Песня кукушки - Хардинг Фрэнсис (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗
— Значит, источник всех моих воспоминаний — дневники Трисс? — Не-Трисс постаралась не думать о том, что было бы, выпади эти страницы из дыр в ее боках. — Но… тогда я должна помнить лишь то, что там написано, верно? А я помню больше… как все было и что я чувствовала. Я помню… Себастиана.
— Дневники были забиты воспоминаниями Трисс, — ответил Сорокопут. — Они — это нить, если хочешь. Ты помнишь только те события, которые там описаны, но ты вспоминаешь их так, как вспоминает она. Готово. — Он обрезал нитку и изучил свою работу. — Крепкие швы. — Он бросил на Не-Трисс проницательный взгляд. — Не могу не заметить, что внутри есть вещи, которые я туда не клал. Другие предметы, принадлежавшие дражайшей Терезе, да?
Не-Трисс покраснела. Ей не приходило в голову, что Сорокопут может увидеть все, что она проглотила.
— Так вот как тебе это удалось! Вот почему ты до сих пор такая шустрая. Я думал, что ты сейчас уже лежишь на смертном одре, не в состоянии поднять голову и произнести хоть слово. Умница. Это тебя не спасет, конечно же, но тем не менее.
Он говорил радостно и одобрительно, а в сердце Не-Трисс угас крошечный огонек надежды. Он был ее создателем, но не отцом. Он проявлял гордость шеф-повара, наслаждающегося своим шедевром, но ему наплевать, что случится с остатками блюда после банкета. Он ей не поможет.
— Трисс? — Пен уставилась на нее. — Что он имеет в виду, говоря «это тебя не спасет»?
— О! — Сорокопут переводил взгляд с одной девочки на другую. — Как мило. Ты ей не сказала, да?
ГЛАВА 26
НЕВОСТРЕБОВАННАЯ ДЕВУШКА
— О чем он? — Пен смотрела на Не-Трисс.
— К сожалению, она не создана, чтобы жить долго, — объяснил Сорокопут с легким оттенком грусти в голосе.
— Я рассыпаюсь на части, Пен, — тихо сказала Не-Трисс. — Я сделана из кусочков и по чуть-чуть их теряю. Вот почему я все время голодна и постоянно теряю вес.
— Что? — Секунду Пен выглядела совсем потерянной, потом она набросилась на Сорокопута. — Тогда… засуньте в нее еще этих штук! Возьмите у них! — Она взмахнула рукой в сторону кукол.
— Не сработает, — сразу же ответил Сорокопут. — Ветки и камни укрепят ее кости, но то, что держит ее на ногах, — это предметы, тесно связанные с твоей настоящей сестрой. И даже это не поможет ей через два дня, когда все чары исчезнут.
Петух в руках Не-Трисс шелохнулся и издал сдавленный вскрик. Сорокопут дернулся от боли и бросил взгляд в узкое окно.
— Приближается рассвет, — встревоженно пробормотал он. — Вы двое должны уходить, быстро! Если вы останетесь здесь, когда взойдет солнце, эта птица закричит во всю мочь, и… ну… тогда нам всем будет плохо.
Вспомнив, как гравитация начала заявлять свои права, когда петух кричал в прошлый раз, Не-Трисс стала гадать, что Сорокопут имеет в виду.
— Пойдем, Пен! — Она снова взяла младшую сестру за руку. — Надо идти.
— Но… ты ведь не умрешь через два дня?
— Пен, пожалуйста! Если мы не уйдем, то умрем сейчас!
Выходя из мастерской вместе с Пен, шагавшей за ней по пятам, Не-Трисс увидела, как Сорокопут поднес руку ко лбу. Возможно, это был ленивый салют. Или он просто поправлял шляпу. На улице к ней вернулось ощущение беспокойства. Слышались нервные потрескивания и шорохи, как будто все вокруг было сделано из бумаги и чуяло где-то рядом искры огня.
Петух еще раз попытался кукарекнуть, и в приступе паники Не-Трисс сжала сверток под мышкой покрепче, заставив его умолкнуть и спровоцировав очень раздраженное кудахтанье. По складкам ткани скользнули слабые лучи света, словно Не-Трисс сжимала маленькое спеленутое солнце. Из всех углов, от всех камней послышался безголосый шепот. Он усиливался, становился пронзительнее, громче, яростнее.
— Убирайтесь! Убирайтесь! Убирайтесь!
— Бежим! — крикнула Не-Трисс.
