Сепультурум (ЛП) - Кайм Ник (прочитать книгу .TXT) 📗
режут разъединяют кости переделаны заменены металлом поршневыми клинками шестернями красными как кровь кабели и провода словно вены
— И у меня нет желания таких убивать, — сказал Перегонщик. — Но я убью.
— Ты навлечешь на себя гнев Инквизиции… — задыхаясь, выдавила она. Кончики пальцев жгло, она чувствовала, как сквозь них проталкивается что–то острое.
— Сомневаюсь. Не будь им на тебя насрать, они уже были бы здесь, — произнес Перегонщик, который, похоже, не замечал проблем Моргравии.
Она пошатнулась.
Это последствие расколотого разума?
Он продолжал говорить.
— Этот город катится в пекло. Решат, что ты погибла вместе с ним.
Она моргнула, и поверх зрения наложилась зернистая красная дымка. По радужке побежали потоки данных, фокусировочные кольца расширялись и сжимались. Оценивали, измеряли.
— Я могу привести к тебе Хел… — проговорила она, пытаясь не упасть и балансируя на грани.
— Ты так ее называешь?
— Только в лицо, — произнесла Моргравия, бросив взгляд в тень у него за спиной. Испугавшись, что позади него стоит воплощение смерти, Перегонщик развернулся вполоборота и отвел руку. Ровно насколько требовалось.
Моргравия бросилась на него, ее мономолекулярный клинок рассек воздух, превратившись в размытое серебристое пятно. Она услышала пистолетный выстрел и почувствовала, как что–то сжалось в боку. Броня поглотила большую часть удара, но пуля достала до плоти. За первым выстрелом последовал второй, но еще до того, как дуло успело полыхнуть, Моргравия рукой оттолкнула ствол в сторону. От попадания разлетелась плитка. Вторая рука полоснула ножом, пропоров на пыльнике Перегонщика неровную красную полосу.
Он выругался.
— Поверить не могу, что повелся на это, — прорычал он, все еще силясь прицелиться в инквизитора. — Должно быть, ты мне действительно нравишься.
Он дал очередь, но та прошлась по стене. Снова посыпались осколки разбитой керамики.
Моргравия вбила колено ему в живот. Охнув, Перегонщик выронил пистолет и выхватил второй. Обливаясь кровью, он выстрелил, и Моргравия вскрикнула — пуля зацепила ее плечо. У нее в руках уже не было оружия, и когда автопистолет выпал из онемевших пальцев Перегонщика, тот осознал, в чем причина. Мономолекулярный клинок был воткнут ему в грудь по самую рукоятку.
Нет, это был не нож. Тот лежал на полу, забрызганный кровью. Она его уронила. Клинок вырос из тела Моргравии. Ее пальцы разошлись и соединились в длинную металлическую пику.
Клинок скользнул назад, металлический язык втянулся, словно обладал разумом. Перегонщик отшатнулся и выплюнул немного крови. Врезавшись в раковину, он осел на пол, раскинув согнутые ноги и уронив руки по бокам. Он хрипло дышал через рот, на коленях собралась кровавая лужа. Его изумленные глаза расширились, и лицо исказилось в чистом, бездумном ужасе. Он потянулся к отсутствующему пистолету, а затем рухнул и больше уже не шевелился.
Моргравия застонала и схватилась за руку, в ужасе глядя на окровавленную металлическую шпору, которая необъяснимым образом составляла одно целое с ее телом. Ей овладело ощущение неустойчивости, похожее на миг дезориентирующей невесомости перед падением. У нее закружилась голова, и она повалилась на четвереньки. В животе что–то раскручивалось. Издавая тонкий, бессловесный крик, она пыталась ползти, а в ее сознании проступал калейдоскоп образов, которые врезались друг в друга, будто разрозненные волны. Красный сон… каждое нарушение, каждая пытка и каждое посягательство на ее плоть сталкивались и перестраивались…
Сливались.
