Полночный поцелуй - Эдриан Лара (читать книги онлайн полностью .TXT) 📗
Лукан взял кинжал ручной работы, подержал в ладони, определяя его вес и боевые достоинства. Ему трудно было сфокусировать взгляд. Искушало желание метнуть кинжал не в манекен — в иную цель. Лукан сердито заворчал, кинжал полетел в конец зала, глухо ударился в грудь манекена, попал в самое сердце.
— Убирайся отсюда, Тиган. Мне не нужны ни комментаторы, ни зрители.
— Тебе не нравится пристальное внимание. И я знаю почему.
— Ты, засранец, не можешь этого знать.
— Не могу? — Тиган внимательно посмотрел ни него, покачал головой и тихо выругался. — Будь осторожен, Лукан.
— Господи, — Лукан в бешенстве развернулся к Тирану, — тебе ли давать мне советы?
— Почему бы и нет? — Тиган небрежно пожал плечами. — Возможно, это даже не совет, а предупреждение.
— Предупреждение? — Смех Лукана эхом раскатился по залу. — Это что-то новенькое.
— Ты ходишь по краю пропасти. Я это вижу по твоим глазам. — Тиган покачал головой. — Пропасть глубокая, и я не хочу наблюдать за твоим падением, Лукан.
— Заботишься обо мне? Ни в чьей заботе я не нуждаюсь и менее всего — в твоей.
— Хочешь сказать, что с тобой все в порядке?
— Именно так.
— Просто ты себя в этом убеждаешь. И очень хочешь верить. Но я вижу, что это неправда.
Обвинение подействовало на Лукана, как красная тряпка на быка. Со скоростью молнии он набросился на Тигана, со зловещим шипением обнажив клыки. И сообразил, что у него в руке кинжал, только тогда, когда увидел острое лезвие, прижатое к горлу Тигана.
— Пошел вон и не попадайся мне на глаза. Тебе ясно?
— Ясно что? Что ты хочешь перерезать мне горло? Хочешь пустить мне кровь? Ну, так что же ты медлишь, давай, смелее.
Лукан взревел, отбросил кинжал и схватил Тигана за ворот майки. Оружие — это слишком просто. Лукану нужно было чувствовать его плоть, ощущать, как трещат и ломаются его кости, ему нужно было выпустить томящегося внутри зверя, практически подчинившею себе его волю.
— Черт! — Тиган начал смеяться, дерзко глядя в глаза Лукана, горевшие дикой яростью. — Да ты уже одной ногой в пропасти, Лукан. Скажешь, не так?
— Да пошел ты! — злобно зарычал Лукан и тряхнул вампира, который когда-то, очень давно, был ему надежным другом. — Мне следовало убить тебя. Надо было убить тебя тогда.
Тиган никак не отреагировал на угрозу, вместо этого спокойно спросил:
— Ищешь своего врага, Лукан? Ну, тогда посмотри в зеркало. Там его и увидишь, это он не дает тебе покоя.
Лукан приподнял Тигана и отшвырнул к противоположной стене. Зеркало от удара треснуло.
И хотя Лукан не хотел слышать правду, она отражалась во множестве осколков — искаженное дикой злобой лицо, застывшее, как маска, горящие глаза с узким росчерком зрачков, обнаженные длинные клыки — лицо Отверженного.
Он стал олицетворением того, что ненавидел больше всего на свете и всю жизнь пытался уничтожить, и вот теперь, как сказал Тиган, он сам скатывается в эту пропасть.
В разбитом зеркале он увидел, как в зал вошли Данте и Николай, их лица мгновенно сделались подозрительно-настороженными.
— Нам никто не сказал, что здесь намечается вечеринка, — непринужденно бросил Данте, делая вид, что не замечает повисшего напряжения. — Что за повод? У вас тут все в порядке, ребята?
Ему никто не ответил, воцарилось тягостное молчание. Лукан медленно отвел острый как кинжал взгляд от Тигана, опустил глаза, чтобы скрыть дикую ярость от Данте и Николая. Лукану было стыдно — это что-то новое в его жизни. Ему не нравился горьковатый привкус стыда, и эта горечь мешала ему говорить. Наконец Тиган нарушил затянувшееся молчание.
— Да, — он не сводил взгляда с Лукана, — у нас все в порядке.
