Холмы смерти - Говард Роберт Ирвин (список книг txt) 📗
Кейн едва ощущал шедшее от них тепло, зато его противник выгнулся дугой. Его рот широко распахнулся, на этот раз от невыносимой муки. Дьявольская хватка негра разом ослабла, и Кейн живо отскочил прочь.
Странное существо только-только начало отползать от костра, пытаясь встать на колени, когда пуританин, в свою очередь, ринулся в атаку. Так охотничья собака наскакивает на медведя, пока не прикончит превосходящего ее силой хищника. Двумя ногами он со всего маху приземлился точно на спину врагу, вбивая серое тело в угли, а его железные руки сомкнулись на жилистой шее в убийственном борцовском захвате. Крепкие мускулы англичанина вздулись в неимоверном напряжении, и Кейн бешеным рывком свернул противнику шею, так что кошмарная красноглазая рожа смотрела теперь за спину. Лишь после этого неуязвимая доселе тварь перестала шевелиться, но Кейн весьма сомневался, что она и впрямь издохла: красные глаза все еще светились дьявольским огнем.
Оглядевшись, англичанин увидел девушку-туземку, с ужасом замершую у входа в пещеру и так и не решившуюся в нее зайти. Поискав глазами свой посох, Кейн обнаружил его под кучкой серой пыли, в которой виднелось несколько ноздреватых костей, истлевших прямо на его глазах. Пуританин некоторое время ошалело пялился на волшебный подарок Н'Лонги, от невероятности увиденного его голова шла кругом. И тут его словно осенило. Одним движением подхватив замечательный посох, он подскочил к красноглазому. Решительно нахмурив брови, англичанин воздел черный жезл над головой и с размаху вонзил его в грудь сатанинскому отродью.
Исполинское тело превратилось в зловонный прах быстрее, чем он смог прочитать “Отче наш”. С отвращением пуританин смотрел на превращавшую в тлен серую плоть. Видимо, то же самое произошло и с первым существом, которого Кейн проткнул посохом, только в пылу боя англичанин этого не увидел.
3
— Боже милосердный! — воскликнул Кейн. — Так они действительно были мертвы все это время... Вот я и сподобился увидеть доподлинных вампиров! Этих мертворожденных отпрысков врага рода человеческого!
Зунна подползла и прижалась к его коленям.
— Это ходячие мертвецы — магруды, господин, — разрыдалась она. — Я должна была предупредить тебя...
Все еще пораженный до глубины души, Кейн спросил:
— Но почему они не набросились на меня, пока я их не увидел?
— Магруды боятся огня, господин. Они выжидали, пока угли совсем не погаснут.
— А откуда вообще взялись твои клятые магруды?
— С холмов, господин. Там, в укромных убежищах среди скал и в пещерах, эти твари кишмя кишат. Их там сотни! Питаются же эти создания человечиной. Умертвив человеческое существо, магруды пожирают его душу. Да, господин, так оно и есть, они хватают ее своим хоботом, как только она выходит из тела! Мы их так и называем — магруды — пожиратели душ... Послушайте меня, господин. Там, где холмы вздымаются выше всего, за их безжизненными громадами сокрыт безмолвный каменный город. Раньше в нем жили те, кого вы, господин, называете вампирами, а мы — магрудами. Это было так давно, что у меня не хватит пальцев показать, сколько поколений сменилось с тех пор. Тогда они еще были людьми, но не такими, как мы: их народ бессчетные века правил здешними краями. Когда же предки моего народа пошли на них войной и истребили большую часть, их колдуны свершили над убитыми воинами какие-то жуткие обряды, чтобы они могли сражаться и мертвыми... От этого они и стали... такими, как сейчас.
Постепенно их народ вымер окончательно, и вот уже столетия племена джунглей не знают покоя от пожирателей душ. Как только начинает утихать полуденный жар, спускаются они со своих холмов и лесными тропами пробираются в наши селения, и ничто ни в силах спасти облюбованную ими жертву. Все живые существа спешат убраться с их дороги. Над ними не властно ни человеческое оружие, ни само время. И лишь огонь способен их уничтожить...
— Не только огонь, дитя мое, но и вот эта штуковина, и, клянусь именем Господним, она станет их окончательной погибелью, — мрачно и вместе с тем торжественно промолвил Кейн. Он с новым интересом повертел в руках подарок старого колдуна. — Да обратится одно черное волшебство против другого! Не знаю уж, к каким неописуемым чарам прибег Н'Лонга и к каким темным силам воззвал, но...
