На посошок - Кинг Стивен (читаем книги .txt) 📗
Может, я даже шагнул к ней, потому что почувствовал, руку Туки на своем плече, грубую и горячую. И все же (как я могу такое говорить?) я возжелал ее, такую черноволосую и прекрасную, в зеленом пончо, колышащемся у шее и плеч, экзотическую и странную, навевающую мысли о прекрасной незнакомке из стихотворения Уолтера де ла Мэра.
— Джейни! — закричал Ламли. — Джейни!
И через снег поспешил к ней, вытянув руки.
— Нет! — попытался остановить его Туки. — Ламли, нельзя!
Он даже не оглянулся… а она посмотрела на нас. Посмотрела и усмехнулась. И от ее усмешки моя страсть, мое вожделение вспыхнули синим пламенем, обратившись в черные уголь, серую золу. От нее веяло могильным холодом, белыми костями, завернутыми в саван. Даже с такого расстояния мы видели красный блеск ее глаз. Скорее волчьих, чем человечьих. А при ухмылке обнажились и неестественно длинные зубы. Мы видели перед собой не человеческое существо. Мертвеца, каким-то образом ожившего в этом жутком воющем буране.
Туки перекрестил ее. Она отпрянула… а потом вновь ухмыльнулась. Мы находились слишком далеко, и, наверное, перетрусили.
— Надо его остановить! — прошептал я. — Мы можем его остановить?
— Слишком поздно, Бут! — мрачно отвечает Туки.
Ламли уже добрался до нее. Вываленный в снегу, а сам больше напоминал призрака, чем человека. Он потянулся к ней… и тут начал кричать. Я еще услышу этот крик в своих кошмарах: взрослый человек кричал как ребенок, которому приснился страшный сон. Он попытался отпрянуть, но ее руки, длинный, обнаженные, белые как снег выпрастались вперед и потянули его к ней. Я видел как она склонила голову набок, а потом наклонилась к нему…
— Бут! — прохрипел Туки. — Надо сматываться!
И мы побежали. Побежали, как крысы. Кто-то, наверное, так и скажет, из тех, кого не было там в ту ночь. Мы помчались по нашим следам, падая, поднимаясь, поскальзываясь, взмахивая руками, чтобы удержаться на ногах. Я поминутно оглядывался, дабы убедится, что за нами не гонится эта женщина, с ухмылкой во весь рот и красным блеском глаз.
У самого «скаута» Туки согнулся пополам, схватился за грудь.
— Туки! — перепугался я. — Что…
— Мотор, — прошептал он. — Барахлит последние пять лет. Посади меня на пассажирское сидение, Бут, и мотаем отсюда.
Я подхватил его под руку, помог обойти внедорожник, каким-то образом усадил в кабину. Он откинулся на спинку, закрыл глаза. Кожа его пожелтела, стала восковой.
Я обежал «скаут» спереди и чуть не сшиб с ног маленькую девочку. Она стояла у дверцы: волосы забраны в два хвостика, из одежды — желтое платьеце.
— Мистер, — голос ясный, чистый, сладкий, как утренний туман, — вы не могли бы помочь мне найти маму? Она ушла, а мне так холодно…
— Милая, — тебе лучше залезть в кабину. Твоя мама…
Я замолчал на полуслове, если когда в жизни я и мог сойти с ума, так именно в тот самый момент. Потому что стояла она, видите ли, не, а на снегу, не оставляя следов.
И, вскинув головку, смотрела на меня. Френси, дочь Ламли. Семи лет от роду, и семилетней ей предстояло оставаться в бесконечной череде ночей. Ее личико отливало трупной бледностью, а глаза светились красным. Под ее подбородком я увидел две маленькие ранки, словно от укола иглы, но с искромсанной по краям кожей.
Она протянула ко мне ручки и улыбнулась.
— Поднимите меня, мистер, — прощебетала она. — Я хочу вас поцеловать. Тогда вы сможете отвести меня к моей мамочке.
Не хотел я ее целовать, но ничего не мог с собой поделать. Уже наклонялся вперед, вытягивал руки. Видел, как открывается ее рот, видел маленькие клыки за розовыми губками. Что-то поползло у нее по подбородку, блестящее и серебристое, и в ужасе я осознал, что она пускает слюни.
Ее маленькие ручки сомкнулись на моей шее и я уже думал: может, все не так страшно, не так страшно… когда что-то черное и тяжелое вылетело из окна «скаута» и ударило ей в грудь. Взвился клуб странно пахнущего дыма, что-то блеснуло, а потом, шипя, она отпрянула. Личико перекосило гримасой ярости, ненависти, боли. Она повернулась ко мне боком… и пропала. Только что стояла передо мной, а мгновением спустя превратилась в снежный вихрь, формой отдаленно напоминающий детскую фигурку. И тут же ветер закрутил его и унес в поле.
— Бут! — прошептал Туки. — Садись за руль, скорее!
Я сел за руль, но лишь после того, как наклонился и поднял то, чем он швырнул в эту девчушку из ада. Библию его матери.
Случилось это довольно-таки давно. Я совсем старик, но и тогда был не первой молодости. Херб Тукландер скончался два года тому назад. Умер легко, во сне. Бар работает, его купили мужчина и женщина из Уотервилла, милые люди, они стараются ничего там не менять. Но я хожу туда редко. Без Туки мне неуютно.
И в Лоте все как и прежде. На следующее утро шериф нашел автомобиль Ламли. Без капли бензина, с севшим аккумулятором. Ни Туки, ни я ничего ему не рассказали. Зачем? Время от времени какой-нибудь автостопщик или турист пропадают в этих краях, в окрестностях Школьного холма и кладбища на холме Гармонии. Потом находят рюкзак, или книгу в бумажной обложке, или что-то еще, но тела — никогда.
Мне все еще снится та буранная ночь, когда мы поехали в Джерусалемс-Лот. Не столько женщина, как маленькая девочка, ее улыбка в тот самый момент, когда она тянула ко мне ручки, чтобы я мог поднять ее, а она — поцеловать меня. Но я глубокий старик и время мое на исходе, а со мной уйдут и сны.
Возможно, и вам доведется путешествовать по южному
Мэну. Прекрасные места. Может, вы даже заглянете в «Тукис бар», чтобы пропустить рюмочку-другую. Хороший бар. И название новые владельцы сохранили. Выпить — выпейте, а потом последуйте моему совету и поезжайте дальше на север. И ни в коем случае не сворачивайте к Джерусалемс-Лоту.
Особенно, с наступлением темноты.
Где-то там маленькая девочка. И я думаю, она все еще хочет кого-то поцеловать.
