Сад Аваллона - Мэйчен Артур Ллевелин (читаем книги .TXT) 📗

Няня, наверное, была пророком наподобие тех, о которых говорится в Библии. Все ее рассказы обрели реальность, все стало сбываться — с тех пор произошли и другие события, предсказанные ею. Вот как я узнала, что нянины сказки — самая что ни на есть правда и что я вовсе не выдумала свою тайну. Но в тот день случилось еще кое-что. Я во второй раз пришла в тайное место и, наклонившись к зеркалу глубокого озерца, наполненного до краев, глянула в него и узнала, кто была та белая леди, которая вышла из воды в лесу, давным-давно, в моем раннем детстве. И меня пробрала дрожь, потому что это знание открыло мне и другие вещи. Я вспомнила, как однажды, после того как я видела белых людей в лесу, няня стала очень подробно расспрашивать меня о них, и когда я рассказала ей все в сотый раз, она долго-долго молчала, а потом сказала: «Ты еще увидишь ее». И тогда я поняла, что произошло и что должно было произойти. Я поняла, кто такие нимфы, поняла, что могу встретить их где угодно, и они всегда будут помогать мне, и я должна всегда искать их, и буду находить их в самых необычных формах и обличьях. И если бы не нимфы, я никогда не открыла бы эту тайну, и вообще ничего бы не было, если бы не они. Няня рассказывала мне о них давным-давно, но она называла их другим именем, и я не знала, что она имеет в виду, и о чем те сказки, в которых о них говорится, — помню только, что они казались мне странными. Нимфы бывают как светлые, так и темные, но и те и другие очень милые и чудесные. Некоторые видят только темных, некоторые — только светлых, а кое-кто — и тех и других. Но обычно сначала появляются темные, а светлые приходят потом, и о них рассказывают разные необыкновенные сказки. Впервые я по-настоящему узнала нимф дня через два после того, как вернулась из тайного места. Няня показывала мне, как их вызывать, и я попробовала сделать это. Но я не знала, что она имела в виду, и думала, что все это игра. Потом я решила попробовать еще раз, и снова пошла в тот лес, где был пруд, у которого я увидела белых людей, и попробовала еще раз. Пришла темная нимфа, Алала, и обратила воду в пруду в огонь...»

Эпилог

— Очень странная история, — сказал Котгрейв, возвращая зеленую книжечку отшельнику Амброзу. — Я улавливаю основное направление, но многого совершенно не понимаю. Вот, например, что она имеет в виду, когда на последней странице говорит о нимфах?

— Видите ли, я полагаю, что вся рукопись пронизана ссылками на пути к «открытому входу» [130], которые из века в век поддерживались традицией. Некоторые из них лишь теперь начали обращать на себя внимание. Наука пришла к ним — вернее, пока только к ступеням, ведущим к ним, — самыми различными путями. Я понял ссылку на «нимф», как указание на один из таких путей.

— И вы в самом деле думаете, что такие вещи бывают?

— О да, конечно. Думаю, что могу представить убедительные доказательства. Вы, по-видимому, пренебрегли изучением алхимии? А жаль, потому что присущий ей символизм в любом случае замечателен, кроме того, если бы вы были знакомы с некоторыми трудами по этому предмету, я мог бы напомнить вам отдельные отрывки, которые многое объяснили бы вам в этой рукописи.

— Хорошо; но я хотел бы знать, верите ли вы всерьез, что все эти фантазии имеют под собой какое-то реальное основание? Не принадлежит ли все это к области поэзии, к занятным грезам, коими человек имеет обыкновение тешить себя?