Лукан резко развернулся и направился к выходу, задев бедром стол, на котором лежало оружие. Металл зазвенел.
— Проклятье, он сегодня на взводе, — чуть слышно пробормотал Нико. — И от него пахнет убийством.
Уже выходя из зала, Лукан услышал, как Данте ответил:
— Скорее самоубийством.
Глава восемнадцатая
— Еще, — простонала женщина, садясь ему на колени, запрокидывая голову и подставляя шею. Жадными руками она гладила его затылок, затуманенные, как у наркоманки, глаза смотрели куда-то в пустоту. — Пожалуйста… возьми еще. Все возьми!
— Как-нибудь потом. — Он не скрывал равнодушия, уже пресытившись своей новой игрушкой.
Первые несколько часов, что он провел с медсестрой Дилани в своих апартаментах, доставили ему удовольствие, но, как и все женщины человеческой расы, вскоре она впала в зависимость от осушающего поцелуя вампира и перестала сопротивляться, а вот теперь умоляла выпить ее до дна. Обнаженная, она выгибалась и крутилась на его коленях, подобно нежащейся на солнце кошке, терлась шеей о его губы, хныкала, когда он отказывал ей в сладостном уколе клыков.
— Пожалуйста… — скулила женщина.
Она начала раздражать его. Какое-то время ее податливое, откликавшееся на ласки тело и восхитительная готовность, с которой она подставляла свою прелестную сладкую шею, доставляли ему удовольствие. Но теперь с ней покончено. Ему осталось выпить последние капли ее человеческой жизненной силы и тем самым превратить в своего покорного слугу — миньона.
Но он все же решил повременить на тот случай, если ему вдруг снова захочется поиграть с ней.
Хотя, если он не избавится от ее навязчивых объятий немедленно, она, возможно, соблазнит его выпить ее до того предела, за которым остается только смерть.
Он бесцеремонно сбросил медсестру Дилани с коленей и поднялся.
— О нет, — канючила женщина, — не уходи.
Но он уже подошел к двери спальни. Полы роскошного шелкового халата приятно скользили по ногам; через гостиную он направился в кабинет — место его уединения, его святилище. Здесь все радовало глаз роскошью — изысканная мебель, бесценные произведения искусства и антикварные вещи, ковры, сотканные персами еще во времена Крестовых походов. Реликвии его прошлой жизни, которые он собирал в течение нескольких веков ради того эстетического наслаждения, что они ему дарили. Недавно он все это перевез сюда, в Новую Англию, где формировалась его новая армия.
Здесь же он разместил и свое последнее приобретение — коллекцию современных фотографий, но они его не радовали. Он окинул взглядом черно-белые снимки, запечатлевшие логова Отверженных, разбросанные по всему городу, и не смог сдержать злобного, негодующего рыка.
— Эй… это не твои…
В гневе он повернулся к женщине, которая притащилась за ним в кабинет. Состроив гримасу обиженной девочки, она рухнула на персидский ковер у него за спиной. Ее голова безвольно болталась, замутненный взгляд вяло скользил по фотографиям.
— Да? — Он не собирался продолжать с ней игру, но ему было любопытно узнать, что могли всколыхнуть эти кадры в ее затуманенном сознании. — Кому же они, по-твоему, принадлежат?
— Моей подруге… это ее…
Он вскинул брови, услышав столь наивное признание.
— Так ты знаешь фотографа?
Женщина вяло кивнула:
— Моя подруга… Гэбби.
— Габриэлла Максвелл. — Он развернулся к ней с нескрываемым интересом. — Расскажи мне о своей подруге. Почему она снимала эти места, чем они привлекли ее внимание?
Этот вопрос постоянно вертелся у него в голове с того самого момента, как Габриэлла Максвелл стала нежелательным свидетелем убийства, с такой беспечностью совершенного его новыми рекрутами. Услышав об этом от миньона из полицейского участка, он почувствовал раздражение, но не беспокойство. Он не особенно обрадовался, когда увидел ее лицо на экране монитора в заброшенном приюте. Не угасавший интерес Максвелл к местам дислокации вампиров заставлял его искать причину ее столь навязчивого любопытства.
Но до сих пор его внимание отвлекали более важные дела, хотя он не выпускал Габриэллу Максвелл из поля зрения. Возможно, ею действительно нужно заняться, подвергнуть обстоятельному допросу, а если потребуется, применить силу.
