Ненужная крепость (СИ) - Альба Александр (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
— О чем, молодой господин? — писец снова был сама безмятежность.
— То есть, ты думаешь, что писать о… не стоит?
— Это вредно и опасно, молодой господин. И преступно.
— Я прошу прощения у достопочтенного писца и склоняюсь пред ним, моля прощения за недоверие мое, и готова продолжить свой рассказ, из которого станет понятно мое смущение и опаска, — сказала светлоглазая маджайка.
— Я не понял, — не обращая на нее внимания и глядя в глаза писцу продолжил Хори, — в чем преступление? И еще — мне не нравится, что есть донесения из нашего отряда, о которых я не знаю.
— Ты — идущий впереди этого отряда молодцов. Но я прошу дозволения на оба эти вопроса ответить потом, когда мы будем вдвоем. Мне кажется, сейчас стоит послушать нашу странную гостью.
— Хорошо. Слушаем тебя, — сказал, поворачиваясь к светлоглазой маджайке, юноша.
— Не знаю, как ты, а твой писец и чародейный господин, возможно, поняли, от какой я крови…
Жрец и Минмесу неспешно кивнули, и, чего не ожидал Хори, кивнули также и оба ветерана, Иштек и Нехти.
Хмыкнув, Хори сказал:
— Похоже, я один ничего не понимаю…
— Восточные кланы с гор происходят от первых людей и Идущих следом, а их цари — и вовсе от той же крови, что Ири-Пат [91] и, говорят, что у тех, кто сохранил их кровь, светлые глаза. Все вожди, цари и великие колдуны в тех местах такие же светлоглазые, как госпожа, — уважительно приложив руку к груди сказал Нехти, — И, думаю я, что не из простых маджаев происходит она, госпожа та. А колдуны там воистину великие и знающие!
— Так и есть. Я старшая пяти кланов гор колодца Ибхит. И правда то, что край наш умирает от голода, и мы хотим сменять еды на золото. Но не я бы пошла за этим. Есть более важное. Мне нужно было найти слугу царя, да такого, чтоб наверное знать, что не замешан он в злое колдовство.
— Слуга фараона и злое колдовство? Такого не бывает!
— Все бывает, командир, — мрачно сказал Нехти, писец, словно подтверждая, кивнул головой, а жрец согласно вздохнул. Один Иштек никак не выразил своего отношения.
— Как видишь, слуга царев, твои спутники — и те не согласны с тобой. Посмотрев на вас и послушав, что здесь случилось, я решила не идти дальше в крепости, за меной отправятся остальные. А свою тревогу я отдам вам, и вам ее нести дальше.
Пять месяцев назад к нам в клан грифа приехал купец. Обычно приезжают всегда одни и те же купцы, всегда одни и те же и в одно и то же время. У нас мало чего можно выменять, и мало чего мы можем взять. А этот… Он был очень странным для купца. Нет, и товары у него были обычными, и ослы, и вид его, и одежда… Вот только он не торговался так, как это пристало купцу. А охраны было столько, что она обошлась ему больше, не то, что весь его возможный барыш, а больше даже, чем стоил сам товар. С виду он был совсем обычный купец, в недорогой и поношеной одежде. Но вот по пустыне он ходить не умел. Руки его были грязны, но ногти ухожены, а ладони мягки. Торговать он не спешил, а подарки дарил щедро. Говорил со старшими уважительно, охрану держал в твердой руке и не давал им своевольничать с местными людьми. А охрана, хоть с виду и была обычными наемниками из западных мест, вооружены были все одинаково и вели себя ну вот как они, — тут она качнула головой в сторону Нехти и Иштека, — а не как твои дети, хоть они и неплохи… Он интересовался нашими легендами и историями, особенно — нашей самой давней историей, времен первых людей и переселения с островов Блаженных. И нашими колдунами — что они могут, где их найти… Но постепенно стало понятно, что больше всего интересуется он заблудшими душами. У нас про проклятье великой матери известно всем…
И в этот миг дикий протяжный вопль прорезал ночной воздух.
