Ползущие - Ширли Джон (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
На дочери было платье в тонкую полоску и такое же пальто. Маленькая, изящная, как ее мать. Наполовину японка.
– Остановить, пока дело не зашло – куда? А, па? Один из твоих угрожающих звонков?
– Спрашиваешь, что остановить? Не что, а кого. Остановить женщин раньше, чем они дослужатся до высоких постов.
– Папа!
– Шучу. Шучу. Нет, надо остановиться и прекратить занятия бумажной работой. Ну, здравствуй. Думаю, что это морские львы, а вовсе не моржи.
– Здравствуй, здравствуй, – проговорила она, рассматривая животных. – Точно. Морские львы.
Она говорила, почти не глядя на отца. Он сразу понял, что это будет за встреча. Видимо, она опять размышляет о самоубийстве своей матери.
– Ну и что тебя привело в этот город? – спросил он.
– А что тебя привело? – вопросом на вопрос ответила она. – Или тебе нельзя говорить, агент 0-0-10 000?
Еще подростком Шеннон узнала, что он работает в разведке ВВС. Он был тайным агентом, и в шутку она называла его Джеймсом Бондом, который был чем-то вроде морского офицера, а также шпионом. Тогда Стэннер говорил ей: «Я не ноль-ноль-семь, вовсе не супермен и уж точно без лицензии на убийство. Боюсь, у меня нет даже лицензии, чтобы двинуть кому-нибудь в скулу».
Разумеется, ему пришлось убить немало людей. Но он предпочитал делать вид, что это был кто-то другой. Да и сами подвиги ничем не напоминали Джеймса Бонда. У Джеймса Бонда те, кого убивают, почти никогда не просят пощады.
Какое-то время назад, когда «неизбежные ликвидации» стали уж слишком частыми, Стэннер решил отойти от работы в поле, придерживаясь лишь технической стороны дела. Но иногда «техническая сторона дела» требовала небольшой прогулки «в поле», и тогда снова начиналась охота.
– Чем я занимаюсь? Да какой-то ерундой, орбитальной картографией для НАСА. Техническая дребедень. Я притворяюсь, как будто что-то понимаю, вот мне и разрешают поработать еще несколько лет.
– Такое впечатление, что ты уже думаешь об отставке. – Шеннон посмотрела на него с обострившимся интересом. От резкого движения головой ее короткие блестящие волосы взлетели черным крылом.
– Ха, да я каждый день только и думаю, что о пенсии. Однако мне еще недостаточно лет, чтобы получить все льготы, вот и приходится откладывать. Но на самом деле я с удовольствием ушел бы в отставку.
Он задумчиво посмотрел на дочь, впитывая глазами ее образ. Маленькая, изящная, очень устремленная, она так напоминала Киоко. Те же глубокие черные глаза. Настоящие черные глаза встречаются довольно редко, обычно, говоря «черные глаза», мы подразумеваем темно-карие. Но у Шеннон были действительно черные глаза без бликов.
Если бы я лучше ее понимал, – думал он, – если бы чаще спрашивал, о чем она думает, что чувствует, может быть, в конце концов, она сказала бы мне правду.
Стэннер почувствовал, как защипало у него в глазах, и отвел взгляд от Шеннон.
– Ты только посмотри на этих бездельников! – воскликнул он, показывая на морских львов. – Люди бросают им рыбу. Конечно, ленивые толстые бездельники. Лежат себе на солнышке, едят и больше ничего не делают. Вот это жизнь! Вонючая, нелегкая.
– И правда попахивает. Но мне все равно. Однажды, когда я была в Мексике – занималась подводным плаванием…
– Ты ездила в Мексику? А мне ничего не сказала…
– Папа! Я же присылала тебе открытку.
– Она не дошла.
– Это потому, что ты не сидишь на одном месте. – Она бросила на него быстрый взгляд, в котором отражалось нечто, похожее на удовлетворение. Как будто она нашла способ продемонстрировать, какую нестабильность внесло в ее жизнь его бродячее существование. Перекати-поле, никаких корней. Или, что еще хуже, корни были, но в военно-воздушных силах, а какие корни могут найти себе опору в воздухе? – Да ладно. Так вот морские львы подплывали прямо мне к маске, а один даже тюкнулся в нее носом – просто играл.
Шеннон улыбнулась воспоминаниям, Стэннер тоже улыбнулся и понимающе кивнул – так ярко он представил, какое удовольствие получила дочь от той нечаянной встречи с жителем океана.