— Просто не может быть такого, чтобы один смертный, пусть даже великий воин, одолел в одиночку сразу двух магрудов. Значит, ты все-таки из богов, — вслух рассудила Зунна.
Тут девушка рухнула на колени и воздела руки в мольбе:
— Умоляю тебя, господин, избавь мой бедный народ от проклятия! Бежать нам отсюда некуда, иначе бы мы давно уже оставили эти страшные места. Редкая ночь проходит без того, чтобы пожиратели душ остались без добычи! Нас не спасают ни острые стрелы, ни высокие ограды. Не раз все мужчины нашего племени собирались на них походом под прикрытием полуденного солнца, но коварные магруды отсиживаются днем за высокими стенами своего города, и там уж их никому не достать. А ночь — это их время! Повсюду смерть, и мы ничего не можем с этим поделать. Хорошо еще, что магруды не догадались напасть на нас разом, — тогда все наше племя было бы изничтожено!
Кейн подумал, что причина подобной “недогадливости” проклятых чудищ объясняется их элементарной заботой об источнике пропитания, но не стал говорить это Зунне. В его груди вспыхнул тот божественный огонь, что веками заставлял воинов и пророков вступать в неравный бой со Злом. И тогда, глядя на исполненное сумасшедшей надежды лицо девушки, он дал себе зарок положить конец деяниям детей Тьмы хотя бы в этом месте.
— Давай-ка поужинаем, — улыбнулся он. — А потом запалим хороший костер у входа в пещеру. Бог даст, пламя отгонит от нас всякого рода хищников.
Пламя весело горело, разгоняя тьму. Соломон Кейн, положив посох на колени, привалился к стене. Подперев голову руками, он невидящим взглядом смотрел на огонь. Зунна благоговейно держалась в тени, не смея побеспокоить размышления могучего героя, несомненно строившего планы, как справиться с коварными магрудами.
Между тем Соломон Кейн, как это бывало с ним в трудные минуты, искал наставления свыше.
— Господь мой, — шептали его губы. — Не оставь меня своей помощью! Укрепи десницу мою силой освободить от древнего проклятия малых сих. Дай мне сразиться с порождениями Сатаны, неподвластными оружию смертных! Крепок мой дух, но я не знаю, как совладать с нечистью. Огонь их уничтожает, свернутая шея лишает возможности двигаться, а колдовской посох вуду заставляет обращаться в прах. Но сотни и сотни их таятся в проклятом городе! Вразуми меня, Пастырь мой, как мне в одиночку возобладать над адскими полчищами, расползающимися окрест из этих холмов!
Время шло своим чередом. Холмы содрогались от львиного рыка, а ночь снаружи была полна таинственного шелеста, невнятного бормотания и едва слышного шороха крадущихся шагов. Зунна уже спала, трогательно свернувшись клубочком и подложив под голову кулачки, а Кейн все сидел, вглядываясь в огонь, словно надеясь увидеть в нем огненные письмена божественного откровения. Время от времени пуританин прерывал свои размышления и подкидывал веток в огонь. Пламя взвивалось до потолка пещеры, и тогда можно было различить на границе света и тьмы алчные красные глаза, подталкивающие его к одному лишь решению.
Кейн разбудил девушку с первыми лучами солнца.
— Просыпайся, дитя мое... Мне понадобится твоя помощь, маленькая. Да не прогневлю я Господа, но придется мне прибегнуть к богопротивному волхвованию, — вздохнул он. — Что-то мне говорит, что бесовщину без бесовщины не одолеть. Смотри же, Зунна, чтобы огонь не угас, и немедленно разбуди меня, коли явятся проклятые твари!
Дождавшись испуганного кивка, Соломон улегся навзничь на ровный песок и опустил посох вуду себе на грудь, скрестив поверх руки — в точности как наказывал ему Н'Лонга. После бессонной ночи задремать ему не составило никакого труда.
Стоило лишь пуританину преодолеть грань между явью и сном, он обнаружил себя стоящим на слегка фосфоресцирующей тропе. Все вокруг терялось в непроницаемом клубящемся тумане. Будто что-то потянуло его вперед, потому что ноги начали двигаться по собственной воле, и буквально через несколько шагов он встретил Н'Лонгу. Колдун был точно таким же, как в жизни: при виде белого брата он довольно улыбнулся. Вот только голос колдуна оказался необычайно гулким и сильным: казалось, слова, выходящие у него изо рта, повисают в воздухе, вспыхивают огненными буквами и намертво впечатываются в сознание англичанина.
