Сущность - Де Фелитта Фрэнк (электронную книгу бесплатно без регистрации .TXT, .FB2) 📗
Он зашел на ранчо. Карлотта никогда не видела его таким уставшим.
– О, Боб! – плакала она, когда он, бледный, лег на кровать.
– Все хорошо…
– Я позову врача!
– Ш-ш-ш. Дай мне минутку.
Он проспал весь день. К вечеру начался дождь. Его дыхание становилось все глубже и медленнее.
– Я люблю тебя, Карлотта, – слабо проговорил он. – Никогда не забывай.
– О, Боб, не надо. Я пойду… привезу врача из Ту-Риверс…
– Нет-нет. Останься со мной. Еще ненадолго.
Затем Боб погрузился в бредовый сон. Он звал ее, словно искал. Время от времени открывал глаза, но, казалось, не видел ее. Ранним утром дети сидели на стульях возле кровати. Ждали.
– Карлотта, – прошептал Гарретт.
Она наклонилась ближе.
Он пытался что-то сказать. Слова жужжали у нее в ушах, как злые пчелы. В них не было смысла. Они звучали сердито, дико и бессвязно – сдавленный предсмертный хрип, будто Гарретт давился своей слюной.
– Карлотта… я… не могу… дышать. Не… не… бросай… меня. Не… бросай… меня…
Грудь перестала подниматься. Боб опустился во тьму. Осталось только тело, неожиданно тяжелое, бледное, незнакомое. Теперь, без души, оно выглядело чужим, даже пугающим.
– О, Боб! – плакала Карлотта.
Но грудь мертвеца казалась тяжелой и пустой. В этом было что-то отталкивающее, предательское. Она чувствовала себя виноватой за эти мысли. И все же это было правдой. Спальня приобрела зловещий вид. Едва знакомый.
Карлотта пошла на кухню умыться. Дети наблюдали за ней, не зная, что делать, осознавая только, что в их жизни произошли большие перемены. Медленно, пока она смотрела, как дождь заливает двор, превращая его в грязную равнину, Гарретт начал отдаляться от нее. То, чему он ее научил, начало испаряться. Впервые почти за десять лет она не знала, что делать.
Ночью она догадалась вымыть и переодеть тело. Сняла рубашку, затем закрыла за собой дверь. Луна зловеще поблескивала сквозь мокрые от дождя окна. Лицо старика теперь стало увядшим и изможденным. На нем остались лишь впадины глаз. Карлотта взяла мягкую губку и воду, вымыла тело старика, худые бедра, длинные ноги и жилистые руки. Все равно что мыть сухое дерево. Куда делась душа, которая приводила в движение ее жизнь?
Она одела тело в лучшую одежду Гарретта. В черный костюм, который он надевал всего раз. В тот день, когда он обвенчал их обоих у ручья. Теперь это было лишь жестоким напоминанием о начале той жизни. Она ощущала только стук дождя по крыше. Слышала, как вода стекает по фундаменту дома. Уходя, она закрыла дверь. И не спала в ту ночь.
На рассвете она поняла, что шла сильная гроза. Дождь не прекращался. И не прекратится еще неделю или больше. Грузовик увязал в грязи. Еды и дров было достаточно, чтобы жить там еще долго. Но она не могла. Не с мертвым телом в спальне.
Сначала было лишь нежелание. Затем оно переросло в тревогу. Карлотта зашла в спальню и открыла дверь. Чтобы доказать самой себе, что она – новая Карлотта, та Карлотта, которая ничего не боится. Из окна на седые волосы падал яркий нездоровый серебристый свет, глаза казались странно скошенными, почти раскосыми. Она наклонилась и закрыла веки.
Внезапно Карлотта подумала, что, если так и просидеть неделю в доме, тело начнет разлагаться. Черный холодок пробежал по ее спине, как волна тошноты. Что, если дожди никогда не прекратятся? Она чувствовала, как внутри у нее все начинает разваливаться.
В ту ночь она спала урывками. Дети завернулись в индейские одеяла на полу в гостиной. Куда ей пойти? Хотелось побежать в спальню, встряхнуть Гарретта, разбудить его, умолять снова вытащить ее из ямы, в которую она провалилась. Но на этот раз ее некому было вывести. Карлотта, которую сформировал Боб, начала спадать, как кожа со змеи. На ее месте осталась прежняя Карлотта, Карлотта, которой нужно было сбежать. И это она умела лучше всего. Она больше не знала, кто она такая и почему здесь.
