Безумие зверя (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" (читать бесплатно полные книги TXT) 📗
Новый приступ наслаждения оглушил, лишил разума, я почувствовала, как он стиснул меня еще сильнее и излился в мое дрожащее и мокрое от пота тело. Ник настолько сильно прижал меня к себе, что у меня разболелись ребра. Когда он, молча, встал с сена, я все еще лежала с закрытыми глазами неистово себя, презирая и его тоже.
— Обвинить меня в насилии не получится, под насильниками не кончают как бешеные самки. Берит был прав — ты очень горячая штучка. Кстати забавно, ты, наверное, всем своим мужчинам признаешься в любви, поистине замарала такое прекрасное слово. Хотя, может в этом и есть твое проявление чувств. Наверное, ты любишь всех своих мужчин, ведь они дарят тебе удовольствие. Кстати, мне понравилось. Довольно неплохо, даже лучше чем раньше. Мне следует тебя наградить. Я позволю тебе появляться в правом крыле дома и возможно даже расширю твою комнату. Послушных женщин всегда нужно поощрять. Я мог бы дать тебе денег, да они тебе здесь явно не нужны. Он ушел, а я свернулась калачиком на сене и тихо себя ненавидела. Нет, он не поверил в то, что я хочу именно его, что он единственный кто когда-либо ко мне прикасался, наоборот, чем больше я открывалась перед Ником, тем более развратной он меня считал, словно испытывать страсть это порок, за который нужно карать. Для него это было доказательством, что я могла вот так же отдаться кому угодно. Я дала себе слово, что больше не подпущу его к себе, не позволю, не дам ему новых поводов для издевательств. Следующего раза не будет. Пусть лучше бьет, пусть оскорбляет. Но я и не представляла себе, что ждет меня дальше.
12 ГЛАВА
Я лежала в сене и чувствовала себя опустошенной, вывернутой наизнанку и политой грязью. Все что Ник мне сейчас сказал, резало сильнее, чем нож, больнее, чем плети. Я не знаю как эта безумная идея пришла мне в голову, но наверное я достигла той грани, когда у меня уже не было сил терпеть. Люцифер трогал меня шершавыми губами. Я посмотрела в его каштановые глаза и поняла, что если не попытаюсь, то никогда себя не прощу.
Когда я села верхом на коня и почувствовала коленями его упругое тело, то мной овладело безумная жажда свободы. Так случалось всегда, когда ездила верхом. Я погладила Люцифера между ушами и сжала его бока коленями. Я понимала, что совершаю безумный поступок, но тогда я не видела другого способа вырваться из этого ада, который Ник мне устроил и по сравнению, с которым Берит казался просто ребенком. Ник ломал меня, он раздирал меня на части, понукая и лаская. Еще немного и я стану тряпкой, его подстилкой он уничтожит мое самоуважение, он втопчет меня в грязь. Я направила Люцифера к ограде, мысленно прикидывая, сможет ли конь перескочить через нее, если разогнаться посильнее, наверное, сможет. А если нет, то мы вместе с ним свернем себе шею. Я думала пару секунд, а потом пришпорила Люцифера, и он помчался галопом. Мы приближались к ограде, и я уже была неуверенна, что он возьмет эту высоту, но уже было поздно тормозить, только прыгать вперед.
— Давай, миленький, не бойся! — я снова ударила пятками по бокам доверчивое животное, и конь почти взвился в прыжке, как вдруг неимоверная сила рванула его вниз. Я не сразу поняла, что происходит, меня выбило из седла, и я покатилась по снегу. От сильного удара у меня даже потемнело в глазах, а потом я увидела совершенно потрясающую и завораживающую картину. Ник повис на шее животного, заставляя его успокоиться. Пока он был занят Люцифером, я поднялась на ноги побежала. Ник преградил мне дорогу ровно через несколько секунд, его грудь бурно вздымалась, глаза сверкали яростью.
— Ты идиотка ненормальная! Вы бы вместе свернули шею! Зачем ты это сделала? Какого черта?!
— Лучше сдохнуть, чем оставаться с тобой под одной крышей! — выпалила я — Никогда больше не смей ко мне прикасаться. Никогда. Иначе я за себя не отвечаю. У меня началась истерика, и я уже не могла остановиться:
— Я ненавижу тебя! Ты палач! Ты безжалостное чудовище! Ты мне отвратителен! Ты именно такой, каким, все тебя считают — бесчувственный монстр. Он захохотал, и я зажала уши руками, больше не в силах выносить даже звук его голоса.
