Москва – город проклятых (СИ) - Кротков Антон Павлович (книги онлайн полные версии бесплатно txt) 📗
Страшный грохот со стороны Останкино известил об обрушении верхних секций телебашни, что ж, этого и следовало ожидать. Все эти часы, что они находятся в парке запах гари чувствовался всё отчётливей, однако пожарных вертолётов больше не видно и не слышно.
Обходя здание павильона, Звонарёва заметила неподалёку брошенный легковой автомобиль. Печать какой-то трагедии лежала на нём. Ксения сделала несколько общих планов машины с разных ракурсов, прежде чем подойти ближе. Дверца с водительской стороны была распахнута, салон заляпан кровью. На водительском сиденье осталась женская сумочка, а в ней нетронутые телефон, деньги и водительские права на имя Надежды Чеботарёвой. Девушка на фото очень напоминала исчезнувшую Надин с экрана смартфона Доминика.
Кровавый след вел в сторону зарослей. Уйма крови. Потеряв столько, обычно далеко не уходят. И хозяйка BMW наверняка неподалёку. Ведь её не перевязывали. Вокруг не было других следов. Судя потому, что журналистка видела, человек по непонятной пока причине получил серьёзное ранение и, истекая кровью, бросил машину. Вероятно она поступила так в состоянии шока. Или же пытаясь спастись от тех, кто её ранил. А может, в отчаянии спешила добраться до помощи, пока ещё оставались силы. Но не добежав до густых кустов, женщина упала лицом вниз — отпечаток его лица так и остался на мягкой после недавнего дождя земле. Каким-то образом, не задохнувшись и не умерев от потери крови, она полежала тут какое-то время, затем… просто встала и пошла дальше. Новые следы отличались от прежних. Глубокие, расположенные близко друг к другу. Теперь хозяйка брошенной иномарки приволакивала правую ногу, отчего, наверное, и потеряла туфлю. И постоянно меняла направление, словно толком не понимала, куда ей двигаться. На траве и кустах остались капли жидкости. Только теперь уже не кровь — во всяком случае, не человеческая. Капли голубоватой густой жидкости… Раньше Золотарёва не видела такую…
На аллее показались люди. Похоже семья. Двое взрослых и с ними двое детей — мальчик лет двенадцати и девочка дошкольного возраста. Впереди уверенно шагал крепкий мужчина и толкал перед собой садовую тачку, полностью загруженную пёстрыми пакетами с шоколадными круасанами, чипсами, печеньем и солёными орешками. Женщина за ним сгибалась под тяжестью рюкзака — по всей видимости тоже с разнообразной съестной всячиной. Даже дети тащили часть добычи. Вероятно, семейка недавно обчистила какой-то ларёк.
Ксения поспешила им навстречу:
— Извините, вы не подскажите, где я могу купить какую-нибудь еду?
Мужчина скользнул по блондинке равнодушным взглядом, словно она была деревом или столбом, и молча прокатил мимо свою тележку. Ксения опешила и посторонилась. Однако в последний момент мужик всё с тем же каменным выражением лица взял со своей тележки пакет с чипсами и кинул незнакомке. Словно собачонке. Впрочем, очень мило с его стороны… Отношения между людьми в этом городе быстро менялись, поэтому любое проявления простого внимания и человечности ценились как никогда прежде. Вот только одного пакета чипсов ей мало.
Метров через семьсот Ксения наткнулась на инкассаторский автомобиль. Такие банковские броневики снуют по городу и собирают выручку с торговых точек. Только сегодня ребятам не повезло. Оба инкассатора лежали мёртвые в лужах собственной крови. Их водитель испарился из кабины, бросив служебный автомобиль с распахнутыми дверями. Ксения заглянула внутрь бронированного фургона: сумки с деньгами её не заинтересовали, а вот термосу со сладким чаем и пакету с бутербродами журналистка обрадовалась. Доминик тоже наверняка проголодался и с нетерпением ждёт её возвращения!
Обратный путь Ксения проделала гораздо энергичнее — чашка горячего чая и бутерброд вернула ей силы. Правда она ещё не решила, скажет ли французу о найденной сумке с документами девушки, чьи имя и внешность как у его пропавшей подруги. Не хотелось причинять новую боль нежной душе ранимого месье.
Но ещё издали Ксения увидела, что какие-то парни окружили автомобиль с сидящем внутри Брюийо. Они что-то агрессивно выкрикивали, размахивали палками, а ещё в руках у молодчиков были камни и пивные бутылки.
