Оно. Том 2. Воссоединение - Кинг Стивен (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗

Он уже оттянул веки вниз и изготовился к тому, чтобы, моргнув, – движение-то отработанное – отделить линзы от глазных яблок (а потом, близоруко щурясь, пятнадцать минут искать их на гравии вокруг скамьи, но, видит бог, ничего другого не оставалось, потому что ему в глаза вколачивали гвозди), когда боль исчезла. Не ослабла – просто исчезла. Только что была, и вдруг – раз, и ушла. Глаза чуть послезились и перестали.

Ричи медленно опустил руки – сердце бешено колотилось в груди, – готовый избавиться от линз, как только вернется боль. Она не вернулась. И внезапно он подумал об одном фильме ужасов, который действительно напугал его ребенком, возможно, потому, что он так стеснялся очков и так много думал о своих глазах. Тот фильм назывался «Ползучий глаз», с Форрестом Такером в главной роли. Не очень хороший фильм. Другие ребята животы надорвали от смеха, но Ричи не смеялся. Он застыл, похолодев, побелев и отупев, лишившись не только своего, но и всех прочих голосов, когда желатиновый глаз появился из искусственного тумана на какой-то английской съемочной площадке, шевеля перед собой волокнистыми щупальцами. Вид этого глаза произвел на Ричи сильное впечатление, потому что являл собой множество еще не совсем осознанных страхов и тревог. Вскоре после просмотра ему приснилось, как он стоит перед зеркалом, поднимает большую булавку, медленно вгоняет острие в черный зрачок своего глаза, чувствует, как глазное дно заливает кровью и оно пружинит под острием. Он вспомнил – теперь вспомнил, – как проснулся и обнаружил, что обмочился. И лучшим свидетельством ужаса, в который вогнал его этот сон, могло служить следующее: обоссанная постель вызвала у него не стыд, а безмерное облегчение. Он прижался к мокрому, теплому пятну всем телом, радуясь тому, что видит его собственными глазами.

– На хер все это, – нетвердым голосом пробормотал Ричи Тозиер и начал подниматься.

Он уже решил, что сейчас вернется в «Таун-хаус» и немного поспит. Если это была Аллея памяти, то он предпочитал Лос-Анджелес. Автостраду в час пик. Боль в глазах – скорее всего результат переутомления и смены часовых поясов, плюс волнения от встречи с прошлым, и все это в один день. Больше никаких шоковых впечатлений, никаких экскурсий. Ему не нравилось, как его мысли перескакивают с одного на другое. Какая там песня была у Питера Гэбриэля? «Шокируй обезьяну»? Что ж, эта обезьяна уже шокирована по уши. Так что сейчас самое время вздремнуть и, возможно, взглянуть на все как бы со стороны.

Когда Ричи поднялся со скамьи, взгляд его вернулся к большому табло Городского центра. Тотчас же ноги его подогнулись, и он плюхнулся на скамью, крепко приложившись к ней задом.

Ричи почудилось, будто кто-то высосал весь воздух из его легких, а потом он вновь услышал тот звук, даже не услышал, а ощутил давление воздуха на кожу и барабанные перепонки: «Ши-и-и-ип-п-п-п…» Скатился со скамьи на гравий, думая: «Так вот что называется déjà vu, теперь ты это знаешь, тебе больше нет нужды спрашивать других…»

Он ударился плечом, перекатился на спину. Посмотрел вверх на статую Пола Баньяна… только Пол Баньян с постамента исчез. Его место занял клоун, великолепный и неопровержимый, отлитый из пластмассы, двадцать футов фосфоресцирующих цветов, с загримированным лицом, которое венчало забавный круглый воротник. Оранжевые пуговицы-помпоны, отлитые из пластмассы, каждая размером с волейбольный мяч, сбегали вниз по серебристому костюму. Вместо топора он держал в руке огромную связку пластмассовых шариков. На каждом выгравировали две надписи: «ДЛЯ МЕНЯ ЭТО ПО-ПРЕЖНЕМУ РОК-Н-РОЛЛ» и «РОК-ШОУ РИЧИ ТОЗИЕРА «ТОЛЬКО МЕРТВЫЕ».

