Бесноватые - Карр Джон Диксон (книги бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Снова девушка отпрянула назад. Джеффри же сделал шаг по направлению к ней и вдруг замер, как будто получил удар в челюсть. Рука его сжала эфес шпаги. Затем тень его неподвижно застыла на потолке.
– Китти, вы уверены, что он именно это сказал? Этими самыми словами?
– Уверена.
– Что, как вы думаете, он имел в виду, говоря про «склянку»?
– Не знаю. Откуда мне знать? Я больше ничего не поняла. Может, это вообще ничего не значило.
– Или очень многое.
– Сэр, разрешите, я пойду. Отпустите меня домой к тете Габриэль.
– Молодые люди! – проговорил Джеффри, не слушая ее. – Молодые люди!.. – Взгляд его упал на столик у камина, после чего он снова обратился к Китти: – Так вы говорите, что брачный контракт миссис Крессвелл хранится в ящике туалетного столика? Есть в нем или где-нибудь среди ее вещей еще какие-нибудь документы? Все равно какие, скажем, тоже написанные на пергаменте?
– Есть еще один в том же ящике.
– Вы читали его?
– Нет, не читала. Если вы думаете, что добродетели вообще не существует, это не значит, что я какая-нибудь плутовка или у меня вообще нет гордости. Ящик не запирается. Госпожа очень неосторожна и ничего не боится. Кто угодно может открыть ящик и прочесть бумаги. О Господи, сжалься надо мной! Вот и вся благодарность, вся награда за то, что я попыталась помочь мисс Пег!
– Напротив. Вы заслужили самую высокую награду. По-моему, миссис Крессвелл чересчур осмелела. Если мы поведем себя по-умному, то схватим эту неуловимую дамочку и уже не отпустим.
– Благодаря тому, что я рассказала?
– Благодаря тому, что вы рассказали. Пергаменты хранятся в огромном сундуке над магазином гравюр. И в туалетном столике светской дамы, живущей за много миль оттуда, они тоже есть. Резонно предположить, что между этими пергаментами существует связь. И вместе они могут указать на мотив убийства, которое произошло вчера вечером на Лондонском мосту.
– На Лондонском мосту! – вскрикнула Китти.
И в этот момент оба они услышали стук в дверь.
Не будь они так увлечены разговором, Они и раньше бы кое-что услышали. Сначала кто-то тихонько поскреб в дверь. Затем раздалось тихое покашливание. Когда же и это не подействовало, кто-то постучал в дверь костяшками пальцев.
– Мистер Уинн! Мистер Уинн! Мистер Уинн!
– Да?
Джеффри узнал голос. Он принадлежал мистеру Септимусу Фролику, владельцу турецких бань, которого, судя по тону, раздирали противоречия: складывалось впечатление, что он пытается отвесить поклон, стоя на цыпочках.
– Ни за что на свете – клянусь вечным спасением! – я бы не осмелился побеспокоить джентльмена в тот момент, когда он вкушает удовольствие. Но таковы обстоятельства.
– Вы меня не побеспокоили. Откройте дверь.
– Открыть дверь?
– И я вовсе не «вкушаю удовольствия», как вы изволили деликатно выразиться. Разве я не говорил вам, что жду посетителя?
– Мистер Уинн, сэр, этого посетителя вы не ждали. Его послал главный магистрат с Боу-стрит. Он – представитель закона. Вот почему я ничего не мог сделать.
– Отойдите! – приказал еще один голос, тонкий и немолодой и к тому же такой хриплый, что Джеффри едва узнал его.
Дверь отворилась.
– Довольно! – бросил, обращаясь к хозяину, Джошуа Брогден. – Я сообщу его чести, как вы пытались задержать меня. Ступайте.
Мало кому доводилось видеть секретаря судьи Филдинга таким встрепанным и озабоченным. Сейчас же он был озабочен чрезвычайно. От его спокойствия и добродушия не осталось и следа. Даже от очков со слабыми стеклами и от строгого черного костюма исходило, казалось, напряжение, не свойственное Брогдену в другое время. Мистер Брогден вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Даже сейчас он старался не выказывать чувств, которые им владели.
– Бани! – проговорил он, одновременно изображая подслушивающего хозяина. – Номера! Джентльменам есть где отоспаться после попойки. Здесь же можно перевязать голову или отворить кровь после дуэли или стычки. В этих же номерах… Впрочем, об этом мы не станем говорить.
