Клуб мертвяков - Харрис Шарлин (книги регистрация онлайн .txt) 📗
— Этот человек-врач вкатил тебе здоровую дозу наркотика, — улыбался Эрик, глядя на меня сверху вниз. — Вот, несу тебя в спальню, будешь выздоравливать.
— Он тут, — проинформировала я Эрика.
В глазах его блеснуло: «осторожно!»
— Рассел, да. Но боюсь, что Олси поставил не на ту звезду, Сьюки. Он рванул в ночь вслед за вторым заговорщиком. А должен был остаться с тобой.
— Да пошел он… — не сдержалась я.
— Он этого и хочет, особенно после того, как увидел, как ты танцуешь.
У меня было не то физическое состояние, чтобы смеяться, хотя такое желание возникло.
— По-моему, не стоило давать мне наркотики. — У меня в голове хранится слишком много секретов.
— Согласен, но и то хорошо, что ты боли не чувствуешь.
Тут мы оказались в спальне, и Эрик уложил меня на чертовски удобную кровать под балдахином на четырех колоннах. Он воспользовался возможностью и шепнул мне прямо в ухо: — Будь осторожна. — И я постаралась втемяшить эту мысль себе в одурманенную наркотиком голову. Я могла выболтать то, что для меня уже было несомненным фактом, — Билл где-то рядом.
Глава 10
Я заметила, что в спальне полно народу. Эрик усадил меня на кровати, которая была так высока, что без лесенки не слезть. Но я слышала слова Рассела: она годится для лечения, и заволновалась: что означает «лечение» в его понимании? В последний раз вампиры меня «лечили» методом, мягко говоря, нетрадиционным.
Что будет дальше? — спросила я Эрика, он стоял слева от кровати, с той стороны, где на мне не было раны.
Но на мой вопрос ответил вампир, стоявший справа от кровати. У него было длинное лошадиное лицо, светлые брови и ресницы, почти неразличимые на бледном лице. И на оголенной груди не было волос. Он был в брюках, по-моему, виниловых. Даже зимой в такой одежке тело, так сказать, не дышит. Не просто ее содрать с себя, так она прилипает к коже. Но в этом вампире все искупало одно достоинство — красивые прямые светлые волосы пшеничного цвета.
— Мисс Стэкхаус, это Рэй Дон, — представил его Рассел.
— Как поживаете, — если у тебя хорошие манеры, ты всем будешь приятна, так учила меня бабушка.
— Рад познакомиться, — он ответил в лучших традициях. Его тоже правильно воспитывали, хотя кто знает, в каком веке. — Не буду спрашивать о самочувствии, сам вижу, что у вас в боку большая-пребольшая дыра.
— Смешно, правда, что кол попал в нормального человека? — я была сама светскость. Я надеялась, что это не последняя наша встреча, очень хотелось узнать, что он мне вколол. Это снадобье следует ценить на вес золота.
Рэй Дон с сомнением посмотрел на меня, и я поняла, что только что в разговоре вышла за пределы привычного для него круга вопросов. Может, Рэю Дону стоит подарить календарик «Слово-в-День», мне такие Арлена дарит на каждое Рождество.
— Могу рассказать тебе, Сьюки, что будет дальше, — осчастливил меня Эрик. — Знаешь ли ты, что когда мы начинаем питаться и у нас вылезают клыки, из них выделяется небольшое количество антикоагулянта?
— Вот как!
— А когда мы подходим к концу приема пищи, из клыков выделяется немного коагулянта и некоторое количество такого вещества, которое…
— Которое способствует быстрому заживлению?
— Ну да, именно.
— Значит, что собирается делать Рэй Дон?
— Мне рассказали ребята из его компании: у него в организме содержатся все эти химикаты в избытке. Такой у него талант.
Рэй Дон широко улыбался мне: он явно гордился своим талантом.
Итак, он начнет с добровольца, а когда наестся, приступит к чистке твоей раны и будет лечить ее.
Но при рассказе Эрик опустил такую пикантную подробность: в какой-то момент лечения из раны начнет выходить застрявший в ней кусок копья, и ни один наркотик на свете не спасет меня от адской боли. Я сама до этого додумалась в минуту прояснения сознания.
— Ладно, — сказала я. — Пусть начинают свой цирк.