Он пополз назад, отталкиваясь каблуками и ладонями. Гравий забивался под пояс брюк. Ричи услышал, как расползся шов под рукавом его пиджака спортивного покроя с Родео-Драйв. Он перевернулся на живот, подтянул ноги, пошатываясь, поднялся, оглянулся. Клоун смотрел на него сверху вниз. Его глаза по-дурацки вращались в глазницах.

– Я тебя напугал, чел? – пророкотал клоун.

И Ричи услышал, как его рот ответил, сам по себе, никак не связанный с оцепеневшим мозгом:

– Таких дешевых трюков у меня полный багажник, дубина. Так-то.

Клоун усмехнулся и кивнул, будто ничего другого и не ожидал. Кроваво-красные губы разошлись, обнажая клыки-зубы, каждый заканчивающийся острием.

– Я мог бы покончить с тобой прямо сейчас, если бы хотел покончить. Но мне хочется продлить удовольствие и повеселиться от души.

– Я тоже повеселюсь, – услышал Ричи свой рот. – А самое большое веселье нас ждет, когда мы придем, чтобы оторвать твою гребаную голову, бэби.

Улыбка клоуна делалась все шире и шире. Он поднял другую руку, в белой перчатке, и Ричи почувствовал, как ветер, вызванный этим движением, сдул со лба волосы – совсем как двадцать семь лет назад. Указательный палец клоуна нацелился на него. Огромный, как балка.

«Огромный, как бал…» – успел подумать Ричи, и тут боль ударила вновь. Вонзилась десятками игл в мягкое желе глаз. Он закричал и вскинул руки к глазам.

– Прежде чем удалять соринку из глаза ближнего своего, займись бревном в собственном глазу, – наставительно произнес клоун, голос его рокотал и вибрировал. И вновь Ричи окутало облако зловонного дыхания.

Он посмотрел вверх, торопливо отступил на полдесятка шагов. Клоун наклонился, уперся руками в колени, обтянутые яркими панталонами.

– Хочешь поиграть еще, Ричи? Я могу наставить свой палец на твою пипку, и у тебя будет рак простаты. Или на голову, чтобы начала расти опухоль мозга, – хотя некоторые люди скажут, что, кроме нее, там ничего и не было. Я могу наставить палец тебе на рот, и твой глупый болтливый язык превратится в одну большую язву. Я могу это сделать, Ричи. Хочешь посмотреть?

Глаза клоуна увеличивались, увеличивались, черные зрачки стали размером с мяч для софтбола. В них Ричи увидел невероятную черноту, которая могла существовать только за пределами Вселенной; он увидел дикую радость, которая могла свести его с ума. Он понял, что Оно по силам и это, и многое другое.

И однако Ричи вновь услышал свой рот, только заговорил он не его голосом и ни одним из созданных им, в прошлом или настоящем, голосом; этого голоса Ричи никогда раньше не слышал. Потом он скажет остальным, но без должной уверенности, что это был голос мистера Дживза-Ниггера, громкий и гордый, пародирующий сам себя и скрипучий:

– Пшел вон с моего места, ты, большой, старый, белый клоун! – прокричал Ричи и внезапно вновь начал смеяться. – Без дураков и черномазых, хрен моржовый! Я иду куда хочу, я говорю когда хочу, и член мой встает, когда я хочу! Все время мое, и жизнь моя, я знаю, что делать и без тебя! Посмеешь полезть – можешь огресть! Ты слышал меня, ты, бледнолицый мешок с говном?

Ричи показалось, что клоун отпрянул, но он не задержался ни на секунду, чтобы убедиться в этом. Просто побежал, руки работали, как поршни, полы пиджака развевались за спиной, не обращая внимания на какого-то папашу, который остановился, чтобы его малыш мог полюбоваться Полом, а теперь подозрительно смотрел на Ричи, словно задаваясь вопросом, а не рехнулся ли тот. «Если на то пошло, – подумал Ричи, – мне и самому кажется, что я рехнулся. Господи, наверное, так оно и есть. И это была самая говенная имитация Грэндмастера Флэша, но как-то сработало, как-то…»