Наследие страха - Кунц Дин Рей (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
– Это только предлог, – вставила Элайн. – Неужели ты этого не видишь? На самом деле ты убил Бобо, потому что тебе нравился вид крови. Но позднее ты не мог жить с мыслью об этом. Поэтому ты создал другую фантазию о коте, наделенном человеческим духом.
– Это не было фантазией, – упорствовал он.
– А почему ты убил капитана Ранда? Ради забавы? – Теперь она нажала на него как следует. Она надеялась, что он не сорвется.
– Конечно нет, – хмыкнул он. Но по мелькнувшему на его перекошенном лице странному, дегенеративному веселью Элайн стало ясно, что и то убийство было не лишено для него определенной увлекательности. – Ранд наблюдал за домом. Ему явно кто-то позвонил и дал какую-то наводку. Я не мог рисковать, оставив его в живых. И так было чудом, что он до тех пор не заметил меня; ведь если бы я попытался вернуться в дом, то наверняка попался бы ему на глаза.
Бесс, выведенная из странного ступора, в который она погрузилась – не считая нескольких коротких спорадических замечаний, – как только Гордон ворвался в квартиру, вмешалась в речь маньяка:
– Гордон, вы уже видели дух своей матери? Она, вообще, являлась вам?
– Нет, – ответил он. – Ей и не обязательно. Она здесь, внутри меня, все время со мной.
– И вы не видели никакого намека на нее, до того как она в вас вселилась?
– Нет.
– Жаль.
– Она – внутри меня, – повторил Гордон.
– Мне было интересно, как она выглядит, – вздохнула Бесс.
– Возможно, я ее еще увижу, – сказал Гордон.
– Увидите, – пообещал Джерри. – Несомненно! Она придет к вам, как дымка, вся прозрачная и смутно различимая.
Элайн предоставила им дальше нести околесицу. Ни Джерри, ни Бесс ничего не имели против Гордона. Для них он был беспомощным орудием духа, марионеткой невидимого хозяина. Тема и их отношение к ней поразили Элайн как почти неприличные в свете куда более реального кошмара – психической ненормальности Гордона. Хотя эта глупая болтовня отвлекала его от того, чтобы пустить в ход свой нож…
Но потом даже эта линия разговора себя исчерпала, и все они умолкли. Никто не находил что сказать. Все происходившее до этого момента напоминало короткую пьесу, и теперь разыгрывалась последняя сцена. Занавес должен был упасть, и все они ждали, когда кто-нибудь потянет за веревку.
Гордон поднял нож и сделал шаг к Элайн. Она выпрыгнула из кресла. Нет уж, голыми руками он ее не возьмет. Если ей и суждено умереть, она тоже нанесет ему хоть какой-то урон, расцарапает лицо, доберется до его глаз, чего угодно, лишь бы дать ему знать, что он вонзил свой нож в живое существо, а не в какую-то марионетку-жертву, у которой нет другого выбора, кроме как умереть.
– Тебе вообще не стоило приходить в этот дом, – сказал он.
Снова он говорил не своим голосом – голосом скорее женским, чем мужским. Бесс ахнула и заставила затихнуть стонущего Джерри, чтобы лучше уловить это новое преображение, как будто оно имело огромную важность.
– Ты не получишь мою семью, ты не сможешь украсть их у меня, – сипел Гордон, его голос взвился еще выше, меняя интонацию.
Он поднял нож и сделал еще один шаг.
И тут окно на входной двери разбилось вдребезги, со звоном обдав осколками стекла стоявшую поблизости мебель.
В какой-то момент Элайн отказывалась верить в случившееся. Звук бьющегося стекла эхом отдался у нее в мозгу, и она в отчаянии уцепилась за него, потому что это дарило надежду. Ей ничего не было видно за Гордоном, и она не знала наверняка – реальность ли этот звук или плод ее воображения, уловка ее сознания для того, чтобы смягчить внезапность смерти, которая скоро примет ее в свои объятия. Потом она увидела, что Бесс и Джерри тоже смотрят в сторону двери, а Гордон перестал наступать на нее и резко повернулся, чтобы посмотреть, кто к ним рвется.
В разбитое окно просунулась рука, отыскала замок, открыла его и толкнула дверь внутрь.