Доброволец оказался худым блондином — подростком с меня ростом, и в плечах не шире. Было похоже, что он весьма охотно пошел в добровольцы. Рэй Дон от души поцеловал его, а потом укусил, но видеть такое зрелище мне было необязательно, я не любитель прилюдных демонстраций телесной привязанности. (Когда я говорю «от души», это не подразумевает громкое чмоканье, нет, поцелуй был крепкий, с подвыванием, с всасыванием вплоть до глотки). После этого, к их обоюдному удовольствию, Блондинчик склонил голову набок, и более высокий Рэй Дон впился в него клыками. Был слышен хруст и громкое пыхтенье — хоть я и была под влиянием наркотиков, но благодаря виниловым штанам Рэя Дона мне не требовалось много воображения.
Наблюдающий Эрик был внешне бесстрастен. В целом вампиры крайне терпимы к проявлениям любых сексуальных предпочтений; очевидно, когда ты прожил несколько сотен лет, для тебя не остается особых запретов.
Когда Рэй Дон отвалился от Блондинчика и повернулся лицом к кровати, рот его был весь в крови. Моя эйфория испарилась, потому что Эрик тут же уселся на постель и прижал меня за плечи к подушке. Наступал Большой Ужас.
— Смотри на меня, — потребовал он. — Слышишь, Сьюки, надо смотреть на меня.
Я почувствовала, как край кровати прогнулся, судя по всему, Рэй Дон уперся в него коленом и наклонился надо мной.
В рваной ране на боку я ощутила вибрацию, которая проникала до мозга костей. Я почувствовала, как от лица отхлынула кровь, в горле у меня клокочет истерический крик.
— Не надо, Сьюки! Смотри на меня! — настаивал Эрик.
Я опустила глаза и увидела, что Рэй Дон схватился за кончик кола.
А сейчас он станет…
Я орала и орала, пока не ослабла совсем. Мы с Эриком встретились глазами, и тут я почувствовала, как губы Рэя Дона впились в рану. Эрик удерживал меня за руки, и я впилась ногтями в него, как будто мы с ним занимались чем-то другим. Обойдется, думала я, понимая, что расцарапаю его до крови.
Он и не возражал, конечно. — Давай-давай, — поощрительно сказал он, и я ослабила свою хватку. — Я вовсе не возражаю, — улыбался он. — Держись за меня, сколько хочешь. Надо освободиться от боли, Сьюки. Давай-давай. Тебе надо впасть в забытье.
Впервые я поддалась влиянию чужой воли. Пока я смотрела на него, мне становилось все легче, куда-то ушли все страдания и ощущение неопределенности этого странного дома.
Следующая моя осознанная мысль была — что я не сплю. Я лежала на спине в кровати, без моего когда-то прекрасного платья. На мне было белье из бежевых кружев, и это было хорошо. В постели рядом со мной возлежал Эрик, и это было не хорошо. У него это, я вижу, входит в привычку. Он лежал на боку, закинув руку на меня, одну ногу положив поверх моей ноги. Наши волосы смешались, не отличить, где чьи, они у нас одного цвета. Некоторое время находясь в каком-то зыбком туманном состоянии я не шевелилась, захваченная этой мыслью.
Эрик был в простое. Он был в том абсолютно неподвижном состоянии, в которое уходят вампиры, когда им нечего делать. Их это состояние освежает, наверное: уменьшает количество жизненных передряг в мире, который неустанно игнорирует их, год за годом, мире, полном войн и голода, и новых изобретений, которые они должны изучить, чтобы усвоить; мир полон изменений и условностей и стилей, которые они должны принять, чтобы вписаться в поток жизни. Я сбросила покрывало и проверила, как там мой бок. Боль еще ощущалась, но значительно меньше. На месте раны был большой круг зарубцевавшейся ткани. Она была горячей, красной и какой-то блестящей с виду.
— Намного лучше, — заметил Эрик, и я ахнула. Я и не почувствовала, как он реанимировался.
На Эрике были шелковые нижние трусы на резинке. Его можно было принять за жокея.
— Спасибо тебе, Эрик, — меня, конечно, трясло, но благодарность есть благодарность.
— За что? — он осторожно погладил мой живот.
— За то, что оказался рядом в клубе. За то, что приехал сюда со мной. За то, что не оставил меня наедине со всей этой сворой.
