В плену фиолетовых зеркал - Ефимов Василий (полные книги .TXT) 📗
Прошло ещё три года. Тюфу исполнилось двенадцать лет. Повзрослела и выросла только одна его половина, вторая — осталась от семилетнего мальчика. Во дворе дети прозвали его «хромой уродец». Они часто смеялись над ним, обзывались и не лишали себя удовольствия раз-другой запустить в него чем-нибудь, что попадётся под руку. Сам Тюф поначалу думал, что так и надо, ему казалось, что все дети когда-нибудь становятся хромыми и над ними начинают также издеваться, но что-то подсказывало ему, что это не так.
Единственное чему смогли научить родители своего ребёнка, так это подметать и убираться (когда скажут), и не надоедать им, во время падения настроения, потому что мама и папа могут сделать куда больнее, чем дети на улице. Теперь выполнять домашние обязанности стало тяжелее, потому что хромота усилилась, а правая рука почти перестала двигаться. Родителей это раздражало, но они сдерживали себя и сильно не били, потому что он и так того гляди умрёт. Раз в две недели Тюф ходил к другу отца — мяснику, который жил неподалёку через два дома. Мальчик брал у него мясные отходы, чтобы мама варила из них суп. Приходя в его лавку, Тюф нередко замечал висящий на стене набор ножей: острых, с большим лезвием. Всегда когда он шёл по улице, старался бежать, чтобы не встретиться с другими детьми. Но получалось только идти немного быстрее сильно хромая, из-за чего в очередной раз приходилось становиться жертвой. Однажды Тюф как обычно шёл по тропинке к дому мясника. Он споткнулся о натянутую верёвку. Из кустов выскочило трое ребят. Тюф поднял камень и кинул в одного из них, но промахнулся.
— Хромой уродец разозлился? Сделай что-нибудь, давай! — радовались дети.
Тюф взял палку, сделал шаг, замахнулся и упал. Над ним посмеялись, угостили пинками и ушли. Хромой уродец несколько минут лежал, корчась от боли. Если б он мог, то непременно с ними поквитался, но, к сожалению, единственное, что у него хорошо получалось так это хромать. Тюф наконец-то начал осознавать себя ничтожеством. Он никогда не видел, чтобы кто-нибудь двигался с таким трудом как он. Тюф также замечал, что есть много вещей, которые у него не получаются и никогда не получатся, вещей которые все вокруг делают с лёгкостью, например могут нормально говорить. С каждым годом список умений уменьшался. И сейчас, когда ему было двенадцать лет, он не мог смотреть на себя в зеркало. Того, кто там появлялся, он очень боялся, и последнее время стал люто ненавидеть.
Тюф поднялся и продолжил путь за обрезками мяса. Оказавшись в доме мясника, он снова увидел тот набор ножей, и в голове возникло желание. Сильней этого он ничего никогда не испытывал! Когда мясник отошёл, приказав немного подождать, Тюф снял со стены один из ножей (тот, что висел с краю) и положил его за пазуху.
По дороге домой ему повезло: в него кинули лишь два камня, да и то один пролетел мимо. Его грела, словно тёплыми лучами солнца, недавно пришедшая в голову мысль, от которой на душе становилось хорошо. Оказавшись дома, он отдал матери сумку с обрезками мяса, из которых она позже сварила паршивый суп. Нож он спрятал в углу, где хранились тряпки. Прошло два дня. Тюф проснулся и обнаружил, что дома никого нет, его снова заперли одного. Он достал спрятанное сокровище и подошел большому треснувшему предмету — самой ужасной вещи, что есть на свете, под названием зеркало. Вновь перед Тюфом предстало чудовище с кривой грязной мордой, одна половина которой казалась вдвое меньше другой, где маленький, заросший бельмом глаз, смотрел в другую сторону и почти ничего не видел. Это существо стояло, перекосившись на один бок, где висела маленькая скрюченная ручонка, которая почти не двигалась, а только изредка дёргалась. Тюф стоял, смотрел на чудовище, и ему было противно и страшно. В той руке, которая была нормальной, он держал большой нож для разделки мяса, хорошо наточенный, новый, с блестящим лезвием. Именно этот предмет вызывал ощущение радости.