Деннис Матерли стоял в обрамлении солнечного света, его лицо застыло в маске ужаса, но также и решительности.
– Положи нож. Гордон, – приказал он. Но Гордон отказался:
– Нет.
Глава 20
Деннис вошел в комнату; битое стекло хрустело и крошилось у него под ногами. Элайн не знала – то ли это просто ее сознание выкидывает трюки, то ли увиденное не замутнено ее эмоциями, – но Деннис выглядел мужественнее, выше, крепче и гораздо внушительнее, чем она его помнила. В своей рабочей рубашке и джинсах он скорее сошел бы за рабочего, чем за художника.
– Уходи, Деннис, – сказал Гордон.
– Ты же знаешь – я не могу.
Элайн спросила себя, может ли она что-то сделать теперь, когда внимание Гордона отвлечено. Не побежать ли ей? Не попытаться ли ей поднять тяжелую стеклянную пепельницу и ударить его? Нет, все это было бы чересчур мелодраматично. Подобные штуки срабатывают только в кино. Она просто подождет л посмотрит…
– Тебя это не касается, – бросил Гордон своему брату. – Не подходи.
Элайн одновременно удивилась и обрадовалась, увидев, что Деннис проигнорировал угрозу и взмахи ножом. Как она могла настолько в нем ошибаться?
– Я убью тебя, – сказал Гордон.
– Нет, не убьешь. Гордон. Отдай нож. Если ей нельзя двинуться с места, то, по крайней мере, она способна говорить. По крайней мере, она способна предупредить его.
– Деннис, – вмешалась Элайн, – поверь ему. Он убьет тебя. Он думает, что одержим призраком вашей матери.
Деннис не стал оспаривать то, что она сказала, даже не приподнял брови, хотя она была уверена: эта новость его озадачила. Очевидно, ум его был живым и восприимчивым, а отнюдь не легкомысленным. А может быть, восприимчивость ума как раз и вырабатывается при знакомстве со всеми гранями легкомыслия…
– Она права, – добавил Гордон. – Мама вернулась, и вернулась только ко мне, потому что я – тот, кто ждал ее и нуждался в ней все эти годы.
Деннис взял с сиденья старого кресла-качалки толстую сувенирную подушку и выставил ее перед собой, как щит. Он собирался отобрать нож у Гордона.
Элайн поняла, что крупное телосложение Денниса будет компенсировано фанатической энергией его брата. Она сделала последнюю попытку убедить Гордона не убивать своего старшего брата. Чтобы добиться этого, ей пришлось использовать патологическую логику самого сумасшедшего.
– Гордон, твоя мать хотела, чтобы ты уничтожал только женщин женщин, которые пытаются отнять у нее семью.
И, сказав это, она почувствовала слабость, почувствовала себя совершенно одинокой, маленькой и слабой в средоточии безумных сил.
Гордон произнес, не сводя глаз с Денниса:
– Он пытается помешать мне разделаться с тобой. Мама хочет, чтобы я разделался с ним. Она много раз мне это говорила. Она не перестанет изводить меня, пока я не разделаюсь с тобой.
Элайн вспомнила, как выглядела Силия, когда Гордон разделался с ней, и почувствовала, как тепло уходит из ее тела. Она была холодной, неописуемо холодной, зубцом льда.
– Твоя мать никогда не перестанет изводить тебя, если ты убьешь своего брата. Неужели ты не видишь, что отнимаешь у нее ее семью – делаешь как раз то, чему она пытается помешать.
Этот аргумент оказал ожидаемое воздействие на Гордона. Он опустил нож, которым до этого метил в брата, и лицо его исказилось от муки, когда он попытался разгадать свой путь в лабиринте "обязанностей" в отношении Амелии.
Запыхавшаяся Элайн все глубже вдавалась в эту любительскую, но эффективную психологию:
– Твоя мать захотела бы, если уж дело дойдет до столкновения интересов, чтобы ты в первую очередь защищал ее семью. Твоя мать приказала бы тебе отпустить всех – а потом, впоследствии, позаботиться обо мне.
Пожилая чета на диване глядела на Элайн в изумлении, как будто они не понимали, что она лжет, как будто они думали, что она приняла теорию переселения душ.
– Брось нож, – повторил Деннис. Гордон посмотрел на нож. Деннис подступил к нему, по-прежнему используя подушку как щит:
