Суеверие - Амброуз Дэвид (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗
Все столики были заняты, поэтому они с Роджером присели на табуреты у стойки.
— Странно, — сказала Джоанна. — Я даже заплакать не могу. И это не шок, хуже — я просто приняла это как должное.
Роджер сделал большой глоток шотландского виски с водой.
— Мне очень нравился Пит, — голос его дрожал, и он закашлялся, чтобы это скрыть. — Славный мальчик. Умный. Настойчивый.
Какое-то время они молчали. Потом Джоанна сказала:
— Что же нам теперь делать? — Роджер не отвечал, и она стала размышлять вслух: — Может быть, если мы просто разойдемся, бросим попытки его уничтожить, забудем о нем...
Роджер издал короткий сардонический смешок:
— Забыть про Адама — все равно, что в течение пяти минут старательно не думать о носорогах.
Вновь наступило молчание — островок затишья посреди шумной вечерней жизни вокруг.
— Итак, — сказала наконец Джоанна, — нам остается просто сидеть и ждать, кто будет следующим? Это все, что мы можем сделать?
Роджер осушил бокал и подозвал бармена.
— Я лично собираюсь еще выпить. А вы? — Джоанна покачала головой. — Вся беда в том, — сказал он, добавляя льда в стакан, — что мы захотели доказательств.
Джоанна повернулась к нему.
— Доказательств? — повторила она, ожидая, что он пояснит свою мысль.
— Мы придумали человека, которого никогда не существовало. Тут нет ничего нового — писатели, художники, дети делают это каждый день. Но они не притворяются, что это больше, чем просто выдумки. Мы же сделали именно это. Мы искали настойчиво подтверждений тому, что наш Адам Виатт реален. Мы заставили его говорить с нами, доказывать, что он существует на самом деле.
— Так в этом же, — сказала Джоанна, — весь смысл эксперимента!
Роджер сделал еще один большой глоток и продолжал, тихо покачивая стаканом в такт своим словам:
— Каждый ученый, который не зря ест свой хлеб, знает, что, если хорошенько поискать, можно найти подтверждения чему угодно. К примеру, мы не можем положа руку на сердце сказать, что наблюдаем субатомные структуры в ускорителе элементарных частиц, а не создаем их сами в момент наблюдения. Мы начинаем с утверждения, что частицы с определенными свойствами могут — мы даже говорим «должны» — существовать. Потом, поскольку мы не можем увидеть эти частицы, мы ищем их следы в специальных камерах. И рано или поздно находим. Так следы на снегу, которые, по мнению людей, верящих в йети, оставлены йети, подтверждают, что йети существуют, — он опять сделал глоток из стакана и посмотрел на Джоанну. — Мы обожаем делать вид, будто наблюдение подтверждает теорию. На самом деле, это не так. Не совсем так. Эйнштейн говорил, что теория определяет, что мы увидим. Так что же мы, ученые, делаем? Раскалываем ли камень и находим внутри некую окаменелость истины, или же сами высекаем ее, как скульпторы? Извлекаем ли на свет то, что всегда было в этом камне или то, что порождено нашим воображением? — Роджер запрокинул голову и залпом допил виски; потом задумчиво посмотрел на пустой стакан. — И опять же — какая разница? — он перехватил выжидающий взгляд бармена и обратился к Джоанне: — Ну как, вы дозрели?
— Нет, спасибо, — она подождала, пока бармен нальет ему двойную порцию и сказала: — Объясните мне одну вещь, Роджер... Я по-прежнему не понимаю, почему вы согласились в этом участвовать и разрешили ссылаться на вас?
Роджер с глубокомысленным видом отхлебнул из стакана.
— За этот век с учеными произошло немало всего интересного. Мы начинали как поборники разума и логики, верили, что, если будем достаточно усердно работать, достаточно внимательно наблюдать и измерять, природа, в конце концов, уступит и откроет нам свои самые сокровенные тайны. И они тоже будут разумными и логичными. Они будут исполнены значения, потому что вселенная, по нашему убеждению, построена на принципах здравого смысла. Все, что противоречило этой теории, отметалось как обыкновенное суеверие. Вот тут-то и начинаются сложности. Чем больше мы узнаем о природе посредством осмысления и логических рассуждений, тем больше у нас появляется причин отказаться от идеи, что в природе вообще заложен какой-то смысл.