— Умри, хромой уродец, умри! — выкрикнув со злобой эти слова Тюф перерезал себе горло. Боль не была сильной. Почувствовался холод. Кровь брызнула фонтаном на зеркало. Чудовище упало на пол, выронив нож. Его измученное сознание потухало как догоревшая свеча. Наконец-то!
Ласково погрузила в себя темнота.
Знакомое чувство скорости. Сплошной свет. Хорошо и спокойно. Тоннель из светящихся колец, которые сливаются, проносясь мимо.
Вспышка.
Горнер вернулся из путешествия по «земле грёз» в прекрасном настроении. Он попрощался со всеми и отправился прогуляться по кольцевому мосту вместе с Нотиль. Такие прогулки стали обычаем после посещения Зала Счастья. Они долго шли и говорили, любуясь единственной достопримечательностью — аморфным телом Хозяина. Оно теперь не было таким как раньше: молниевых отростков стало намного больше, и их пульсация сильно возросла.
Парочка подошла к району порталов под номером 1049.
— Скоро рождение нового поколения? — спросила Нотиль.
— Да, — ответил Горнер. — И мы как всегда отправим своих сырьевых элементов в Рай, а кого-то ждёт ликвидация.
— Всё так быстро. Мой сырьевой элемент ещё не готов. Я живу только второе поколение и…
— Всё будет в порядке Нотиль. Предоставь это мне.
— Не переоценивай себя Горнер. Всё решает Хозяин. Будь осторожней с Винсентом.
— Не волнуйся.
— Удачи, — Нотиль поцеловала спутника и исчезла в одном из светящихся окон.
Горнер немного побродил по району порталов, затем отправился в изолятор.
Светящийся шар извергнул из себя капсулу с сырьевым элементом.
Винсент очнулся, но на его лице не было и тени недоумения, казалось, он ждал этого момента.
— Что ты сделал? — спросил Горнер.
Винсент ответил лёгкой ухмылкой.
— Как слабоумному уроду, которым ты был, могла прийти в голову мысль о самоубийстве!? — злился Горнер.
— Если хочешь узнать, пройди такой этап сам.
— Я хотел всё сделать как лучше. Но похоже тебе на это плевать. Придётся принять крайне меры. — По взгляду Горнера можно было легко понять, как ему хочется убить Винсента. — Ты знаешь, какой грех является самым тяжким в религиозных воззрениях классической модели программы «Земля»?
— Самоубийство?
— Правильно.
— И что теперь?
— Теперь, я срежу тебе степени высоких энергий. Ты отправишься туда, куда попадают грешники — в ад.
Горнер щёлкнул пальцами. Светящийся шар поглотил прозрачную капсулу.
Всё тело горело огнём. Винсент падал вниз в преисподнюю, в темную пропасть. Он не видел куда падает, а лишь чувствовал, что тело горит всё сильнее.
Винсент рухнул в светящуюся оранжевую грязь, по внешнему виду напоминавшую расплавленный металл. Чьи-то сильные руки подняли его и обрушили обратно, потом снова и снова, пока тело не выпачкалось и не погасло.
— Я его потушил. Аромат, как от жареной индейки, — сказало сильное большое существо, вновь подняло тело и швырнуло его в какую-то стену. Винсент ударился и рухнул в грязь. Он не видел, кто над ним издевался, потому что глаза залила оранжевая жижа. Ему показалось, что все кости у него переломаны.
— Положи его сюда, — сказало другое существо.
Винсента положили на что-то неровное и твёрдое. Облили чем-то похожим на кипящую воду. Тут глаза очистились, и он увидел кто перед ним. Это были два демона. Они выглядели как мускулистые огромные твари с красной кожей. Их головы, из которых торчали длинные прямые рога, напоминали человеческий череп, с которого содрали кожу, оставив лицевые мышцы. На месте глазных впадин у них была пустота. Их челюсти вмещали частые длинные саблевидные зубы, которые едва закрывали омерзительные тонкие губы и дырявые щёки. Ноги сгибались в обратную сторону, но в отличие от чертей, у них не было копыт, а только мощные сросшиеся пальцы. Грязь под ногами демонов превращалась в камень, так что ходить им было куда удобнее, чем грешникам.
Винсент не мог ни двигаться, ни говорить.
