Суеверие - Амброуз Дэвид (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗
Один стук — четкий и уверенный. Решив идти до конца, Джоанна спросила:
— Зачем?
Сообразив, что на этот вопрос нельзя ответить «да» или «нет», она стала думать, как его переформулировать, но Пит уже достал с полки листы бумаги.
— Нам нужен алфавит, — сказал он. — Я напишу буквы, и мы устроим импровизированный сеанс. Но, может, у Сэма есть готовая доска в запасе?
— Ничего у меня нет, — резко ответил Сэм, но, заметив, что Пит смутился, добавил: — Нет-нет, продолжай. Давайте сами сделаем буквы.
— Мне кажется, это не потребуется.
Роджер произнес эти слова с такой странной интонацией, что все обернулись и уставились на него. Он смотрел на окно, к которому только что подходил. Джоанна вскочила с подоконника и отошла к остальным. На запотевшем стекле были выведены три слова и восклицательный знак:
JOIE DE VIVRE!
Глава 32
Первым порывом Джоанны было бежать прочь от этого места и от этих насмешливых и одновременно зловещих слов. Но расстояние не спасло бы ее, она это понимала. В физике существует понятие искривленного пространственно-временного континуума, но до сих пор оно оставалось абстрактным. Внезапно оказалось, что это точное описание той сюрреалистической ловушки, в которую угодили Джоанна и те, кто был рядом с ней.
Пит, белый как полотно, держался за живот. Казалось, он зажимает руками рану и вот-вот упадет лицом вниз. Уорд Райли стоял неестественно прямо и неподвижно, не сводя глаз со зловещей надписи. Роджер Фуллертон втянул голову в плечи, словно признавая свое полное бессилие перед случившимся. Один Сэм проявил то, что при нормальных обстоятельствах можно было бы назвать смекалкой: он схватил фотоаппарат и начал с пулеметной скоростью щелкать кадр за кадром, словно папарацци, застигнувший свою жертву в дверях ресторана.
Джоанна вновь разозлилась на него. Ей хотелось заорать на Сэма и обвинить его в том, в чем она уже его обвиняла, — только на этот раз хлестче, потому что теперь все было гораздо хуже.
Адам здесь, в одной с ними комнате, он переворачивает их жизнь и все, во что они верили, с ног на голову, а этот знай себе щелкает фотоаппаратом, как какой-то придурок на пляже!
Кто-то ласково коснулся ее плеча. Фуллертон стоял рядом с ней, и в глазах его было участие. Джоанна подумала — как это странно: всего несколько минут назад она смотрела на него с тем же выражением. Она открыла рот, чтобы сказать ему что-нибудь или пошутить, но из горла ее вырвались рыдания. Роджер заботливо усадил ее на диван, и она благодарно кивнула ему. Он протянул руку и отвел ей со лба выбившуюся прядку таким нежным движением, что глаза Джоанны наполнились слезами. Сэм опустился перед ней на колени и, с тревогой глядя в ее лицо, взял ее за руку.
— Ты как?
— Все хорошо.
Слова выходили легко и гладко. Звук собственного голоса заполнил пустоту, от которой Джоанна боялась взорваться.
Самое худшее миновало. Реальность — или нечто похожее — начала возвращаться.
Джоанна скользнула взглядом по фотоаппарату на шее у Сэма. Сэм улыбнулся застенчиво и виновато:
— Я должен был это заснять. Такое не каждый день увидишь.
Джоанна хотела засмеяться, но боялась, что вместо смеха у нее вырвется что-нибудь другое. Поэтому она просто помотала головой и чуть крепче сжала его руку.
— Не бойся, — сказал Сэм. — Оно не может причинить нам вреда.
Этого ему не следовало говорить. Джоанна отняла у него руку, и ею снова овладел гнев.
— Как ты можешь так говорить! Оно уже убило Мэгги, Барри и Дрю.
— Этого мы не знаем. Мы этого не знаем, и я в это не верю.
Остальные смотрели на них, но Джоанна не чувствовала ни капли смущения. Это касалось всех и то, что говорил один, имели право услышать другие.
— Тогда во что же ты веришь, Сэм? Не расскажешь ли нам, что же, по-твоему, здесь происходит?
— Все это мы делаем сами. Мэгги умерла от сердечного приступа, Дрю и Барри погибли в аварии. Мы ищем объяснения, — он показал на окно, — и это тоже мы написали.
Джоанна устало откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Она была слишком разбита, чтобы спорить, и слишком не уверена в своей правоте. Кроме того, какая разница? Случилось то, что случилось, — и даже если понять, почему, ничего уже не изменится.
