Зов Лавкрафта (сборник) (СИ) - Кабир Максим (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
— Н-н-не волнуйся… — отвечал капитан, пытаясь поцеловать ее в щеку. — В-в-во Фландрии не отдал Богу душу и в этих горах н-н-не отдам! На святое дело идем: веру католическую защищать… САНТЬЯГО!..
— САНТЬЯГО!!! — отозвались пьяные голоса.
Мария уворачивалась от поцелуев, а желание влепить мужу пощечину явно сдерживала только из-за гостей.
Пили они, конечно, не вдвоем с Алонсо: за стол сели все офицеры отряда. Особое внимание сразу же обратили на себя двое.
Во-первых, странно смотревшийся среди испанцев рыжий бородач имени Дженкин — его Алава представил ревностным католиком из Ирландии, ветераном знаменитого полка Генри О’Нила. Руис имел некоторое предубеждение относительно всяких иностранцев на испанской службе, даже из Португалии или Италии. Что уж говорить о таких? Невозможно доверять ирландцу, так скажет любой человек в здравом уме. Однако капитан решил не судить о Дженкине раньше времени. Думать, будто Алава привел сюда ненадежного человека — оскорбление по отношению к старому другу.
Во-вторых, нельзя было не заметить Хосе — айюданте Алавы.
— Т-т-так, а ну-ка скажи, Хосе: ты мориск? Новый, ик, христианин?
Восточные черты во внешности Хосе были очевидны, отпираться он не стал. Бербера напоминал он куда больше, нежели испанца.
— Это правда, капитан. Но мои предки отринули ислам и приняли истинную веру еще в год падения Гранады. Не сомневайтесь во мне!
Надо сказать, Хосе был буквально дьявольски красив. Стройный, с очень смуглой кожей, тонкими усиками над чувственно изогнутой губой, ясными глазами и роскошной шевелюрой. Если собрать всех девок Амстердама на одной площади и показать им Хосе — мятежные провинции тотчас затопит, несмотря на все дамбы!
Руис еще даже представить не мог, какую роль каждый из этих людей, столь друг на друга не похожих, сыграет в завязавшейся истории. Но отряд ему нравился, хотя в глубине души капитан ощущал тревогу. Отчего-то он вспоминал давно прочитанную книгу, название которой напрочь забыл, как и имя автора: в памяти остался лишь сюжет по походе римского квестора Луция Целия Руфа по античным Пиренеям. Никаких подробностей похода капитан тоже припомнить не сумел, как ни старался.
Он даже не был уверен, что действительно читал такой труд, но побоялся себе в том признаться. Иначе вышло бы, что смутное вспоминание о Луции Целии Руфе пришло откуда-то со стороны. С той стороны, куда лучше не смотреть.
Дорога шла спокойно, если не считать довольно пугающих подробностей о культе, которые рассказывали на привалах. Это очень редко делал сам инквизитор Иньиго, предпочитавший молчать у костра, проводить время в молитвах или за книгами. Трепался в основном Дженкин: он оказался более-менее посвящен в детали.
Нес ирландец, конечно же, околесицу: иногда казалось, будто сочиняет на ходу. Он вел речи о сохранившемся в диких горах древнем народе, еще более чуждом всем окружающим, чем баски.
Якобы люди эти — какие-то желтокожие и с раскосыми глазами, напоминают азиатов, а языка их не знает никто. Будто они издревле совершают обряды, наводящие на окрестности такой ужас, что до сих пор никто не отваживался даже донести о подобной дикости Святой Инквизиции. Но при том народ этот, как ни странно, охотно торгует с местными — и так тоже повелось еще многие века назад.
Кто-то у костра пошутил: мол, все-таки похоже на типичных басков! Шутка вышла не очень, потому как среди солдат хватало горцев. Алава в тот момент отлучился на нужде, Иньиго опять уставился в книгу, так что Пабло Руис счел своим долгом навести порядок.
— Отставить!.. В скольких кампаниях ты был? Вот я сражаюсь еще со времен, когда был жив дон Хуан Австрийский, светлая ему память. И все, что скажу о басках — они прекрасные солдаты! А кто будет сеять рознь в отряде, того я лично огорчу до невозможности.