— Верно, милая. Я монстр. Я твой палач. Все верно. А брать тебя буду когда захочу и мне плевать что ты по этому поводу думаешь. Считай это насилием, наказанием, наслаждением. Так что можешь не искать причину для своей смерти и умрешь ты тогда, когда я позволю. Когда ты мне надоешь или я найду другую любовницу. Хотя, такую горячую как ты найти будет трудно. А теперь иди к себе. Я не помню, как оказалась в своей каморке. Я захлопнула дверь и бросилась на постель. От бессилия я зарыдала. Слезы стали уже моим привычным спутником. Я ненавидела его за то, что он меня спас. Ведь Ник это сделал для себя, чтобы потешить свое самолюбие, а мне показать, что я просто былинка. Лучше бы мы разбились с Люцифером в то утро. Так было бы лучше для меня.
Но с этого дня все изменилось. Ник сознательно меня избегал и я начала постепенно успокаиваться, если в моем состоянии это вообще было возможно. Он больше не звал меня к гостям, я даже не знаю, что он им говорил, про мое отсутствие, а чаще всего он отсутствовал сам. И я чувствовала облегчение, хотя иногда мне казалось, что он стоит вдалеке и наблюдает за мной, я вздрагивала, оборачивалась, но его там не было. Хотела ли я его видеть? На это у меня не было однозначного ответа, видеть его я хотела всегда. Но я боялась, не его, а напрасно, я боялась себя. Боялась, что он меня все же сломает, превратит в тряпку, в свою рабыню и что хуже всего мне это будет нравиться. Тогда я перестану себя уважать. Я уже себя не очень уважала. Когда тебе постоянно говорят что ты шлюха и ничтожество, поневоле начинаешь в это верить. Может я и правда развратное существо? Может, я должна быть скромнее и на ласки отвечать по-другому, но ведь Ник меня сделал такой. Все что я знаю про плотскую любовь — это то, чему он меня учил. Я такая, какой он хотел меня видеть и другой я уже не стану. Но ведь только с ним, никогда ни один мужчина не привлекал меня. Их просто не существовало, для меня они все были бесполыми. Не мужчинами. Моя жизнь дома снова стала спокойной, если можно это так назвать, невероятно спокойной, никому не было до меня дела. Только Криштоф иногда приходил в мою комнатушку, и мы разговаривали ни о чем. О моем прошлом не вспоминали, не затрагивали эту тему. Он как-то попытался, но я дала понять, что мне слишком больно об этом говорить. А потом и Криштоф начал приходить ко мне все реже и реже. Я не понимала, что происходит и отчего он меня избегает, пыталась с ним поговорить, встретить его в лабиринтах дома, на улице. Но он меня избегал. В конце концов, я и с этим смирилась. Во мне вообще проснулась уйма смирения. Кстати слуги стали относится ко мне совсем иначе, меня уже не игнорировали, со мной даже разговаривали, а однажды та девушка, которую я защитила от Ника, она принесла мне цветы. Просто постучала в мою каморку и подарила букетик. Где только взяла посреди зимы? Мне всегда было интересно — догадываются ли слуги у кого работают? Ну, чувствуют ли они запах смерти в этом доме? Запах крови? Ведь холодильники в подвалах забиты ею до отказа. Хотя, судя по всему, нет. Они и представления не имели, что работают у вампира и с вампирами. Я начала успокаиваться, меня радовало, что Ник обо мне забыл, а если и не забыл, то просто меня не трогает. Скучала ли я по нему? Скучала, очень скучала. Но не по тому чудовищу, которое топтало меня последнее время, а по тому Нику, который меня любил. Иногда я плакала. Точнее плакала я каждый день каждую ночь. Слезы давали мне возможность выплеснуть всю мою боль. Тогда мне становилось немножко легче. Единственное, что омрачало мои серые будни, отсутствие общения с Криштофом и вскоре я поняла, почему он меня избегает. Я почувствовала присутствие еще одного вампира. То есть дом был и так полон ими, но для меня их запахи были привычной повседневностью, так же как и запах Ника, я точно знала здесь он или уехал. Даже знала примерно в какой части дома он находится, что помогало мне искусно избегать с ним встреч. Нет, это был особый запах. Запах женщины. В доме появилась женщина и не просто появилась, она присутствовала в нем постоянно.
