Квадрат для покойников - Арно Сергей Игоревич (книга регистрации .TXT) 📗
Бессонные ночи, черепно-мозговая травма сильно подорвали здоровье на старости лет – не удивительно, что в голову Трупу вновь полезли незваные покойники. В памяти прокручивались старые истории ограблении, лица жертв… Они двигались, словно на экране, только почему-то очень медленно. Несколько минут Труп наблюдал хоровод полузабытых событий, лиц. Потом медленно поднялся на ослабших ногах, подошел к окну. Пейзаж не изменился, только на скамейке к японцу прибавилась старуха в мотоциклетной каске. Из окна третьего этажа трудно было разглядеть ее детально, Труп взял с книжной полки бинокль и пригляделся к пенсионерке внимательно. Зрение не обмануло: старуха была в каске, между ног она держала лом. "Наверное, дворничиха", – подумал Труп и хотел отвести взгляд, но что-то знакомое мелькнуло в морщинистом старушечьем лице, он вгляделся пристальнее… Покойница!! Там внизу, на скамейке, сидела три года назад убитая им старуха! Только что в хороводе лиц она прошла перед ним, а теперь как ни в чем не бывало сидела внизу на лавочке. Или, быть может, не она, но удивительно похожая на ту старуху… И взял-то он тогда пустяк: чулок один драный с пятью, правда, тысячами, правда, долларов… Ну, а с валютой иностранной куда? Зарыл купюры где-то – забыл уже где. А в чулке этом до сих пор лук в кухне подвешивает. Хозяйка чулка нетерпеливо зыркала по сторонам глазами, словно явилась на свидание и кого-то ждет. Снова страх, казалось, уже оставивший его, зашебуршил внутри – Труп резко оглянулся на Собирателя и облегченно вздохнул: тот лежал в прежней нелепой позе. Труп оставил бинокль на подоконнике, снова уселся в кресло спиной к Собирателю. Он старался в подробностях припомнить несчастный случай со старухой. Возможно, была ошибка?.. Да нет, ошибки не было, да и не могло быть. Он помнил, как, затаскивая в кровать старое ее тело, удивился, что оно охладело так скоро. Нет, она не могла ожить.
Труп встал, подошел к окну и в бинокль вновь уставился на старуху. Последив за ней некоторое время, прошелся по комнате от окна к покойнику… и вдруг остановился ошеломленный. Выпученными глазами он глядел в пространство, ужасаясь догадке. Словно удар лома в памяти вспыхнуло воспоминание и лицо, лицо убитого… Как он мог еще тогда, в комнате Владимира Ивановича, куда притащил его дисциплинированный идиот, не признать этого человека? Конечно, Трупа сбила милицейская форма, в которую вырядился десять лет назад убитый им мужик… Он хорошо помнил ту ночь. С клиентом было много мороки, и Труп месяц проходил с фингалом под глазом, но все же убил, убил его!.. А он, стервец, ожил…
Труп стал припоминать других умертвленных им людей, и чем больше он вспоминал, тем страшнее ему становилось. Всегдашняя уверенность в безнаказанности, в отсутствии свидетелей, улик и доказательств на самом деле оказалась миражом, и теперь уйма ожившего народа могла опознать его…
Труп повел по сторонам безумными глазами. Бежать! В деревню, в глушь, в Саратов!! Как можно скорее покинуть эту полную покойников колыбель революции, чтобы на свежем, чистом воздухе все обдумать и взвесить. Бежать!
Труп метнулся к бельевому шкафу, где у него хоронились кое-какие награбления, но, споткнувшись о ногу неживого Собирателя, остановился. Этого мертвого свидетеля оставлять было нельзя. Почему-то Труп чувствовал в нем главного и особо опасного свидетеля. Он подошел к кровати, сорвал с нее покрывало и набросил на покойника.
– Полежи покамест.
Закрыв дверь на ключ. Труп вышел на лестницу и поначалу припустил вниз ло ступенькам, но, пробежав пролет, одумался и своим обычным воровским путем (через чердак) спустился по чужой лестнице и, никого не встретив, кроме разве японца, вышел на улицу.
Труп с умышленно искаженной внешностью добрался до больницы "В память 25-летия Октября" за полчаса. Всю дорогу его преследовал страх, он чувствовал враждебность этого мира живых людей – спокойнее ему было бы, пожалуй, с хладнокровными мертвецами.