– Отчего же? – поинтересовался Джеффри. – Мистер Брогден, разрешите, я представлю вас мисс Китти Уилкис.
– К вашим услугам, сударыня, – проворчал Брогден, склоняя голову.
Он открыл дверь, выглянул в коридор и, видимо, удовлетворившись этим, закрыл дверь снова.
– Надеюсь, мистер Уинн, что ваш спокойный, даже довольный вид не отражает вашего истинного настроения.
– Почему же? У меня есть все основания для полного спокойствия.
– Вы так полагаете? Жаль. У вас крупные неприятности, мистер Уинн. Вы даже не догадываетесь, насколько крупные. – Неожиданно Брогден зажмурился и вдохнул воздух, как будто испытывая тиснение в груди. – Она сошла с ума! Просто свихнулась! Ее нужно запереть и не выпускать! До конца дней! Для ее же пользы! Я уверен, что его честь позаботится об этом.
– Кого запереть? О ком вы говорите?
– О ком я говорю? О вашей подружке – Пег Ролстон! Эта ненормальная бежала из Ньюгейтской тюрьмы.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Назад в Ньюгейт
– Безумная! – повторял Брогден. – Безумная! Безумная! Что теперь делать?
– Ради Бога, сэр… – смиренно промолвила Китти.
Брогден протопал к туалетному столику. Он схватил подсвечник и поднял его высоко над головой. Сначала он оглядел картины – все они, подобно Марсу с Венерой, были написаны в манере Рубенса, – затем, встав совсем рядом с Китти, которая была на несколько дюймов выше его ростом, пристально взглянул на нее.
– Скажите мне, девушка, называющая себя Китти Уилкис, – проговорил Брогден, – верно ли, что вы явились сюда лишь как очевидица и ни в каком другом качестве?
– О, совершенно верно!
– М-да, однажды меня уже провели; во второй раз это не удастся. Не надейтесь ввести меня в заблуждение вашей якобы скромностью и послушанием.
– О, ни в коем случае! А скажите, сэр, это трудно – убежать из Ньюгейта?
Вопрос был задан совершенно некстати.
– Скажите, барышня, известны ли вам правила содержания заключенных в Ньюгейтской тюрьме?
– О нет, я ничего об этом не знаю!
– Ну так вот: любой человек, который не содержится в камере или не носит кандалов, может выйти из тюрьмы, когда ему заблагорассудится, и никто не окликнет его и просто не заметит его среди посетителей. Преступники же, которые приговорены к повешению или должны быть отправлены за море, заковываются в кандалы и содержатся в камере под надежной охраной. Люди, сидящие за незначительные преступления, никогда и не пытаются бежать. Те, у кого нет денег, сидят в кандалах. Те, у кого деньги есть, могут купить себе свободу: им бежать незачем. То есть всем, кроме этой ненормальной девицы. Я думаю, она переоделась и, прижимая платочек к глазам, как будто плачет, сбежала. Нет нигде в мире большей глупости!
– Полегче, – сказал Джеффри, трогая его за локоть. – Полегче, пожалуйста.
Брогден смутился. Когда этот взрыв ярости миновал, он снова стал самим собой: старый, несколько растерянный человек, руководствующийся, казалось бы, лишь чувством долга, но в глубине души – добрый и заботливый. Пламя свечи в его высоко поднятой руке начало подрагивать. Джеффри взял у него подсвечник и поставил обратно на туалетный столик. На секунду клерк прикрыл глаза рукой.
– Вы правы, – признал он. – Я редко поддаюсь эмоциям. Нужно держать себя в руках. В то же время…
– Брогден, так нельзя. Сядьте. Давайте я прикажу подать вам глинтвейн или, лучше, коньяк.
– Не могу успокоиться. Да и не должен. Вы даже не представляете себе всех последствий этого побега.
– Ужасно неприятно, хотя, и не безнадежно. Какая глупость! Боже праведный, ну что за глупость!
– Да, говоря по совести, она повела себя чрезвычайно глупо.
– Я не о Пег. Я о себе. Мне следовало это предвидеть.
– Где сейчас мисс Ролстон? Куда она могла пойти?
– Не знаю.
Расхаживая взад и вперед перед камином, Джеффри искоса наблюдал за Китти Уилкис. Проявив столь живой интерес к ньюгейтским нравам, она опять впала в свою обычную застенчивость.
