Незаметные - Литтл Бентли (книги читать бесплатно без регистрации txt) 📗

Я вспомнил «Фредерикс» – как там «поймали» тех «хмырей».

– Я так понимаю, что они нашли козлов отпущения, – спокойно сказал Джеймс.

– Ну и хрен с ними, – сказал Филипп. – А мы покажем, что эти ребята ни при чем. Подломим еще несколько банкоматов.

– Когда-нибудь нас заснимет одна из этих сторожевых видеокамер, – сказал Дон. – И что тогда будем делать?

– У них уже есть наши портреты. Но никто не может вспомнить, как мы выглядим. Так что не волнуйся.

На следующий день мы ограбили три банкомата, все в Лонг-Биче, а вечером у меня дома смотрели новости, подготовив видик для записи. Ограбление банкоматов не было главной новостью – около кинотеатра «Вествуд», где показывали новый гангстерский фильм, произошла перестрелка, – но попали на второе место, и представитель полиции с явной досадой признал, что арестованных вчера в связи с этим преступлением сейчас освобождают.

– Утерли мы им нос, – улыбнулся Филипп.

– Но нас все равно не признают, – напомнил я. – Мы устроили целую эпидемию преступлений, и все равно к нам их не относят.

– Может, полиция не хочет сообщать наши имена по новостям, – предположил Бастер. – Может, они не хотят давать нам рекламы.

– Может быть, – согласился я.

Джеймс сидел в кресле, задумчиво глядя в телевизор, а камера показывала, как полиция в Комптоне окружает подозреваемых в распространении наркотиков.

– А знаете, – сказал он, ткнув в телевизор, – мы могли бы эту проблему решить.

– Что? – повернулся к нему Филипп.

– Мы можем попасть туда, куда даже копы не попадут. Мы можем войти, собрать оружие и наркотики и выйти.

– Дурак, мы же не супергерои. Мы средние, не запоминающиеся, не оставляющие впечатления, но мы же, мать твою, не невидимки!

– Чего ты вскинулся? – спросил я у Филиппа. – Он же только предложил.

Он повернулся ко мне, и наши взгляды встретились. Мне показалось, будто он ожидал, что я пойму, отчего он рассердился, что его беспокоило, но я ничего не понимал, и потому отвел глаза в сторону.

Кажется, я чего-то не заметил.

– Что с тобой? – спросил я.

– Ничего.

Вдруг у него сделался очень усталый, измотанный вид.

– Увидимся утром, ребята, – вяло сказал он. – Я спать пошел.

Никто ничего не успел сказать, а он уже пошел в спальню.

– Что за чертовщина? – озадаченно посмотрел Томми ему вслед. Я пожал плечами:

– Понятия не имею.

Джон заговорщицки огляделся.

– Ты думаешь он... того?

Он постучал себя по лбу и закатил глаза.

Джуниор посмотрел на него с отвращением:

– Заткнулся бы ты.

Я пошел в кухню, вытащил из холодильника банку пива, открыл и выпил. У меня горело лицо, и его приятно обдувала прохлада из холодильника.

В кухню вошел Стив.

– А можно и мне?

Я вытащил банку и протянул ему.

Он минуту постоял, вертя ее в руках.

– Слушай, – сказал он, помолчав. – Я знаю, что ты об этом думаешь, но мог бы ты пересмотреть свою точку зрения?

Я выглянул из-за дверцы холодильника.

– На что?

– На изнасилования. – Он протянул руку, предупреждая мой ответ. – Я знаю, что ты хочешь сказать, но ты посмотри на это с нашей стороны. Уже много времени прошло, как у нас совсем не было секса. Его всегда бывало немного, если уж на то пошло. И ты знаешь, о чем я говорю. Ты знаешь, каково это. – Он помолчал. – Я чего говорю... не отнимай нашу единственную возможность. Филипп тебя слушает. И потому он наложил табу на секс – потому что ты против.

Я вздохнул. Совсем не хотелось мне сейчас в это лезть снова.

– Я не против секса. Я против изнасилований.

– Ладно, тебе же не обязательно в этом участвовать. Ты даже знать не будешь, когда мы это будем делать. Если хочешь, мы от тебя будем скрываться. Только не... не заставляй нас вести себя точно так, как ты. – Он снова помолчал. – Некоторые женщины любят насилие. Какая-нибудь жирная корова, которая знает, что иного секса у нее не будет. Она нам еще спасибо скажет. Ей понравится.