— Могу сказать только, что для большинства людей, несомненно, лучше принимать все это за грезы. Но если вас интересует мое истинное мнение, то я думаю совсем иначе. Это даже не мнение, это знание. Дело в том, что мне известны случаи, когда люди совершенно случайно сталкивались с некоторыми из этих «путей» и бывали абсолютно ошеломлены неожиданным результатом таких встреч. В тех случаях, о которых я говорю, нет ничего общего с «самовнушением» или какими-либо подсознательными действиями. С таким же успехом можно вообразить, что школяр «внушает» себе существование Эсхила, когда механически зубрит склонения греческого языка. Однако вы все же обратили внимание на постоянные недомолвки, — продолжал Амброз. — В данном случае они, возможно, были чисто инстинктивными, ибо автор никогда не думал, что рукопись попадет в чужие руки. Но на самом деле так поступают все носители знания, и поступают более чем обоснованно. Сильнодействующие целебные лекарства, которые в то же время непременно бывают сильными ядами, хранятся в шкафу под замком. Ребенок может случайно найти ключ и отравиться, но в большинстве случаев поиск ведется разумно и целенаправленно, и для того, кто терпеливо подбирает ключ, склянки содержат драгоценные эликсиры.

— Вы не хотите объяснить подробнее?

— Откровенно говоря, не хочу. Лучше пребывайте в своем заблуждении. Но теперь-то вы видите, как эта рукопись иллюстрирует наш недавний разговор?

— А девушка еще жива?

— Нет. Я был с теми, кто нашел ее. Отец девушки, адвокат — я хорошо знал его, — почти не заботился о воспитании дочери. Он думал только о документах и договорах, и то, что случилось, стало для него ужасным ударом. Однажды утром девушки хватились; кажется, это произошло примерно через год после того, как в зеленую книжечку были внесены последние строки. Начали расспрашивать слуг, и те рассказали кое-что, придав всему очень естественное и совершенно ложное истолкование. Зеленую книжечку обнаружили у нее в комнате, а девушку я нашел распростертой перед идолом в том самом месте, которое она описывала с таким трепетом.

— Так это все-таки был идол?

— Да. Она спрятала его в колючих кустах удивительно густого подлеска. Местность выглядела на редкость дикой и пустынной. Да вы знаете ее по описаниям девушки, хотя, думаю, понимаете, что столь юному созданию свойственно сгущать краски. Воображение ребенка всегда делает горы выше, а ямы глубже, чем в действительности; а у дочери адвоката, на ее несчастье, было нечто большее, чем воображение. Картина, возникшая в воображении девушки, которую ей отчасти удалось выразить словами, могла бы представиться талантливому художнику. Но местность и в самом деле очень необычная.

— Девушка была мертва?

— Да. Она отравилась — и вовремя. Нет, с обыденной точки зрения ее упрекнуть не в чем. Помните ту историю о леди, которая увидела, как пальцы ее ребенка были раздавлены оконной рамой?

— А что за изваяние упоминалось в рукописи?

— Статуя римской работы, изготовленная из камня, который за века не почернел, а наоборот, сделался белым и сияющим. Вокруг нее разросся лес, полностью скрывший ее от посторонних взоров. В средние века последователи одной очень древней традиции стали использовать ее в своих целях. Она была вовлечена в чудовищный ритуал шабаша. Обратите внимание на то, что те, кому случайно — или как бы случайно — было явлено белое сияние этой статуи, обязательно завязывали себе глаза, когда шли туда во второй раз. Это очень важно.

— Она все еще там?

— Я послал за инструментами, и мы разбили ее на мелкие кусочки. Живучесть традиции никогда не удивляла меня, — помолчав, продолжал Амброз. — Я мог бы назвать не один английский приход, где обряды, про которые эта девочка наслушалась в детстве, все еще существуют — втайне, конечно, но на редкость устойчиво. Нет, самым странным во всем этом для меня является сама возможность подобной «истории», а вовсе не ее «последствия», ибо я всегда полагал, что чудо — творенье души.

Перевод с английского и примечания — Е. Пучковой. Перевод осуществлен по сборнику: A. Machen "The House Of Souls". New York: Alfred Knopf. 1923.

Артур Мейчен. Сокровенный свет (перевод Е. Пучковой)