пенсию, и на его место с фол-мутской почты перевели женщину по имени Нэнси Фосс. Она догадывалась, что эта Фосс (кого Бека теперь мысленно называла просто «Эта Шлюха») была лет на пять старше ее и Джо, то есть было ей под пятьдесят, но в свои пятьдесят она была худощава, ухоженна и привлекательна. Сама Бека за время брака немного прибавила в весе – со ста двадцати шести фунтов до ста девяноста трех, в основном после того, как Байрон, их единственный птенчик и сын, улетел из гнезда.
Продолжать и дальше не замечать она не могла. Если Эта Шлюха на самом деле получает удовольствие от животного сексуального соития с его хрюканьем, дерганьем и заключительным выбросом липкой дряни, которая слегка попахивала рыбьим жиром, а с виду походила на дешевое средство для мытья посуды, значит, Эта Шлюха сама мало чем отличается от животного, и это, бесспорно, освобождало Беку от неприятной обязанности, пусть исполнять ее приходилось все реже. Но когда изображение Иисуса заговорило и совершенно точно сообщило ей, что происходит, не замечать она уже больше не могла. Она понимала, что надо будет что-то сделать.
Изображение в первый раз заговорило сразу после трех часов в четверг. Через восемь дней после того, как она выстрелила себе в голову, и примерно через четыре дня после того, как ее решимость забыть, что это дырка, а не просто метка, наконец начала оказывать действие. Бека шла в гостиную из кухни с небольшим угощением для себя (половина кофейного рулета и пивная кружка с «Кул-Эйд»), чтобы смотреть «Клинику». Она уже больше не верила, что Люку удастся найти Лору, но у нее не хватало духу полностью отказаться от надежды.
Она нагнулась, чтобы включить «Зенит», и тут Иисус сказал: «Бека, Джо ложится на Эту Шлюху во время каждого обеденного перерыва на почте, а иногда вечером после закрытия. Однажды он до того взъярился, что вставил ей, когда якобы помогал сортировать почту. И знаешь что? Она даже не сказала: „Подожди хотя бы, пока я не разложу срочные отправления“.
Бека взвизгнула и пролила «Кул-Эйд» на телик. Просто чудо, подумала она, когда обрела способность думать, что кинескоп не взорвался. Кофейный рулет полетел на ковер.
– И это не все, – сказал ей Иисус. Он прошел через половину картинки – Его одеяние колыхалось у Его лодыжек – и сел на камень, торчавший из земли. Он зажал свой посох между коленями и мрачно посмотрел на нее. – В Хейвене творится много чего. Ты и половине не поверишь!
Бека снова взвизгнула и упала на колени. Одно колено точно впечаталось в рулет, и малиновая начинка брызнула в морду Оззи Нельсона, который пробрался в гостиную посмотреть, что там творится.
– Господь мой! Господь мой! – вопияла Бека. Оззи с шипением удрал на кухню, где забрался под плиту, а с его усов медленно капало липкое варенье. Он оставался там до конца дня.
– Ну, все Подсоны никуда не годились, – сказал Иисус. К Нему приблизилась овечка, и он хлопнул ее Своим посохом с рассеянным раздражением, которое даже в этом ее ошеломленном состоянии напомнило Беке давно покойного отца. Овечка отбежала, чуть-чуть колыхаясь из-за эффекта трехмерности. Она исчезла из картинки – словно бы изогнувшись, когда скрывалась за краем… ну, да это просто обман зрения, твердо решила Бека. – Ну совсем никуда не годились, – продолжал Иисус. – Дед Джо был блудником чистейшей воды, как ты прекрасно знаешь, Бека. Всю жизнь им его довесок заправлял. А когда он заявился сюда, знаешь, что мы сказали? «Мест нет», – вот, что мы сказали. Иисус наклонился вперед, все еще сжимая Свой посох. «Оправляйся к мистеру Раздвоенное Копыто там внизу, – сказали мы. – Квартиру себе ты найдешь, не сомневайся. Вот только твой новый домохозяин, наверное, сильно тебя поприжмет», – сказали мы.
Тут, против всякого вероятия, Иисус подмигнул ей… и вот тогда Бека с воплем вылетела из дома.
Задыхаясь, она остановилась на заднем дворе. Волосы, такого светло-мышиного цвета, который и заметить-то трудно, упали ей на лицо. Сердце у нее в груди колотилось с такой силой, что она перепугалась. Слава Богу, что хоть никто не слышал, как она кричала, и не видел ее. Они с Джо жили в дальнем конце Ниста-роуд, и близкими их соседями были Бродски, полячишки в замызганном трейлере. И до них – добрых полмили. Услышь ее кто-нибудь, так подумал бы, что в доме Джо и Беки Полсонов появилась какая-то свихнутая.
«Так ведь у Полсонов в доме завелась свихнутая. Верно? – подумала она. – Если ты и вправду веришь, что Иисус на картинке начал с тобой разговаривать, значит, ты свихнулась. Папочка избил бы тебя до третьего посинения, чтобы думать такого не смела: до первого посинения за вранье, до второго посинения – за то, что поверила своему же вранью, а до третьего – чтоб не орала. Бека, ты таки свихнулась. Изображения не разговаривают».
– Да… и это тоже ничего не говорило, – внезапно раздался другой голос. – Этот голос исходил из твоей собственной головы. Не знаю, как это может быть… откуда ты могла узнать такое… Но было именно так. Может, дело тут в том, что случилось с тобой на прошлой неделе, а может, и нет, но ты сама говорила за Иисуса на картинке. А картинка на самом деле ничего не говорила – ну, как резиновая мышка Топо Джиджо в шоу Эда Салливана.