– Тогда спроси ее, хочет ли она. Если она согласна, то нет проблем.

– Но она же не будет согласна. Остальной мир... они не так раскованны, как мы. Они не могут чувствовать то, что мы, они должны говорить то, что от них ждут. Вот эта жирная корова – она наверняка фантазирует, как ее зажмет группа молодых здоровых жеребцов вроде нас.

Он улыбнулся, пытаясь сделать свою улыбку победительной, но вышла она болезненной и жалкой.

Я посмотрел на Стива, и мне его стало жаль. Он говорил всерьез и сам верил в свои доводы. Для него серьезная теория Филиппа о нашем существовании и назначении была не более чем оправданием его ничтожных действий и мелких желаний. Очень ограничен был его ум, его мир и его кругозор.

«Может быть, вообще нет никакого предназначения», – подумал я. Может, нет причины у всего этого. И остальные правы, что мы должны делать все что хотим, просто потому, что мы это можем. Может быть, нам и не полагается тормозов, искусственно наложенных ограничений.

Стив все еще крутил пивную банку, нервно ожидая моего ответа. Он и в самом деле верил, что живет без секса потому, что я против изнасилований. Я посмотрел на него. Да, между нами были различия. Большие различия. Оба мы были Незаметные, и во многом – почти во всем – одинаковы, но в наших системах ценностей, в наших убеждениях много было определенно разного.

С другой стороны, вот я: убийца, вор, террорист. Кто я такой, чтобы наводить мораль? Кто я такой, чтобы говорить своим собратьям: делай то, не делай того? Я захлопнул дверцу холодильника.

– Вперед, – сказал я Стиву. – Насилуй хоть всю улицу.

Он посмотрел на меня с удивлением:

– Правда? Ты не шутишь?

– Трахай кого хочешь. Это не мое собачье дело.

Он расплылся в улыбке и хлопнул меня по плечу.

– Ты герой и настоящий мужчина!

Я вяло улыбнулся:

– Знаю.

Мы вернулись в гостиную.

На следующее утро мы проснулись, позавтракали на скорую руку, поехали побродить по торговым рядам и попали на утренний сеанс дерьмового научно-фантастического фильма. Когда он кончился, мы вышли на солнечный свет. Филипп заморгал, вытащил темные очки и надел. После минутной паузы он предложил:

– Поехали ко мне.

Мы вдруг затихли.

К нему домой.

К Филиппу.

Я видел, что другие поражены не меньше меня. За последние месяцы мы постепенно привыкли гостить друг у друга. У каждого, кроме Филиппа. Конечно, для этого были причины. Хорошие причины. Логичные. Но у меня всегда было чувство, что Филипп подстраивалтак, чтобы к нему заезжать оказывалось неудобным, что он, по какой-то странной причине, не хочет, чтобы мы видели, где он живет. Подозреваю, что это чувство было у всех.

Филипп лукаво покосился на меня:

– Если не хочешь, можем поехать к тебе.

– Нет-нет, – торопливо возразил я. – К тебе – это отлично.

Он хихикнул, явно радуясь моему остолбенелому удивлению.

– Я так и думал.

И мы поехали к нему.

Не знаю, чего я ожидал, но это был не одинокий дом при дороге. Дом стоял в Анахейме, в типично среднем районе, окруженный рядами других домов точно такого же вида. Филипп заехал на подъездную дорожку, припарковался, и я встал за ним. Остальные поставили машины на улице.

Я был... ну, разочарован. После всех этих ожиданий, этой таинственности, я ожидал чего-то другого. Чего-то большего. Чего-то лучшего. Чего-то, что действительно стоило бы тайны.

А может, именно поэтому он и таился.

Не дожидаясь нас, Филипп вышел из машины, прошел к двери, открыл ее и вошел. Я поспешил за ним.

Интерьер дома был столь же разочаровывающим. И даже более, если это возможно. В большой тусклой гостиной было удручающе мало мебели. Были часы и лампа на простом фанерном столе, неопределенного вида диван, длинный неотделанный кофейный столик и телевизор в деревянном ящике. Точка. На стене висела одна картина – из тех, что продаются прямо с рамами: мальчик идет по сельской дорожке с удочкой на плече, а рядом с ним бежит собака. Других украшений в комнате не было. Все это было чем-то неприятно похоже на что-то из старого дома моих бабушки с дедушкой.