Талисман мумии - Стокер Брэм (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Глава 13. Пробуждение из транса
Первые неожиданные слова едва не вынуждают слушателя вздрогнуть, но иногда испуг исчезает, и слушатель приходит в себя, и тут он способен оценить манеру собеседника и содержание его фраз. На этот раз так оно и было. Едва я оправился от испуга, как уже не сомневался в искренности заданного Маргарет вопроса:
— О чем вы разговаривали здесь все это время, мистер Росс? Мне сдаётся, мистер Корбек рассказывал вам о своих приключениях в поисках светильников. Надеюсь, когда-нибудь вы поведаете и мне об этом, мистер Корбек, но только когда мой бедный отец почувствует себя лучше Я уверена, что он и сам захотел бы мне рассказать обо всем, либо присутствовать при вашем рассказе. — Она быстро глянула на каждого из нас. — Так вы об этом беседовали, когда я вошла? Отлично! Я подожду но надеюсь, долго ждать мне не придётся. Меня ужасно расстраивает, что болезнь моего отца никак не проходит. Я чувствую, что нервы у меня сдают, и поэтому решила прогуляться по парку. Надеюсь, мне полегчает. Если вы не против, мистер Росс, я попросила бы вас побыть с отцом. Тогда я буду спокойна.
Я с готовностью поднялся, радуясь тому, что бедная девушка хотя бы на полчаса выйдет на воздух. Она казалась очень усталой и у меня даже кольнуло при виде её бледных щёк. Я отправился в комнату больного и занял своё обычное место. В это время дежурила миссис Грант; мы считали, что днём в комнате достаточно одного человека и когда я вошёл, она воспользовалась случаем и вышла, чтобы заняться прочими делами. Шторы были подняты, но окна выходили на север и это смягчало жаркие лучи солнца.
Я долго сидел, размышляя над рассказом Корбека, пытаясь найти связь между этими удивительными событиями, странностями, происходившими в доме. Иногда меня одолевали подозрения, и я сомневался во всех и во всем, и даже в том, о чем мне твердили собственные чувства. Я то и дело вспоминал о предостережениях опытного детектива. Он считал мистера Корбека умным лжецом, а мисс Трелони назвал его сообщницей. Маргарет — сообщница! Наедине с подобным предположением улетучивались всякие сомнения. Каждый раз, когда в моих мыслях возникал её образ, мелькало её имя, все события приобретали чёткий характер. Я готов был пожертвовать жизнью, лишь бы она была здесь ни при чем! Но меня вывел из благоговейных размышлений, едва ли не из любовных мечтаний, сильный и властный голос:
— Кто вы? И что вы здесь делаете?
Несмотря на все ожидания, касающиеся его пробуждения, никому не приходило в голову, что он может проснуться сразу и полностью владея собой. Я был настолько поражён, что ответил почти машинально:
— Меня зовут Росс. Я наблюдаю за вами! Он казался удивлённым, но вскоре в присущей ему манере принялся рассуждать:
— За мной? Что вы подразумеваете? Зачем за мной наблюдать? — Тут взгляд его остановился на собственном плотно перевязанном запястье. Тон его смягчился, стал менее напористым и более спокойным, как у человека, смирившегося с фактами.
— Вы врач?
Я едва не улыбнулся, испытывая облегчение после долгого беспокойства за его жизнь.
— Нет, сэр!
— Но тогда почему вы здесь? Если не врач, то кто вы? — голос его вновь посуровел.
Мысль стремительна, цепь аргументов, на которых должен быть построен мой ответ, пронеслась в моем мозгу быстрее, чем слова слетели с губ. Маргарет! Я должен помнить о Маргарет! Ведь передо мной её отец, ничего обо мне не знавший. Естественно, его заинтересует и даже обеспокоит тот факт, что дочь его выбрала меня в качестве сиделки у его постели. Обычно отцы несколько ревнуют к выбору дочерей, и поскольку я не рассказал ей о своей любви, мне не пристало делать ничего, что могло бы поставить её в неловкое положение.
— Я барристер. Но здесь я не как юрист, а просто как друг вашей дочери. Вероятно, она попросила меня прийти потому, что знала о моей профессии и потому что решила, будто вас убили Позднее она сочла меня своим другом и позволила остаться в соответствии с вашим пожеланием о постоянном дежурстве.