В воздухе резко пахнет химической дезинфекцией и железом, мясом и холодом. Проступает лаборатория. Вокруг стола, на котором она лежит, собрались фигуры в рясах. Они увешаны клинками: скальпели, пилы, дрели и горячие красные лучи. На вид они чужеродны, механистичны. Она — живой объект вскрытия, распяленный для эксперимента. Ее кожа оттянута, обнажены органы. Быстро и аритмично пульсирует сердце. Оно блестит в прохладном воздухе, словно мясистое яблоко, к которому добавили артерии. Только через несколько мгновений она понимает, что оно принадлежит ей. Пара легких тяжело и сбивчиво расширяется и сдувается, они тоже ее. Расколотые и разведенные ребра впускают захватчиков внутрь. Они явились рассекать, резать, вырывать и отделять. Безликие хирурги, существа из металла с мельчайшей толикой плоти, пощелкивают и жужжат. Они вынимают кости и части ее внутренностей. Из нескольких чаш рядом поднимается пар и исходит зловоние бойни. Общаясь между собой, хирурги издают серию отрывистых скрипов и взвизгов, перемежаемых шипением помех. Разобрать их язык невозможно, он оставляет лишь ощущение крика: неблагозвучного, хриплого, лишенного эмоций крика. И она понимает, что тоже кричит — от ужаса, пока на нее опускается красная пелена агонии, а внутри, будто холодный лед, укореняется ощущение совершаемого ими над ней надругательства. Пока ее переделывают. А хирурги режут и переговариваются, глухие к ее смятению; холодные и безразличные, словно пустота. И в сумраке над ней нависают два красных солнца, а затем наплывает чернота, и все остальное теряется.
Она почувствовала вкус грязи и осознала, что ее лицо прижато к полу. Моргравия поднялась: медленно, пробуя силы. Страшась того, что увидит, она посмотрела на свою руку, однако там снова была плоть, хотя вокруг предплечья и в промежутках между пальцами тянулись тонкие полоски засохшей крови. Словно застежка-молния, или лепестки цветка, сомкнувшиеся на закате. От неопровержимой реальности произошедшего ее как будто ударили кулаком, и она с трудом подавила малопонятное чувство, будто разваливается на части.
Моргравия стиснула свое плечо, прикусив губу от боли, вызванной пулевым отверстием. Это придало ей сосредоточенности, появился якорь, за который можно было зацепиться. Он отогнал смутное ощущение ужаса, которое поднималось в горле, словно желчь. Травма вызвала реакцию. Тень, окутывавшая ее память, чуть-чуть разошлась, пропустив толику откровения, однако ответы так и не пришли.
Она увидела Эмпата, лежавшую в луже крови, и подползла к ней. Моргравии хватило одного взгляда на рану в груди, чтобы понять, что Эмпат при смерти. Псайкер протянула к инквизитору руку с дрожащими пальцами. Она открывала рот, распахивая и закрывая его в тщетной попытке заговорить. Моргравия взяла ее за руку, но Эмпат отдернула кисть и с трудом попыталась коснуться лба инквизитора.
Теперь уже тоже дрожа, Моргравия наклонилась вперед и закрыла глаза. Она почувствовала ледяное касание изморози и спазм электрического разряда, и запертые кладовые ее памяти раскрылись и получили свободу.
Глава XXIV
Сожжение за грехи наши
По ощущениям прошло несколько часов, и от конечной станции маглева Кристо и остальные подошли к обветшалой церкви. Разрушенный шпиль венчало старинное потускневшее изваяние орла, взиравшего на всех проходящих внизу, будто некое ужасное знамение. Крышу сожрал огонь, после которого остались только торчащие черные выступы, похожие на ребра. Удушливый смрад жареного мяса, висевший в воздухе, заставил Кристо перевести взгляд с каменной церкви на скопление подвесных клеток. В каждой из них виднелись частично сгоревшие тела, конечности которых напоминали обугленные веточки растопки. При взгляде на Конвокацию и его широко раскрытые увлажнившиеся глаза становилось ясно – это он предал этих мужчин и женщин смерти. Он покарал их: возможно, сперва мечом, но затем и огнем. Сделал это, прикрываясь волей Императора и представив все праведным. Даже необходимым. Такие люди, как этот жрец, всегда искали оправдание своим бесчинствам. В этот момент Кристо понял – ему придется убить этого человека, иначе тот наверняка убьет их всех. Иначе только оболванивание, вступление в культ.
– Да пребудет с нами слава Его… – прошептал Конвокация и кивнул своей пастве, чтобы те тащили пленников дальше.