Она рванула с места, и Пен понеслась рядом. Здания перед ними расступались, невидимые руки подталкивали их в спины, потом подхватили и понесли, так что ноги девочек почти не касались дороги. Улицы слились в размытое пятно, искаженную мозаику мимолетных лиц и стиснутых пальцев… А потом мир покатился в тартарары, на секунду наступило ощущение невесомости, и они рухнули на холодные камни мостовой в темном переулке.
Голоса смолкли. Цепкие пальцы исчезли. Не-Трисс лежала на Меддлар-лейн, и рядом с ней лежала Пен, пытаясь встать. Петух воспользовался беспомощностью Не-Трисс и вырвался на свободу. Теперь он важно и одновременно растерянно топтался в нескольких ярдах от них, изгибая шею. При виде его торчащего хохолка и крошечных изумленных глаз ей захотелось расхохотаться, но она вспомнила, как петух испугал всех в Подбрюшье. Взглянув вверх, она увидела только обратную сторону изящной темной арки моста. Когда она попыталась проследить путь к перевернутому вверх ногами поселку, линии начали искажаться, заставляя ее глаза напрягаться и вызывая такую усталость, что ей пришлось сомкнуть веки. Она слышала о фокусах со светом. Но здесь, кажется, фокус произвели над светом.
Девочки попытались поймать петуха, но он проскользнул сквозь железную решетку в ухоженный огород чуть дальше по улице. Не-Трисс не хотелось идти за ним теперь, когда начало всходить солнце.
Было неразумно бродить там, где их могли увидеть люди. Взглянув на Пен, Не-Трисс заметила, что ее воротничок порван и одежда покрыта отпечатками грязных рук. Темные волосы спутались, на щеках и шее появились новые царапины и следы щипков. Сорокопут заштопал одежду Не-Трисс аккуратными маленькими стежками, но она чувствовала песок в волосах и остро ощущала свои голые грязные ступни. К несчастью, вокруг уже начали сновать люди, многие из них шли на работу. Две девочки заслужили несколько любопытных взглядов от рабочих и молочника, катившего свою трехколесную тележку по улицам.
Не-Трисс затащила Пен в парк, где, насколько она знала, должен быть фонтан, чтобы хоть немного почиститься. Она ожидала, что Пен будет сопротивляться, но, к ее удивлению, младшая девочка уступила, крепко зажмурившись и подняв лицо, чтобы его вытерли намоченным носовым платком. Не-Трисс провела гребенкой пальцев по шевелюре Пен, разбирая самые запутанные пряди, и девочка только морщилась, но не жаловалась. Не-Трисс пришла в голову мысль, что они играют роли старшей и младшей сестер, и ее охватило гнетущее чувство утраты, как будто ей показали что-то невероятно ценное только для того, чтобы отнять навеки. «Ей девять лет. И все, что случилось с Трисс, случилось не из-за нее. Все дело в Себастиане». Себастиан, оказавшийся в ловушке вечной зимы. «Остановленный» между жизнью и смертью. Задумавшись об этом, Не-Трисс опять вспомнила одинокую снежинку, упавшую между ступнями Вайолет, и лед на окне с внутренней стороны. Вайолет тоже составляет часть этой картины, но каким образом?
— Уже лучше. — Не-Трисс закончила вытирать лицо Пен. — Надо вернуться и поговорить с Вайолет.
Уходя из парка, Не-Трисс оглянулась и увидела, как Пен наклонилась, подбирая что-то с травы.
— Пен, что такое? Что ты нашла?
Пен подбежала к ней с сосредоточенным лицом. Она протянула к Не-Трисс открытые ладони. На них лежали сухие листья, веревочные обрывки, влажная сигаретная карточка[12] и кусок бумажного пакета.
— Они лежали на земле, — честно объявила Пен. — На дороге и на траве, там, где ты шла. Я подумала… подумала, что, может быть, это кусочки тебя, поэтому я их собрала. Мы сможем вернуть их на место.
Не-Трисс смотрела на мусор в грязных ладошках Пен и чувствовала, как в уголках ее глаз проступает паутина.
— Да, — ласково сказала она. — Думаю, ты права. Я… возьму их и чуть позже верну на место. Спасибо, Пен.
Когда они добрались до улицы Вайолет, Не-Трисс обнаружила, что ее сестра снова отстала. Когда же Пен догнала ее, в ее руках были туфли.
— Пен! Где ты их взяла?
— Просто одолжила! — серьезно ответила девочка. — Как петуха!