Долгое время в комнате была тишина. Потом Райли нарушил молчание.
— Joie de vivre, — пробормотал он. — Это расхожее французское выражение, которому нет эквивалента в английском языке. Мы не говорим «радость бытия», а употребляем его.
Пит посмотрел на окно, где еще не до конца исчезла пугающая надпись.
— Надо быть полным психом, чтобы объяснять свою тягу к убийствам joie de vivre.
Сэм снова взял аппарат и сделал еще несколько снимков, только со вспышкой.
— Разве что, — сказала Джоанна в ответ на замечание Пита, — радость его бытия каким-то образом не совместима с радостью бытия его жертв.
Пит взглянул на нее.
— С чего бы это?
— Разные миры, — сказал Роджер скорее самому себе, чем в ответ на вопрос Пита.
— Простите? — переспросила Джоанна.
Роджер сидел в кресле и сосредоточенно рассматривал свои руки. Услышав Джоанну, он выпрямился и ответил:
— Мир, в котором существовал Адам, не может включать в себя будущее, где живут создавшие его люди. Как правильно сказала Джоанна, это вопрос совместимости.
Сэм вынул из фотоаппарата отснятую катушку.
— Тебе не кажется, что все это чересчур умозрительно, Роджер? Даже для того, что ты когда-то называл «либеральными стандартами исследования паранормального»?
— Я просто выдвинул гипотезу, — тонко улыбнулся Роджер.
— Которая звучит до обидного правдоподобно, — заметил Уорд. — Тем больше у нас оснований уничтожить эту штуку.
— Но что, по-вашему, «эта штука» собой представляет? — спросил Сэм.
— В принципе я разделяю ваш взгляд на вещи, — сказал Уорд. — Адам — наше творение, овеществленная мысль. Имеет ли он отношение к этим смертям, я не знаю. В любом случае доказать ничего нельзя. Но я знаю, что он или оно — короче говоря, эта сила — больше нас не слушается и, боюсь, нам придется прибегнуть к посторонней помощи.
Сэм посмотрел на него с подозрением:
— Какую именно помощь вы имеете в виду?
Уорд уклонился от ответа. Рассеянно покачав головой, он сказал:
— Я хотел бы кое с кем поговорить.
— Можно поинтересоваться, кто эти люди?
Вопрос Сэма прозвучал агрессивно, однако услышать ответ не прочь были все. Уорд это понял и ответил охотно:
— На самом деле это один человек. Вы, вероятно, назвали бы его «гуру» или еще как-нибудь в этом роде, хотя я не знаю, какие тут еще есть рода. Мы с ним знакомы двадцать лет. Он не исповедует никакой религии, и у него нет общины — по крайней мере такой, где все члены друг друга знают. Я встречался с двумя людьми, которые у него учились, и один из них свел меня с ним. Я не знаю, откуда он родом и где он живет. Он постоянно в пути, но в нужный момент ему всегда можно позвонить по телефону.
— А что он умеет на бис? Петь дуэтом с самим собой? Или танцевать с дождем? — с неожиданным сарказмом спросил Роджер.
Однако Уорд не обиделся.
— Учитывая, что нам пришлось увидеть за последнее время, я не собираюсь оправдываться за свои слова, пусть даже они звучат как самое кондовое суеверие. Честно говоря, я думал, мы все уже перестали этого стесняться, — он поглядел на запотевшее стекло, где еще сохранялась надпись, только теперь ее перечеркивали стекающие капли. — Нравится вам это или не нравится, — продолжал он, — что-то пустило в нашу жизнь корни. Пусть это бред с нормальной точки зрения, но мы все знаем, что произошло именно это. Я не знаю, оно ли убило Мэгги, Барри и Дрю, и не знаю, хочет ли оно убить нас всех... Но я хочу рассказать о нем этому человеку, потому что он единственный из тех, кого я знаю, способен в этом разобраться, — он снял со спинки свой плащ. Пока Райли одевался, остальные сидели молча. — Кстати говоря, — добавил он в качестве послесловия, — этот человек двенадцать лет назад вылечил меня от рака. Причем исключительно с помощью диеты и медитаций. Разумеется, доктора говорят, что это была спонтанная ремиссия, которая произошла бы сама по себе, как это бывает, хотя и очень редко, — он пожал плечами. — Кто может сказать? Я-то знаю, чему я верю, — он направился к двери, но снова обернулся и сказал Сэму: — Я с вами свяжусь через два дня. Максимум — через три.