Глава 19
И снова Хори словно смотрел на все как будто с небес — отрешенно, спокойно, словно в таком сне, когда все вокруг будто спящие мухи… Жрец хлопал глазами, светлоглазая отшатнулась, ее маджаи (а хорошие бойцы, как-то мимоходом подумал молодой офицер) словно исчезли в одном месте и появились рядом со своей госпожой. Они мгновенно перейшли от сонной лени сытого льва к настороженной, зыркающей тревоге стерегущей стаю гиены-охранника. Нехти уже был у двери, в руке — булава, Иштек с кинжалом, видно, отчаянно завидовал командиру, не забывая держать его спину и приглядывать за маджаями, Хори и жрецом, за каждым — по-своему. Как это ни странно, писец тоже был собран и готов к внезапному, только похож был не на зверя, а на змею.
Сам Хори оказался за спиной Богомола, с циновкой, сорванной со скамьи и намотанной на левую руку. Кинжал так и остался в ножнах, но старый, высохший до звона шест, которым поднимали и опускали оконные занавеси, неведомо как оказался у него в правой руке. Шест был слегка кривоват, с плохим балансом, но зато длиной в четыре локтя и толщиной в два с половиной пальца. Удивительно, что он не сгорел в кострах караванов.
Минмесу негромко сказал:
— Погодите! Сперва я задую огонь в лампах! Зажмурьте глаза, чтоб скорее привыкнуть к тьме! — и он начал задувать и защипывать пальцами фитили ламп. Это было разумно — ничего более глупого, чем вываливаться из освещенного дома на улицу и придумать было нельзя. Хори со стыдом подумал, что подумать об этом было его делом, а вовсе не писца. И еще он подумал, что после пиршества двигаться проворно и резво будет непросто. Наконец все лампады были потушены. В комнате повисли тьма и легкий страх. Страх резко пах потом диких маджаев, вонью потушенных фитилей и пылью. Неприятно он пах, в общем. Но, тем не менее, все здесь были люди решительные и умеющие держать свой страх в узде.
— Минмесу! Охраняй жреца, смотри за маджаями. Иштек справа, Нехти слева, я в середине. Первым выходит десятник, вторым иду я, Богомол замыкает. На счет три… Раз, два, три!
Откинув тяжелый войлочный полог, они вырвались на улицу. Вопль стих, сменившись какими-то невнятными криками, шлепками и бормотанием. На улице стало ясно, что он доносился из пристройки у дальней стены, той, где разместили маджаек. Она была как бы на отшибе и в темноте, но сейчас, привлеченные шумом, к ней уже прибежали многие солдаты, и у некоторых из них хватило ума захватить факелы, так что пристройка и вход в нее уже были освещены. Никакой прямой угрозы не было видно, и тройка устремилась к месту происшествия. Там уже собралась целая толпа — солдаты, погонщики, человек пятнадцать, не меньше, совершенно закрывая проход. Пройти к мазанке, равно как и увидеть, что там происходит, решительно не было никакой возможности…
… если бы это все происходило в каком-нибудь городишке, а в армии все идет совсем по-другому.
— Эт-то ещё что за гульбище? Всех увидел, опознал и накажу поделом и достойно. Слева от двери, в две шеренги, те, кто с факелами в первую, остальные во вторую — становись! Два шага назад — марш! Смирно! — десятник скомандовал не раздумывая, так, как другой бы почесал место укуса комара. В толпе началось шевеление, превратившее ее в подобие строя, но все же только подобие. Однако вход в пристройку стал виден. Занавеска была сорвана и валялась на земле. Из прохода, гневно крича и жестикулируя, появились две маджайки, внутри плакали дети, и бормотала, успокаивая их, оставшаяся, очевидно, с ними последняя горянка. Нехти, напряженно вслушивающийся в крики женщин, мрачнел лицом, а Иштек вдруг пакостно заулыбался.
— Что случилось? — тихо спросил Хори, но Нехти уже что-то быстро и повелительно, хотя и негромко, говорил маджайкам. Те, видимо, успокаивались, но продолжали еще, видно, не в силах сразу остановиться, ворчать. Наконец, одна из них, поклонившись Нехти, вернулась в дом. Вторая, все еще что-то бормоча, наклонилась, подняла циновку-занавесь и принялась ее пристраивать в проеме. Повернувшись к командиру, десятник сказал:
— Кому-то из солдат сильно захотелось женского общества. Двоим, если быть точным.