Глава 31
Только «Монах» с его незыблемым авторитетом у зеков мог остановить разгорающийся бунт. Только его слово что-то значит для блатных. Особенно это важно теперь, когда начальник тюрьмы стремительно теряет контроль над ситуацией. Но пойдёт ли матёрый рецидивист на разговор? Наверняка ведь догадывается, кто сообщил оперу Жгутову о точной дате назначенного им восстания. И всё же разговора с глазу на глаз с этим человеком не избежать, кто-то ведь должен остановить кровавую бойню.
Когда дверь в одиночную камеру отворилась, Стас сделал знак сопровождающему его охраннику, чтобы тот шёл по своим делам и оставил дверь открытой, после чего попросил разрешения войти. Старик сидел на краю кровати и читал книгу. Из-под цветастого покрывала выглядывала белоснежная простыня. Оторвавшись от книги, старый вор с интересом окинул взглядом фигуру посетителя и после некоторого раздумья слегка кивнул.
— Значит, над вертухаями тебя поставили начальником? — «Монах» едва заметно тонко усмехнулся. — Да-а… недооценил я тебя, землячок. С чем пришёл?
Легат стал говорить, что возникла угроза извне, перед которой даже заклятые враги должны на время забыть про прежние традиционные противоречия и объединиться. «Монах» слушая его, только улыбался: из своих 67 лет, около сорока он провёл в тюрьмах и лагерях. А враг твоего врага, как известно, твой естественный союзник. Он так об этом прямо и сказал явившемуся уговаривать его менту.
На это Легат заметил, что вряд ли с таким союзником у воров получится договориться:
— За стенами тюрьмы творится беспредел похлеще, чем в самой гнилой зоне. Люди гибнут на улицах и в своих домах. Идёт война всех против всех. Но мы можем тут создать зону безопасности и постепенно начать расширять её, чтобы спасти как можно больше людей.
— Люди… — «Монах» произнёс это словно с полным равнодушием. — Мне не жаль людей. Чем дольше я живу, тем меньше их люблю. Бог никогда не посылает напасти незаслуженно. Этот порочный город вероятно заслужил наказание.
«А ведь это началась бойня», — сообразил Легат, прислушиваясь к разгоравшейся поблизости стрельбе. Вскоре к одиночным пистолетным выстрелам присоединились и автоматные очереди. Значит, там охрана вынуждена всерьёз схватиться с блатными. Идет кровавая резня, и если он сейчас ни о чём не договориться с «Монахом», то вопрос будет стоять ребром: либо охрана перебьёт большую часть заключённых, либо уголовники перережут всех надзирателей, а также их семьи в административном корпусе.
— И всё же я убеждён, что смогу убедить вас. Знаете, на чём основывается моё убеждение?
— Ну и на чём же? — В голосе «Монаха» пробилось едва различимое любопытство.
— На уважении к вам. Там сотни ваших корешей гибнут, потому что провокаторы подбили их выступить без вашего разрешения. Я уверен, что вы не давали приказа захватывать в заложники женщин, убивать невиновных, ведь это нарушение воровских понятий.
Монах хмыкнул:
— Послушай, парень, чего ты от меня ожидаешь? По-твоему, я должен пойти против своих? Или того хуже — ссучится!
— Я говорю лишь о том, что надо остановить войну. Вас послушают. Я же обещаю, что уговорю начальство начать переговоры об улучшении условий содержания.
«Монах» покачал головой и снова раскрыл книгу:
— Чем больше я читаю классиков философии, тем сильнее крепнет моё убеждение, что эти ребята писали свои сочинения в том числе про воров — изрёк он задумчиво. — Мы тоже делаем политику по тем же законам, что короли и президенты. Я бы посоветовал тебе почитать сочинение Фридрих Ницше «Воля к власти». Или Макиавелли «Государь».
Монах процитировал: «Нельзя быть в политике романтиком. Нужно быть реалистом. Для захвата и удержания власти правителю приходится проявлять жестокость. Злодеяние — верный способ обрести власть. Хитрость и беспощадность помогут получить контроль над государством. И наоборот, чрезмерная порядочность в начале правления — не разумная тактика». Поэтому даже если кореша начали революцию без моего приказа, а не стану им мешать, а пожелаю фарта — уже от себя добавил старик.
