Гиви и Шендерович - Галина Мария Семеновна (книги онлайн бесплатно серия .txt) 📗
— Куда, придурки? — прикрикнул оборотень, — или вы хотите поменять избавление на плен?
Для верности он подобрал с земли брошенный Хасаном лук и умостил его на коленях.
— Блин! — проговорил Шендерович, почесывая затылок и стараясь не смотреть на лежащее поблизости тело, — это что ж такое творится? Узурпация? Незаконный брат-близнец? Или ему пластическую операцию следали?
— Обычный оборотень, — пояснил Гиви.
— А-а, — протянул Шендерович, — И как это я сразу не догадался!
— Обычных оборотней не бывает, — сказал оборотень, который, в отличие от настоящего предводителя разбойников, обладал способностью понимать незнакомую речь, — а я принял этот облик, чтобы вырвать вас из лап разбойников. Да и, честно говоря, немного тут хитрости, поскольку был ваш пленитель жаден и жесток. Будь он мудр и благороден, задача была бы неизмеримо труднее. Впрочем, — добавил он, — тогда бы и хитрость подобная не понадобилась. Ибо муж добрый и мудрый не стал бы выменивать чужие жизни на блага земные, которые, честно говоря, всего лишь мусор… кстати, о, мудрый Гиви, почему ты все время выступаешь при своем друге и спутнике в качестве толмача? Или он, подобно тебе, не унаследовал от своего великого предка способность понимать все сущие языки?
— От какого предка? — заинтересовался Гиви.
— Неважно. Смотри на меня, о, потомок Авраама! И, хотя я не ангел Суруш, возможно сумею повторить то, что уже сделано.
Он слегка помахал ладонью перед носом Шендеровича, и тот покорно потянулся за его рукой, точно привязанный на невидимой нитке. Гиви покосился на оборотня и слегка отпрянул, увидев, как в глазах того загораются красные огоньки. Наконец, оборотень вновь резко взмахнул ладонью, обрывая нить, Шендерович отпрянул и затряс головой.
— Ну? — скептически поинтересовался он.
— Что — ну? — в свою очередь вопросил загадочный гость, — или мои речи все еще темны для твоего слуха?
— Да вроде нет, — удивленно отозвался Шендерович, озадаченно потирая ладонью затылок.
— А коли так, — спокойно заметил пришелец, — я бы настоятельно советовал тебе и твоему другу взять этого незадачливого водителя вольных стрелков, да и похоронить его, как подобает. Недобрым он был человеком, как я уже сказал, но и он заслуживает того, чтобы быть похороненным по человечески, а там уж пусть с ним разбирается Тот, кто знает о нас больше, чем мы с вами, о, путники, заблудившиеся на просторах вселенной!
— А эти… гули? — поинтересовался Шендерович, истомленный вынужденным молчанием, — чудовищные порождения пустыни, или как их там? Они нас не тронут?
— Помилуй, мой отважный друг, — возразил пришелец, — неужто ты, просвещенный человек, веришь этим детским байкам?
— Ну, — неуверенно отозвался Шендерович, с опаской разглядывая незнакомца, — как сказать…
— А ежели честно, то гули есть для тех, кто в них верит, и нету для тех, кто в них не верит. А потому берите попону вон с того верблюда, и пусть она будет последним прибежищем злодею — не такое уж это плохое прибежище для человека, чей нос давно уже почернел от грехов. Вон за тем рухнувшим караван-сараем видел я яму — как раз ему по росту.
Шендерович рассеянно огляделся вокруг, потом многозначительно покосился в сторону Гиви.
— И ежели вы намерены воспользоваться случаем и бежать, — сказал незнакомец, прочтя его мысли, — то оставьте это намерение, ибо птицы Анка — мои.
Он сложил губы и как-то по-особенному свистнул. С места сорвалась, отделившись от черной стаи, крохотная точка и приблизилась, постепенно увеличиваясь в размере и трепеща крыльями, а потом уселась на плечо незнакомца. Склонив голову, она поглядела на путников насмешливым блестящим глазом.
— О! — удивился Шендерович, — эту мы уже видели!
Птица подняла хохолок, поиграла им, потом опустила.
— Мы зовем ее Худ-Худ, — пояснил незнакомец, — эта птица очень полезна для поручений обитателям небес и духам. Нет более прославленной и почитаемой птицы на всем Востоке, так что извольте относиться к ней с должным почтением. Она проследит, чтобы вы исполнили все, как подобает.