Мистер Трелони отличался сообразительностью и был немногословен. Он не сводил с меня глаз и, казалось, читал каждую мою мысль. К моему облегчению, он не стал вдаваться в подробности, приняв, по-видимому, мои слова на веру. Очевидно, у него было что-то на уме, позволяющее принять сказанное на веру Глаза его блеснули и губы чуть шевельнулись, выражая удовлетворение. Он следовал собственному ходу мыслей. Вдруг он сказал:
— Думала, что меня убили! Это было вчера вечером?
— Нет! Четыре дня назад.
Он был удивлён.
Пока мы разговаривали, он сел на постели, а теперь, казалось, готов был из неё выскочить. Однако, он взял себя в руки и откинувшись на подушки, тихо проговорил:
— Расскажите мне все! Все, что знаете. Каждую подробность! Ничего не упускайте. Но погодите: вначале заприте дверь! Прежде, чем я кого-либо увижу, мне хочется узнать каждую мелочь.
Сердце моё ёкнуло. «Кого-либо увижу!» Меня он, очевидно, считал исключением. Я счёл это добрым признаком, принимая мою любовь к его дочери. Я с готовностью подошёл к двери и тихо повернул ключ. Когда я вернулся, он снова сидел на постели.
— Говорите! — приказал он.
Я рассказал ему со всеми подробностями, которые только мог вспомнить, обо всем происшедшем после моего появления в доме. Конечно, я ни словом не обмолвился о моих чувствах к Маргарет и говорил лишь о том, что могло быть ему известно. По поводу Корбека я сказал, что он приехал с какими-то лампами, которые разыскивал по его поручению. Затем я рассказал об их пропаже и обнаружении в его доме.
Он слушал с поразительным в данных обстоятельствах самообладанием. Трелони не оставался равнодушен, поскольку глаза его иногда загорались, а сильные пальцы здоровой руки сжимали простыню, стягивая её складками. Это было особенно заметно, когда я говорил о Корбеке и о том, как светильники нашлись в будуаре. Иногда он бросал отдельные фразы, будто подсознательно комментируя мой рассказ. Таинственные события, больше всего интересующие нас, его, казалось, не интересовали; похоже, он уже знал о них. Больше всего его взволновал мой рассказ о выстрелах сержанта Доу. Пробормотав «Тупица», он быстро глянул в сторону повреждённого шкафчика, всем видом выражая отвращение. Когда я заговорил о тревоге дочери, о её бесконечной заботе и преданности, он, пожалуй, был весьма тронут. С затаённым изумлением он шептал: «Маргарет! Маргарет!»
Я закончил рассказ, доведя его до настоящей минуты, когда мисс Трелони отправилась на прогулку (сейчас я думал о ней, как о «мисс Трелони», а не как о «Маргарет»). Трелони довольно долго сидел молча — минуты две-три, но они тянулись бесконечно. Вдруг он повернулся ко мне и резко бросил:
— Теперь расскажите мне все о себе!
Это походило на некий намёк и я почувствовал, что краснею. Мистер Трелони не сводил с меня глаз, спокойных и вопрошающих, заглядывающих прямо в душу. На губах его играло подобие улыбки и это усиливало моё замешательство, хотя и приносило некоторое облегчение. Я привык всегда прямо выражать свои мысли и потому заговорил, глядя ему в глаза:
— Меня зовут, как я уже сказал, Росс, Малкольм Росс. По профессии я — барристер и был назначен на должность королевского адвоката в последний год правления Королевы. Работа моя идёт вполне успешно.
К моему облегчению, он сказал:
— Да, я знаю. Я всегда слышал о вас лишь хорошее! Где и когда вы познакомились с Маргарет?
— Вначале на балу десять дней назад. Затем на пикнике, который устраивала леди Стратконнел на реке. Мы проплыли от Виндзора до Кукхэма. Map… мисс Трелони оказалась в одной лодке со мною. Я немного занимаюсь греблей, и в Виндзоре у меня есть своя лодка. Мы о многом беседовали… Естественно…
— Естественно! — в голосе его промелькнули сардонические нотки, но тепла в нем не было. Я предложил, что, поскольку нахожусь в присутствии сильного человека, мне следует показать и свою силу. Мои друзья, а иногда и противники считают меня сильным человеком. В данном случае показать слабость означало проявить скрытность. Я оказался в трудном положении, мне постоянно нужно было помнить о том, чтобы не помешать своими неосторожными словами счастью Маргарет, учитывая её любовь к отцу. Я продолжал:
