Путь к Сатане - Мередит Алекс (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗
Дисциплина превосходная, военная. Она достигала апофеоза в машинном отделении. Двигатели, специально сконструированные дизели, работающие на нефти, – чудо. Мне было так интересно, что я не заметил, как наступило время ленча. Я не ошибся насчет Морриси. Он рассказывал о контрабанде оружия и алкоголя, которой занимался до того, как посту пил на службу к Сатане. Родившись слишком поздно для пиратского флага, он хорошо использовал то, что оставалось. Конечно, он пират, но мне он понравился.
Вернувшись в замок, я обнаружил вызов от Сатаны. Я повиновался с дурными предчувствиями. Предчувствия не оправдались. Я провел два удивительнейших часа. Меня отвели в ту часть большого здания, где находились личные апартаменты Сатаны. Не могу описать увиденное, атмосферу этих десятков комнат, больших и маленьких, где наслаждалась эта сумрачная странная душа. Каждая из комнат представляла собой храм того загадочного, не поддающегося определению вечного духа, который человечество называет красотой и который оно всегда пыталось уловить и воплотить в материи.
И Сатана тут был другим. Он преобразился, стал мягким, ни в словах, ни во взгляде не было насмешливости. Говорил он только о своих сокровищах. Мне пришло в голову, что красоту он любит даже больше, чем власть; оа считает власть средством приобрести красоту. И как бы злобен он ни был, красоту он понимал лучше любого из живущих людей.
Я ушел от него очарованный. Мне пришлось бороться с мыслью, что увиденное мною оправдывает средства его приобретения; что подлинный преступник тот, кто мешает Сатане. Как это ни странно, но я чувствовал какую-то вину за те планы, что вынашивал. С трудом удержался я от исповеди, от признания всего, от отдачи себя на его милость и от клятвы ему в вечной преданности. Думаю, что удержала меня только мысль о Еве.
Возможно, такова и была его цель. Но мне снова и снова приходилось напоминать себе об этом, чтобы удалить отвращение, которое я начал испытывать к своим планам. Если кому-то это покажется прискорбной слабостью, могу только сказать, что тот, кто так думает, сам не был объектом колдовства, не слушал Сатану, проповедующего в самом сердце чуда, которое он создал.
Если это и была ловушка, я ее избежал. Но до сегодняшнего дня я сомневаюсь – быть может, в высшем смысле Сатана все-таки был прав.
Общество за обедом помогло мне сбросить наваждение. Еще больше помог послеобеденный бридж. Я вернулся к себе около полуночи. Весь день я не видел Еву. Консардайн мельком упомянул, когда мы шли на ужин, что она уехала в город и, вероятно, сегодня не вернется. Я понял это как намек на то, что мне сегодня не следует бродить по замку.
Я лег спать, надеясь увидеть Баркера. Он не появился.
За завтраком на следующий день было несколько действительно интересных людей. Среди них австралийский майор, солдафон и обаятельный негодяй. Мы вместе отправились верхом по другому маршруту, чем накануне с Консардайном. В одном месте наша тропа шла параллельно шоссе. Мимо прошумела хорошенькая маленькая машина, направляясь в замок. Ею правила Ева. Она помахала рукой. Австралиец принял приветствие на свой счет, заметив, что проехала чертовски хорошенькая девушка. Все вдруг прояснилось. Я решил, что увижусь с ней вечером. Так я тогда подумал.
Поставив лошадь в стойло, я пошел на террасу. Может, удастся увидеть Еву или даже переброситься с ней словом. Около четырех появился Консардайн и сел рядом со мной.
Казалось, он испытывает неловкость. Мы раз или два выпили, поговорили о том о сем, но ясно было, что что-то его беспокоит. Я с каким-то предчувствием ждал, когда он заговорит. Наконец он вздохнул, повел широкими плечами.
– Что ж, – сказал он, – горькое лекарство не становится слаще от того, что мы оттягиваем его прием. Идемте, Киркхем. Приказ Сатаны.
Я ясно вспомнил слова Консардайна, что если его хозяин прикажет ему, он без колебаний задержит меня. И ощутил шок.
– Значит ли это, что я арестован?
– Вовсе нет, – ответил он. – Есть кое-что... кое-что... Сатана хочет, чтобы вы на него взглянули. Не спрашивайте, почему. Я не знаю. Могу догадываться, но... не задавайте вопросов. Идемте.
Я, удивленный, пошел за ним. Мы пришли в одну из башен замка; по крайней мере мы высоко поднялись над уровнем земли. И оказались в маленькой голой комнатке. Скорее, келье. Одна из стен ее слегка изгибалась, выпуклостью к нам. Консардайн подошел к этой стене и поманил меня. Он коснулся скрытой пружины. Появилось квадратное отверстие, похожее на окно размером в фут, на уровне моих глаз.
– Смотрите, – сказал он.
Место, куда я заглянул, было полно чрезвычайно ярким бледно-пурпурным светом. Свет производил крайне неприятное впечатление. Одновременно я услышал тонкий, дрожащий звук, слабый, но непрерывный, на одной ноте. Я не музыкант, чтобы точно определить ноту; она была высокой, как от крыльев пчелы. Звук тоже был неприятным. Вместе свет и звук сводили с ума.
С первого взгляда мне показалось, что я смотрю в круглый зал, в котором находится толпа людей; все они глядят в центр. Потом я понял, что этого не может быть; у всех этих людей одна и та же поза: они склонились на одно колено. Их, казалось, тысячи, этих склонившихся людей, ряд за рядом, один за другим, они становились все меньше и меньше, пока не исчезли в бесконечности.
Я взглянул направо и налево. Те же склоненные люди, но в профиль. Поднял глаза к потолку: и там они – висят вниз головой.
И вдруг я понял, что у них у всех одно и то же лицо.
Это лицо Кобхема!
У всех лица Кобхема, истощенные и искаженные, отраженные вновь и вновь в десятках зеркал, которыми окружено все помещение. Круглые стены в фасетках зеркал, и круглый потолок тоже, и все зеркала нацелены на круглую зеркальную плиту примерно семи футов в диаметре, которая служила им фокусом.
На плите стоял склоненный Кобхем, глядя на собственные бесчисленные отражения, подчеркнутые ярким злым пурпурным светом.
Кобхем вскочил и начал яростно размахивать руками. Как отряды автоматов, отражения тоже вскочили и замахали. Он повернулся, и все они, ряд за уменьшающимся рядом, повернулись. Он упал, закрыв лицо руками, но я знал, что хоть его глаза и закрыты, лица по-прежнему глядели на него, привязанные, как должно было казаться, к фигурам тысяч людей, отраженных в круглой плите от зеркал на потолке. И я знал также, что человек не может долго держать в этой комнате глаза закрытыми, он должен открыть их и смотреть, смотреть снова.
Дрожа, я отпрянул. Зрелище адское. Оно уничтожало рассудок. Тут не может быть сна. Звон скребет по нервам и не даст уснуть. Свет тоже прогоняет сон, возбуждая и без того возбужденные нервы, натягивая их до предела. Обезьянничающее войско отражений медленно, неумолимо вело рассудок по тропе безумия.
– Ради Бога... ради Бога... – Я с бессвязным лепетом, с побелевшими губами обернулся к Консардайну. – Я уже видел... Консардайн... пуля – это милосердие.
Он привлек меня обратно к отверстию.
– Просуньте голову, – холодно сказал он. – Вы должны увидеть себя в зеркалах, а Кобхем должен увидеть вас. Таков приказ Сатаны.
Я попытался вырваться. Он схватил меня за шею и придвинул к окну, как щенка толкают в миску с водой.
Стена в этом месте была всего в несколько дюймов толщиной. Я был беспомощен, теперь моя голова находилась за стеной. Кобхем с трудом поднялся. Я увидел, как в зеркалах появилось мое лицо. Он тоже увидел его. Глаза его блуждали от одного отражения к другому: он пытался понять, где я.
– Киркхем! – взвыл он. – Киркхем! Вытащите меня отсюда!
Консардайн оттащил меня назад. Он захлопнул окно.
– Вы дьявол! Вы хладнокровный дьявол! – Со слезами я бросился на него.
Он схватил меня за руки. Держал легко, будто я ребенок, а я в это время пинался и извивался в тщетных попытках вырваться. Наконец ярость моя утихла. Все еще всхлипывая, я повис в его руках.
– Ну, ну, молодой человек, – мягко сказал он. – Я не отвечаю за то, что вы увидели. Я говорил вам, что лекарство будет горьким. Но это приказ Сатаны, я должен повиноваться. Идемте со мной. К вам в комнаты.