Он долго не мог найти вход. Вторичная травма головы, когда морговский служащий выходя ушиб его, сильно испортила память; еще около часа он проблуждал по обширному зданию в поисках нужной двери с предупреждающей надписью "Посторонним вход противопоказан", и уже найдя ее, минуту постоял, набираясь решимости, прежде чем открыть.
Тесное помещение было все так же завалено порожними носилками, и все так же из-за приотворенной двери доносилась песня про розы. Труп немного постоял, потом прокашлялся, песня смолкла, и в дверной щели показалась красная улыбающаяся физиономия прозектора.
– Ты чего, мужик, жмурика притаранил? Га-га-га…
– Да нет, я так…
– А-а-а-а. На экскурсию, значит? Заходи!
– Да нет, я по делу. Поговорить хочу.
– Ну чего у тебя?
Полный жизнерадостный мужчина вышел к нему в узкое помещение. Был на нем все тот же грязный халат и скальпель в руке.
– Родственник у меня преставился, – начал врать Труп. – Хочу, чтобы опытный врач, вроде вас, вскрытие сделал и сказал бы, отчего он умер.
– Давай!
Мужчина снова весело расхохотался и протянул свободную от скальпеля руку.
– Да у меня с собой-то нету, – глядя на его руку в резиновой перчатке, проговорил Труп. – Но я притащу, сейчас же притащу…
– Ты тупой, что ли? Га-га-га… Деньги давай, за так я бесхозных обслуживаю, а ты родственник. С тебя магарыч.
Наконец, поняв, Труп вынул из кармана специально приготовленную для такого дела купюру и отдал ему.
– Ну вот, теперь неси… Кому мертвец, а нам товарец. Га-га-га! – он подмигнул Трупу и опять загоготал. – Был полковник – стал покойник! У меня случай недавно забавный был… Пойдем ко мне, – махнул рукой прозектор, приглашая Трупа за дверь, где он работал, и, не дожидаясь, пока гость решится, вошел сам. – Так случай развеселый! – слышалось из-за двери. – Я одного разъял, а у него… Га-га-га!.. У него внутри… Га-га-га!.. У него внутри… Что бы ты думал?! Га-га-га… Внутри у него, представь…
Труп повернулся и вышел вон, плотно прикрыв дверь.
– А внутри у него!.. Га-га-га! – слышалось то ли из-за двери, то ли в поврежденной голове Трупа. – А внутри у него… Га-га-га!..
Труп был вполне доволен посещением презектора.
– Ну уж теперь-то ты не вскочишь… – бормотал он всю дорогу до дома, даже позабыв об окружающей его опасности. – Теперь с кишками перепутанными не побегаешь…
Труп справедливо рассудил, что если проклятый Собиратель может, черт знает каким образом вернуться к жизни, то уж после хирургического вмешательства его шансы ожить приравнивались к нулю. Конечно, Трупу проще всего было бы самому отрезать неугомонному покойнику голову и дело с концом. Но это была бы улика против него. Массаж пришлось бы еще доказать, а отрезанная голова сама по себе улика серьезная. Поэтому Труп и решил предоставить хирургическое вмешательство официальному лицу. С него взятки гладки.
Хотя раненая голова у него болела, но настроение было радужным. Его, правда, испортила дежурившая возле парадной ожившая старуха с ломом, но он привычным своим путем (через чердак) обошел ее и, насвистывая привязавшуюся в прозекторской песню про розы, открыл дверь, через темный коридор прошел к своей комнате, открыл ее ключом, вошел и… остановился в столбняке на пороге. Угол, в котором он оставил труп Собирателя, был пуст. Ни ковровой дорожки, ни самого Собирателя там не было. Не было его и под столом, и в диване, и на шкафу тоже… Труп оглядел всю комнату. Его не было нигде. Покойник пропал. Труп, не сходя с места, посмотрел в окно. И увидел он, что крыша соседнего дома слегка покачнулась и съехала набекрень.
– Куда это крыша поехала?.. – еле слышно проговорил Труп, не сводя с нее удивленных глаз, в которых стояло неизлечимое безумие.
Глава 6
Опять не получился! Вот проклятье! – стукнув ладонью по столу, воскликнул Захарий и со злостью смешал пасьянс.
Казимир Платоныч, молча ходивший по комнате, остановился, посмотрел на Захария и снова пустился в свой неопределенный путь. Разморившись от горячего чая, Николай дремал за столом напротив карлика, и крик Захария никак на него не подействовал.
