Прячась от света - Эрскин Барбара (читаем книги TXT) 📗
– Я могла бы бороться с другой женщиной, Майк. Богу я противостоять не смогу! – сказала она, прижавшись к нему в тот последний день, когда они обстоятельно все обсудили. – В наших отношениях нет места кому-то третьему. Знаю, это избитая фраза, и знаю, что я виновата. Но я... не могу. Тебе понадобится жена, умеющая варить варенье и излучающая обаяние, посещающая женские курсы или помогающая обитателям трущоб. Я на это не способна, Майк. Лучше расстаться теперь, до того, как ты начнешь меня ненавидеть.
Это было правильное решение. Конечно, правильное! Но теперь он скучал по ней. Трущобы... Варенье... Он сел на кровать и поежился.
«Салли была распутница. Она не верила в таинство брака. Ты правильно сделал, что оставил ее...»
Внутренний голос прозвучал так четко, что Майк даже оглянулся, словно ожидая кого-то увидеть за спиной. Воображение разыгралось? Слишком долго он просидел за компьютером...
– Господи Иисусе, не оставь меня. Господи Иисусе, Ты – во мне. Господь за мной, Господь предо мной...
«Женщина, Юдит, тверда в своей вере. Она не смирится с существованием ни одной ведьмы, вроде этой Сары Паксман...»
– Прекрати! – Майк вскочил на ноги. – Кто ты?
Голова у него кружилась, он закрыл глаза. Звуки... Голоса... Обрывки смешанных речей звучали у него в ушах, словно он улавливал сразу все волны какого-то радиопередатчика. Майк повернулся, схватившись руками за голову, и, не успев понять, что делает, упал на колени, сжимая голову руками, словно пытался выдавить из нее эти ужасные звуки.
– Господи Иисусе, не оставь меня. Господь мой... во мне... Боже милостивый! – Он закатил глаза и вскинул руки к потолку. – Во имя Господа нашего Иисуса Христа, прекрати!
Полная тишина.
Открыв глаза, Майк оглядел комнату. Она выглядела совершенно обычно, как и всегда.
Дрожа, он встал и направился к двери. Неуверенным шагом спустившись по лестнице в кабинет, он подошел к письменному столу и сел за него, невидящими глазами уставившись на кипу бумаг перед ним. Затем он медленно потянулся к своему ежедневнику. На внутренней стороне обложки был четко записан телефон Тони и Руфи Джилкрист, сразу под номером Джона Даунинга, общаться с которым у Майка не было никакого желания. Он пытался дозвониться до Тони пару раз, в надежде, что он уже вернулся после крестин, но ответа не получил. Возможно, они решили задержаться. О боже, как ему надо было услышать сейчас спокойный голос Тони! Пожалуйста, пожалуйста, отзовись, Тони! В пустом доме звонок звучал долго, и наконец он в отчаянии бросил трубку. Они даже не включили автоответчик.
Майк долго лежал в постели, не засыпая, и глядел в потолок. Туман рассеялся также быстро, как опустился, обнажив холодное звездное небо. Подмораживало. По дороге проехала машина, на секунду ее фары на повороте аллеи осветили стену. Машина уехала, и в комнате снова стало темно. Постепенно Майк заснул.
Эта женщина, Сара, снова пришла к нему. Она вошла в его дом на Сауф-стрит, требуя провести ее к нему, и вот она стояла здесь, разглагольствуя об этой ведьме, Лизе Кларк. Он разглядывал ее, едва прислушиваясь к тому, что она говорила, наполовину занятый ее обликом. Сара... В прошлый раз, когда она приходила в Мистли-Торн, она была одета очень пристойно – в черное платье с белым воротничком и манжетами, в накидке с капюшоном поверх белого льняного чепца. Теперь же она нарядилась, как великосветская куртизанка, была одета так, как часто являлась ему в мечтах. На ней была нижняя юбка из розового поплина, отделанная бархатной тесьмой, а поверх было надето светло-голубое шерстяное платье. На шее и в ушах жемчуг, туфли на каблуках. На плечах накидка, вышитая голубым шелком.