Позднее Дженкин рассказывал более рациональные вещи: о том, что угнездившийся в горах культ почитает некоего Черного Человека, причем хоть божество и черно кожей — оно нисколько не напоминает мавра или негра. Эти сведения охотно подтверждал и Хосе, причем на несхожести демона с маврами делал особый акцент — по понятным причинам.
Руис, Алава, инквизитор и Хосе ехали верхом, а Дженкин шагал во главе строя вооруженных алебардами и мушкетами солдат. Пока отряд двигался по хорошим дорогам, этот строй оставался совершенно образцовым — плотная, ровная колонна. Но вскоре местность начала делаться более пересеченной: холмы становились все выше, переходили в невысокие горы, а вдалеке виднелись и настоящие вершины, за которыми лежали французские земли. На каменистых тропах многие солдаты все-таки отставали, отряд растягивался. Пабло в очередной раз убедился, что прав насчет басков: теперь ясно виделось, кто здесь вырос в горах.
К счастью, погода не была особенно жаркой, солнце в основном пряталось за облаками. Людей отряд почти не встречал — только изредка видели вдалеке пастуха или одинокого путника. Руис заключил, что эти места все-таки не должны быть настолько безлюдны, и местные просто не горят желанием встречаться с инквизиторами. Учитывая события прошлого года, трудно было их за это осудить.
— Сеньор Иньиго упоминал о еврее?
Вопрос Хосе явно не был продиктован желанием начать праздную беседу. Прозвучал он именно в тот момент, когда айюданте с Руисом немного оторвались от остальных.
— Нет, о еврее не слыхал.
— В Логроньо мы его обсуждали. Это ученый, известный среди марранов… особенно среди подозрительных марранов, если вы понимаете, о чем я.
— Еще как понимаю. Марранам доверять нельзя.
— Вынужден согласиться, хоть я и сам из морисков. Этот человек, Симон, скрывается в горах, потому что не хочет даже делать вид, будто исповедует христианство. По слухам, Симон дружен с тем странным народом, хотя некоторые утверждают обратное. Он выдающийся математик и астроном, а также автор исторического труда о некоем римлянине Луции Целии Руфе.
— О, ты читал эту книгу?
— Точно не припомню, но я определенно слышал о ней.
Руис задумчиво пригладил бороду.
— Вот и у меня похожее ощущение… и что, еврей — также цель нашего похода?
— Не могу знать, однако сеньор Иньиго расспрашивал людей о нем. Не очень часто, но такие вопросы звучали. Я подумал, вам стоит знать об этом. Вероятно, сеньор инквизитор сильно устает в дороге, ему сложно излагать все подробности…
— Алава в курсе?
— Я полагаю, что да.
А вот Дженкин, видимо, ничего о еврее Симоне не знал. Иначе точно проболтался бы: ему усталость абсолютно не мешала чесать языком. С рациональной точки зрения информация не казалась капитану Руису важной: один иноверец — не повод для таких решительных мер, даже если он имеет влияние на марранскую общину, бывших иудеев. Однако слова про Луция Целия Руфа обеспокоили. Это имя и смутные воспоминания о книге, содержавшей его, все никак не оставляли Пабло в покое. Действительно ли он читал подобный труд? Может быть, читал очень-очень давно?
Удобное объяснение, однако капитану все сильнее казалось, будто он видел книгу загадочного Симона во сне. В грезах, почти полностью забывшихся после пробуждения.
Сугаррамурди давно остался позади. Отряд углублялся в горы. Здесь дули сухие ветра, зато было еще прохладнее, а это облегчало путь. Проводников так и не нашли, однако в одной из деревень удалось получить некоторые сведения. Местные указали на тянущуюся вверх тропу: дескать, это и есть дорога к поселению странного народа, к очень старому городу, название которого никто не помнил или не хотел сообщать. Свернуть, мол, особо некуда — не ошибетесь.
Во время одной из ночевок в горах Руис видел удивительный сон: весь отряд предстал в римских доспехах, знамя с бургундским крестом превратилось в античный штандарт, но никто не обращал на эту перемену внимания. Все вели себя как обычно.
Понадобилось еще два дня с той ночи, чтобы достичь поселения в горах, которое едва ли было обозначено хоть на какой-то карте. К тому времени легкая тревога Пабло Руиса перешла в весьма сильную, ее едва удавалось скрывать.