Джоанна заметила, что он поглядывает на нее с опаской, думая, что она снова разъярится, как в тот вечер после смерти Барри и Дрю.
— Идея о том, что можно докопаться до истины и узнать, почему жизнь такова, какова она есть, — продолжал Роджер, — противоречит всем накопленным наукой свидетельствам. Это не значит, что мы неспособны увидеть то, что есть. Мы можем наблюдать и измерять с невероятной точностью, достаточной, чтобы вычислить расстояние от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса с погрешностью не большей чем толщина человеческого волоса. Этот пример любил приводить Дик Фейнман. Еще он любил повторять, что природа абсурдна. Хотя мы можем предсказать ее поведение с достаточной точностью, чтобы это использовать, мы не имеем ни малейшего представления о том, почему она себя так ведет. Это бессмысленно. Мы знаем, что если сделать так, то будет эдак. Но утверждение, что этому есть логическое объяснение — самое большое суеверие на свете. Фактически, это просто детская потребность в том, чтобы мир был надежен.
Джоанна на секунду задумалась, потом сказала:
— Видимо, поэтому Сэм и говорит, что суеверны все.
Роджер хмуро улыбнулся:
— Он прав. Когда мы складываем пальцы крестиком или стучим по дереву, мы попадаем туда, где все происходит так, как полагается, где есть порядок и правила, по которым можно играть, — то же самое ученые думали о мире, пока не пригляделись к нему повнимательнее.
Фуллертон снова влил в себя большую порцию виски. Джоанна заметила, что он уже почти прикончил третий стакан. Мысль у него по-прежнему работала ясно, но язык уже начинал заплетаться.
— Так кто же такие ученые? — спросил он с некоторым пафосом. — Землемеры? Ревизоры? Оценщики? Измерять и заносить в протокол — это мы здорово умеем, ну а дальше что? — Роджер допил остатки и несколько сильнее, чем надо стукнул стаканом о стойку. — Наверное потому, — сказал он, уставившись на Джоанну, — я и пошел на это. Хотел узнать, не предложит ли Сэм что-нибудь новенькое. Ну, и еще потому, что у тебя обалденные ноги. — Он одарил ее пьяной улыбкой. Настроение его улучшилось. — А теперь, может, ты все-таки выпьешь? — он оглянулся в поисках бармена.
— Мне пора. И вот что, Роджер, — не хочу притворяться вашей матушкой, но, по-моему, вам уже хватит.
— Тут, боюсь, я вынужден с тобой не согласиться... Бармен!..
— Ладно, раз вы решили надраться, я остаюсь.
— Если это шантаж, то ты победила. Оставайся, сколько твоей душе угодно.
Появился улыбающийся бармен.
— Еще одну большую порцию виски с водой, — сказал Роджер и вопросительно посмотрел на Джоанну: — А тебе?
— Нет, спасибо. Мне — ничего, — она глянула на часы. — О Господи, мне действительно пора бежать! Слушайте, Роджер, давайте я хотя бы вызову вам от журнала машину. Она отвезет вас в Принстон.
— Как скажешь, моя дорогая. И не беспокойся — ты ни капли не похожа на мою матушку.
Джоанна достала телефон и позвонила в транспортную контору, где у журнала был постоянный счет. Если Тэйлору взбредет в голову требовать отчета о расходах, за эту чертову машину она заплатит сама.
— Машина будет ждать вас снаружи через двадцать минут, — сказала она Роджеру и соскользнула с табурета. — Теперь меня не волнует, до какой степени вы налижетесь. По крайней мере я буду спокойна, что вы попадете домой. Хорошо?
— Хорошо, дорогуша, — Роджер поцеловал ее в щечку.
— Берегите себя, Роджер. Увидимся.
— Договорились.
В дверях Джоанна остановилась и обернулась. Роджер смотрел ей вслед и жизнерадостно махал стаканом. Она послала ему воздушный поцелуй и вышла на улицу.
Глава 43
Через пятнадцать минут Джоанна уже расплачивалась с таксистом возле своего дома на Бикман Плэйс. Она заметила, что консьержа на месте нет, видимо, его вызвал кто-нибудь из жильцов. Джоанна набрала код, вошла в вестибюль и поднялась на лифте к себе. Войдя в квартиру, она опустила жалюзи и только после этого зажгла свет. Раньше она за собой такого не замечала. От кого ты прячешься? — спросила она себя.