Когда наступило третье утро, а во дворе разлилось пять дюймов воды, Карлотта поняла, что попала в ловушку. Природа собиралась отомстить за все эти хорошие годы. Собиралась убить ее. Но сначала – потребовать свою плату. Никогда еще Карлотта не испытывала такого чудовищного и чуждого безразличия к силам природы.
Теперь она понимала, что оказалась в опасности. Дело не в еде, дровах и питьевой воде. Не в дожде и грязи. А в ее сознании. Оно сдавало. Нужно было действовать, и быстро. Но как? Ей уже было страшно заходить в спальню, она не могла туда пойти. Дети чувствовали, как изменилась мать. Она стала пугаться звуков ветра и дождя.
Поздно ночью Карлотта почувствовала этот запах. Он волной хлынул из спальни. Она резко села, держась за голову. Или ей приснилось? Ночь никогда не казалась такой черной, странной, непроницаемо темной. Но вот он. Витает в воздухе. Или только в ее голове? Тонкий, но безошибочно узнаваемый запах испорченной плоти. «Всего три дня», – подумала она. Но в комнатах тепло. Она собрала детей, кое-какие пожитки и погрузила в грузовик.
Карлотта хотела открыть дверь спальни. Поцеловать Гарретта в последний раз. Но его там не было. Лишь отвратительные останки, которые менялись и почти двигались в ее воображении. Она задумалась, может ли доверять своему восприятию. Попросила Билли найти дорогу в ревущей ночи. Ему было приятно взять на себя ответственность взрослого, но он тоже боялся. Вместе они вывели грузовик на шоссе. Это было чудовищно, непристойно, вся чистота десяти лет жестоко и мерзко превратилась в гротескное напоминание об ужасе жизни.
Дети наблюдали за мрачными сценами. Карлотта смотрела на каньон. Всю землю накрыло водой. Единственный перекресток бурлил темными, сердитыми водами. Карлотта сдала назад. Фары выхватили мертвое животное, плывущее по течению. Она нажала на акселератор, а затем отпустила сцепление.
Передние колеса зацепились за разбитый асфальт под ревущим потоком. Ветка врезалась в дверь кабины. Двигатель взвыл, забулькал, и колеса ушли вбок под напором потока. В свете фар была видна только плещущаяся вода, черная, с белыми пенящимися брызгами на капоте.
Карлотта боялась вернуться назад, боялась остановиться. Двигатель ревел. «Слишком поздно», – подумала она. В темноте ничего не было видно. Затем грузовик поднялся, вынырнул из воды, и они все сидели и дрожали на возвышении за затопленной частью шоссе. Ранчо осталось позади. Только на кухне мерцал красный огонек, там, где плита все еще давала тепло пустой комнате. В спальне было темно. Она не видела даже окон в спальню. Там был Гарретт. Она пыталась представить его таким, каким он был – охотничья куртка, ботинки, загорелая грудь, – но видела лишь тьму.
– Миссис Моран?
– Что?
– Миссис Моран, вас уже ждут врачи.
В дверях стояла пожилая медсестра с фальшивой улыбкой. Карлотта внезапно вспомнила, где находится. Она сидела среди плоских людей в плоском белом мире.
– Да, – пробормотала она. – Конечно.
Она зашла в зал. Сначала на глаза попался Шнайдерман в дальнем углу у стены. Перед ней стояли четыре врача, один из которых – женщина.
– Прошу, присаживайтесь, – сказал доктор Вебер. Сначала он представился сам, потом указал на других. Женщину звали доктор Шевалье. Седого мужчину, на которого все смотрели с уважением, – доктор Уилкс. А последнего – доктор Уолкотт, это был крупный, нервный мужчина. Карлотта села на жесткий стул и скрестила ноги.
– Может, придвинем стулья поближе? – предложил доктор Вебер. – Не хочу, чтобы миссис Моран чувствовала себя как под микроскопом.
Последовала суета, пока все врачи двигались вперед. Карлотта подумала, что они все были какими-то бледными, даже анемичными. Их лица казались несчастными, одержимыми и одинокими.
– Вы завтракали? – спросила доктор Шевалье. – Может, хотите кофе?
– Нет. Спасибо.
Все как в кабинете доктора Шнайдермана. Она говорила, они слушали. Но это была не обычная беседа. Это была странная коммуникация, следующая правилам, известным только врачам.