– Вы ничего не сделали, чтобы освободить ее, господин Хопкинс! – Она подошла ближе к нему, от ее тела исходил аромат лаванды и розы. – Ничего! А я вас об этом просила! Лиза не ведьма! – Когда она жестикулировала, цепочка с кошельком у нее на талии нежно звенела. Ее волосы под гофрированным чепцом были такие светлые и мягкие. На лоб небрежно спустился локон. – Вы должны выпустить ее. Вы не имеете права ни в чем ее обвинять!
– Ее уже обвинили, сударыня. – Он старался, чтобы его голос не дрогнул. На своих высоких каблуках она была выше его. Он отступил на шаг, распрямив плечи, довольный тем, что не снял шляпу, когда она вошла. Высокая тулья прибавляла ему росту и солидности.
– Вы ее пытали? Вы вместе с этой Мери Филипс? Я знаю, что вы делаете с этими женщинами!
– Мы делаем богоугодное дело, сударыня! – Он с трудом сдерживал голос. – Это наш долг перед Богом – истреблять слуг дьявола.
– Лиза не служит дьяволу! – Сара подошла еще ближе, сверкая гневным взором, и он отпрянул. – Она богобоязненная женщина!
Хопкинс кисло улыбнулся.
– Очень и очень сомневаюсь. – Он почувствовал, что сейчас раскашляется, попытался сдержаться, не смог и отвернулся, содрогаясь всем телом от приступа удушья. На носовом платке остались капли крови, когда он приложил его к губам. – Пожалуйста, уйдите! – От боли на его глаза навернулись слезы, которые он не хотел ей показывать. – Уходите!
– Я не уйду, пока не получу вашего обещания отпустить Лизу, господин Хопкинс! – Голос ее звучал совсем близко.
Он вдохнул ее чуть солоноватый, интимный женский запах, почти почувствовал прикосновение ее одежды и резко отвернулся.
– Я сказал, уходите! Или вы хотите, чтобы и вас арестовали, как тайного соучастника ее дьявольских деяний?
– Вы не посмеете меня арестовать. – Она была так близко, что вынуждена была опустить глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. – Все ваши жертвы, господин Хопкинс, это просто бедные беззащитные невежественные женщины, за которых некому заступиться, от которых приходу нет никакой пользы. У них нет ни семьи, ни друзей. У меня есть и семья и друзья, господин Хопкинс. У меня есть деньги и собственность моего мужа! Вы не осмелитесь коснуться ни единого волоса на моей голове! – Ее глаза не мигая впились в его лицо. Он мог видеть нежный румянец на ее щеках, мягкие тени на коже там, где ее грудь скрывалась под корсетом. Зрачки темными точками сверкали в светло-карих глазах. – Отпустите ее, господин Хопкинс, отпустите...
Вдруг ее глаза стали меняться. В изумлении он увидел, что их янтарный цвет становится зеленым, волосы под чепцом вдруг потемнели и повисли прямыми прядями...
И вдруг ему стало страшно...
Вскрикнув от страха, Майк сел на кровати в полной темноте, сердце его бешено колотилось.
– Господи, не оставь меня, Господи, Ты – во мне... – Это был тот же сон! Сон, в котором он, Майк Синклер, каким-то образом перевоплощался в Мэтью Хопкинса. Выбравшись из постели, он кое-как добрался до окна и, открыв его, высунулся наружу, глубоко вдыхая ледяной воздух. – Отче наш, иже еси на небесех...
Женщина в этом сне была такая реальная! Так близко стояла, что он мог ощутить ее всю, прикоснуться к ней, слышать шелест ее платья, и вдруг Майк понял, что узнал ее. Она более не была тенью, призраком из прошлого.
Это была Эмма Диксон!
