Жертва всесожжения [Всесожжение] - Гамильтон Лорел Кей (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗
Она выдернулась, так резко вскочив, что стул упал на пол.
– На меня напали, а вы все пытаетесь сделать так, будто я виновата! Вы ведь женщина, я думала, вы поймете!
Я покачала головой:
– Брось взывать к женской солидарности. Вики. Номер не проходит.
Она сдернула наклейку и бросила ее на пол.
– Вот, смотрите, что он мне сделал!
Если она хотела меня смутить, то выбрала не того человека. Я подошла к ней, повернула ей голову в сторону. След клыков вампира, очень свежий. Чистый, аккуратный укус, без синяка, без засосов на сливочной коже. Просто два аккуратных прокола клыками.
Я отошла.
– Ты ему плеснула в лицо сразу, когда он тебя укусил?
– Да. Я не хотела, чтобы он меня трогал.
– Понимаю. Грязный вамп.
– Труп ходячий!
Что ж, ее можно понять.
– Спасибо, Вики. Спасибо за беседу.
Я пошла к двери, жестом позвав за собой Дольфа. Зебровски остался с миз Пирс.
Дольф закрыл за собой дверь.
– Что ты увидела в этом укусе, чего не видел я?
– Если вампир всадит в тебя клыки, а времени как следует напитаться у него не будет, останутся засосы. Как если бы к твоей шее присосался нормальный человек. Клыки у вампиров не полые, они только прокалывают кожу. Вот почему они такие маленькие. Если вампир достаточно долго будет сосать, кровь из области укуса уходит, и следов почти не остается. Быстрый укус никак не может оставить такого чистого следа. Кто-то сделал ей это заранее, и это продолжалось намного дольше нескольких секунд.
– Я знал, что она врет, – сказал Дольф, качая головой. – Но я думал, что она плеснула в него не просто виски. Думал, она пришла в бар с бензином или чем-то вроде этого.
Я отрицательно покачала головой.
– Если вампир загорится, то будет гореть, пока его не потушат или пока не сгорит дотла. Могут остаться фрагменты костей, но вампир сгорает полнее любого человека. Даже описание зубов не поможет.
– Бармен выхватил из-за бара огнетушитель. Свидетели говорят, что это было невероятно быстро.
Я кивнула:
– Да, молодец старина Гарри. Это чудо, что тот вампир остался жив. Я знаю, что есть фундаменталистская оппозиция существованию вампирских заведений вне вампирского района. Была подана петиция и запланирован какой-то вроде городской митинг. Миз Пирс будет потрясающим свидетелем опасности выхода вампиров за их район.
– Владелец ресторана говорит, что плохая слава может погубить его заведение.
– О да! – кивнула я. – Может быть, тут еще и личная неприязнь к тому вампиру. Если не сама мисс Голубые Глазки, то кто-то из ее знакомых желает его смерти.
– Может, она из «Человек Превыше Всего». Они любят жечь вампиров.
– Фанатичный ненавистник вампиров не допустит вампира к своей шее, как она. Нет. Может быть, ЧПВ ей заплатила за дискредитацию бара. Может, она и член «Люди Против Вампиров» или даже ЧПВ, но по-настоящему она в их дело не верит. Это показывает укус.
– А не мог вампир завладеть ее разумом?
– Вряд ли, но у меня есть вопросы получше для твоих свидетелей.
– Например?
– Уверены ли они, что подозреваемый вампир ее действительно попробовал? Что он ее укусил? Спроси их, пахло ли от нее кровью, когда она вошла.
– Не понял.
– Если она пришла с укусом, то некоторые из посетителей могли учуять запах. Могли и не учуять, рана очень чистая, и поэтому, наверное, тот вампир так и поступил. Если бы он ее укусил и пустил ей кровь, они бы все учуяли.
Дольф делал пометки в своем верном блокноте.
– Значит, тут замешан какой-то вампир?
– Он мог не знать, что она задумала. Я бы проверила насчет вампира-любовника или кавалера, с которым она встречается. «Любовник» – слишком вульгарное слово для миз Пирс. И еще я бы проверила, нет ли у нее актерской подготовки. Может, стоит проверить, чему она обучается в колледже.
– Уже, – ответил Дольф. – Изучала когда-то театральное искусство.
Я улыбнулась:
– И зачем я тебе понадобилась? Ты сам во всем разобрался.