– Ну. а на работе как, Шеннон?
Она пожала плечами.
– Никак не повысят. Могу поклясться, у них стеклянный потолок. Я лучший пиарщик в фирме.
– У вас в фирме стеклянный потолок? Я думал, они там придерживаются самого либерального курса, думал, у вас там занимаются вроде как «зелеными» инвестициями, так? Должны бы всячески продвигать женщин, даже вопреки здравому смыслу.
И тут он заметил, как она на него смотрит. Совсем как Киоко. Шеннон всегда сердилась, если ей хотелось повозмущаться, а он реагировал как «мистер Разумный Мужчина» – так говорила когда-то Киоко.
И что он мог объяснить? Не говорить же им, что он видел вещи, которые способны разрушить твой мозг, если не удастся убедить себя, пусть даже в последний миг, что мир устроен все-таки разумно. Во всяком случае, значительная его часть. Что существуют не только черные тени, управляющие черными тенями, не только необсуждаемые приказы совершить непостижимое.
И о снах, которые ему являлись, он тоже не мог рассказать. Юнец Берджесс, превращенный в желе… Во сне Берджесс кричал, молил его крепче налегать на стол, раздавить их. Ради Бога, убейте меня! А он, Стэннер, пытался объяснить: Нет, нет, это не я, я ни при чем, парень! Клянусь, я ни при чем!
И сейчас он мог только принять вид смиренной овечки и с сожалением добавить:
– Но вообще-то я никогда не видел стеклянного потолка.
– Ты – белый мужчина среднего класса, государственный служащий, – и ты никогда не напарывался на стеклянный потолок? Кто бы мог подумать! Ты правильно все понял, па?
По крайней мере, она зовет его «па»! Они прошли вдоль пирса, вышли на улицу.
– Шеннон, ты так и не сказала, что тебя сюда привело. Конечно, я льщу себя надеждой, что ты просто хотела повидать своего старого родителя.
– Я занимаюсь раскруткой косметических продуктов, духов и прочего в этом роде, что не тестировалось на животных. Компания находится здесь, инвесторы пожелали встретиться со мной и кое-что обсудить.
Шеннон выбрала ресторан, благоухающий дарами моря и дымом, который поднимался от коптящейся рыбы. Новоорлеанская кухня, решил Стэннер. Он ее не любил, но сейчас это не имело значения. Ему хотелось просто смотреть на свою дочь, вспоминать, как малышкой она строила с ним песочные замки во Флориде, где он работал, получив назначение в НАСА. Спрятавшись за темными очками, Киоко улыбалась, наблюдая за ними со своей пляжной подстилки.
Им досталось место слишком близко к джаз-банду. Джаз Стэннеру тоже не нравился. Этих было только трое: громадный бас, пустотелая электрогитара и ударная установка, но шумели они на совесть. Он заказал форель, а Шеннон – лосося. Казалось, она довольна, что музыка мешает им говорить…
На прощание она подставила ему щеку для поцелуя, очень уклончиво отозвалась на предложение провести весной у него часть отпуска, села в такси и уехала к себе в отель. Стэннер долго смотрел вслед, потом отправился на поиски взятого напрокат «форда» – матово-черного монстра, которого про себя он называл «геморроем». Он так задумался о Киоко и Шеннон, что почти не заметил парня, который плелся за ним, как хвост. Однако многие годы работы развили в нем шестое чувство – чувство слежки. Никаких сомнений: за ним кто-то тащится – крупный светловолосый парень в дешевом синем костюме без галстука. Он следует за ним, отставая на полквартала, изображая бездельника, которому нечем заняться. Не забывает зевнуть от скуки, бессмысленно таращится в витрины магазинов.
Неужели в агентстве настолько перестали доверять ему, что пустили слежку? Или это не агентство?
Стэннер нырнул в дверную нишу и стал ждать, собираясь взять быка за рога. Прошло минут десять, но парень, видимо, осознал, что его вычислили, и решил держаться подальше.
Даже если и так, то хвост все равно должен быть поблизости. Стэннер ждал, ждал, стал замерзать в своем дверном проеме, потом решил плюнуть. Подошел к своему «форду» и поехал в Квибру, думая о том, что надо бы сменить место жительства и, конечно, машину. Потому что, подъезжая к мосту через Залив, он заметил: его снова подцепили. За ним следовала целая команда на трех машинах: одна впереди, а две другие тянулись сзади, прячась в потоке транспорта. Не очень качественно, но все равно довольно профессионально.