Птица вновь сорвалась с места и села на обломок скалы, выжидательно поглядывая на Шендеровича.
— У, зараза фискальная, — пробормотал Шендерович, неохотно поднимаясь с места.
— А как вернетесь, — благожелательно заметил незнакомец, — и омоетесь вон из того меха, то, полагаю, уместно будет приступить к трапезе, которая до некоторой степени есть трапеза поминальная. Ибо дух вашего пленителя, убитого трусливыми соратниками, взывает об успокоении.
— Ну да, ну да, — согласился Шендерович, стаскивая с верблюда изукрашенную попону и с той же неохотой направляясь к лежащему поблизости телу. Гиви вздохнул и последовал за ним.
Взошла остророгая луна, и в ее холодном свете верблюды шумно вздыхали и переминались с ноги на ногу. Из-за развалин раздался долгий переливчатый вой, оборвавшийся на высокой ноте. Гиви вздрогнул.
— Всего лишь шакал, — успокоил его пришелец.
— А, — сказал Гиви, отгрызая кусок от жесткого мяса, завернутого в лепешку, — тогда ничего…
— А еще потомок Шемхазая, — укорил его Шендерович.
— Помилуй, о, мой беспокойный друг, — удивился незнакомец, — какой же он потомок Шемхазая? Ог, царь Вассанский, единственный уцелевший на Земле исполин, насколько мне известно, не оставил потомства. Что неудивительно — где ему найти пару — при таких-то габаритах? Впрочем, поскольку каждый из живущих на Земле без сомнения чей-нибудь, да потомок, то и другу вашему есть, чем гордиться.
— А эти, братья, говорили…
— А! — сказал незнакомец, — маги? Ну, эти соврут не за дорого. В их речах, ежели честно, вообще нет ни крупицы истины, поскольку истина им вообще неведома.
— Допускаю, — согласился Шендерович, наглея на глазах, — но они, по крайней мере, представились!
— Не имена то были, но лишь прозвания, каковыми они, для пущей важности, сами себя именовали. А если ты, о, сын Авраама, намекаешь, что не назвал я вам своего подлинного имени, то, значит, есть тому своя причина. Можете называть меня Шейхом, ибо это до какой-то степени соответствует истине. Еще добавлю, что не желаю я вам зла.
— Поверю на слово, — мрачно сказал Шендерович.
— Погоди, Миша, — поспешно проговорил Гиви, поскольку Шендерович, угнетенный вынужденным молчанием и общим унизительным положением явно лез на рожон, — ежели все так, как ты говоришь, о, Шейх, не прояснишь ли, куда мы попали и кому мы тут потребны? Ибо за нами гоняются уж, почитай, не первые сутки люди, нам вовсе неведомые.
— Зачем и кому вы потребны, я сказать не могу, поскольку нет у меня на то права, но добавлю, что сие должно открыться вам в соответствующее время, — сказал Шейх, — скажу лишь, что испытания ваши еще не закончились, и потребуют равно мужества и проницательности. Впрочем, — он чуть поклонился путникам, — успели вы выказать оба этих качества, так что не сомневаюсь я, что Тот, кто держит весь мир, точно драгоценный камень в ладони, избрав вас, вновь явил любовь свою и милосердие, изначально Ему присущие.
— Э… — Шендерович почесал затылок, — польщен. А все-таки, где мы находимся? Типа, с географической точки зрения? Ибо пребывали мы в Стамбуле, он же Константинополь, он же Византия, он же Цареград, а потом очутились неведомо как, неведомо где…
— Где? — сурово переспросил Шейх, — в сердце мира. Ибо сердцем мира зовется то, что существует везде — и нигде. Всегда — и никогда. И то, что происходит здесь, так или иначе происходит во всех мирах, подобно кругам по воде, что распространяются от брошенного камня. И не только на Земле во всех ее проявлениях, но и в горних сферах, ибо все, что делается наверху, есть результат действий человека.
— С точки зрения географии это как-то сомнительно, — заметил Шендерович, скептически поджав губы.
— А кто говорит о географии? — воскликнул Шейх и в глазах его вновь загорелись красные огоньки. — География — услада простецов, изначально положивших сущему жесткие пределы. Для тех же, кто смотрит глубже и дальше, пределов нет. Ибо они лишь завесы, стенки сосудов, отделяющих один мир от другого, но проницаемые для посвященных…