– Укус – и еще факт, что вампиры так легко горят... – Он покачал головой. – Всей этой мути в книжках нет.
– Их не писали для полиции, Дольф.
– Написала бы ты сама книгу.
– Сейчас все брошу и напишу. У тебя наберется материала на эту Пирс, чтобы получить доступ к ее банковским счетам?
– Если подумать, к какому судье обратиться, – может быть.
– Понимаешь, даже если ее обвинят и осудят, вред уже нанесен. Петиция и митинг назначены на следующую неделю. Пошли слухи о нападении, и при передаче они вырастут еще ого как.
Дольф кивнул.
– Тут уж ничего не поделаешь.
– Ты можешь пойти и объявить все, что знаешь об этой Вики.
– А почему не ты?
– Потому что я для правых – Блудница Вавилонская. Я трахаюсь с кровососом. Они не поверят ни одному моему слову.
– У меня нет времени шляться по митингам, Анита.
– Ты считаешь, что вампирские заведения должны быть сегрегированы?
– Не поднимай этих вопросов, Анита. Ответы тебе не понравятся.
Я и не стала. Дольф считает, что вампиры – это монстры, от которых общество следует защищать. Я даже с ним согласна – в определенных пределах. Но с одним из этих монстров я сплю, и потому мне трудно быть в одной упряжке с Дольфом. Мы согласились об этом несогласии. Таким образом мы сохраняем мир и возможность совместной работы.
– Если ты так ненавидишь вампиров, почему не поверил рассказу миз Пирс?
– Потому что я не дурак.
– Извини. Извини, что я на секунду допустила мысль, будто личные чувства могут влиять на твою работу. Ты же никогда такого не допускаешь, правда, Дольф?
Он улыбнулся:
– Не знаю. Ты же до сих пор не за решеткой?
– Если бы у тебя были доказательства моего противоправного поведения, вполне могла бы там оказаться.
– Могла бы, – согласился он. И улыбка с его лица сползла. Глаза стали пустыми – коповскими. – Что у тебя с рукой?
Я поглядела на забинтованную руку, будто впервые ее видела.
– На кухне порезалась.
– На кухне, – повторил он.
– Ага.
– И как это было?
– Случайно порезала ножом.
– И что ты при этом делала?
Я дома не готовлю, и Дольф это знает.
– Колбасу резала.
Я посмотрела на него такими же пустыми глазами. Когда-то, давным-давно, у меня по лицу можно было прочесть все что угодно. Любую мысль. Сейчас не так. Я глядела в подозрительные глаза Дольфа и знала, что мое лицо ничего не выдаст. Только его непроницаемость наводила на мысль, что я вру. Но это Дольф и так знал. И я не собиралась терять свое или его время на выдумывание правдоподобной лжи. Зачем?
Мы смотрели друг на друга.
– У тебя кровь на ноге, Анита. Большая, наверное, была колбаса.
– Еще какая, – ответила я, не в силах сдержать улыбки. – Я могла бы рассказать, что на меня напали, так ты же меня заставишь писать отчет, как это было.
Он вздохнул:
– Зараза ты. Опять во что-то вляпалась. – Он сжал кулаки размером почти в мою голову каждый. – Наорал бы я на тебя, но толку не будет. Посадил бы тебя на сутки в камеру, – он засмеялся, но невесело, – на то, что осталось от этих суток, но ведь мне не в чем тебя обвинить?
– Я ничего не сделала, Дольф, – сказала я, подняв раненую руку. – Оказывала услугу одному приятелю, подняла одного мертвеца. Пришлось порезать руку, чтобы добыть крови, вот и все.
– Это правда?
Я кивнула.
– А почему ты мне не сказала сразу?
– Это одолжение, бесплатно. Если Берт узнает, что я бесплатно подняла мертвеца, его кондрашка хватит. А в историю с колбасой он поверит.
Дольф засмеялся.
– А он не спросит, как ты порезалась. Ему это неинтересно.
– Вот это правда.
– На всякий случай, если станет жарко на кухне, не забудь позвонить, если будет помощь нужна.
– Запомню, Дольф.
– Запомни. – Он отложил блокнот. – Анита, постарайся в этом месяце никого не убивать. Ты даже в несомненной самозащите навалила слишком много трупов, и кончится тем, что тебя посадят.
