Кукла маниту - Смит Гай Н. (е книги TXT) 📗
Лиз тихо рассмеялась. Она шагала быстро, почти не замечая дождя, но никак не могла выбросить из головы мысли об индианке. Вчера эта шлюха соблазнила Роя, а он, болван… Как правило, женщины чувствуют, когда им изменяют мужья, и, как правило, предпочитают помалкивать, надеясь, что это не кончится ничем серьезным. Но Лиз не из таких, и проклятая скво скоро в этом убедится. Лиз найдет способ отомстить, а для начала разделается с куклой.
Струи летели почти горизонтально, и Лиз подумала, что еще ни разу в эти дни ветер не дул с такой силой. Опустив голову, она упрямо шла к берегу. Джинсы промокли насквозь, задники туфель соскальзывали с пяток. Она посмотрела вверх, на вздымающийся утес, и услышала биение волн. Смотреть на море с лестницы, не хватаясь за мокрые поручни, было невозможно. “Вот так, наверное, и падают отсюда, – подумала Лиз, борясь с головокружением. – Особенно дети”.
Она поднялась на самый верх обрыва и остановилась, переводя дух. Вот он, конец пути Куколки. Лиз достала его из кармана, взвесила на ладони. Смотреть на него она не хотела, но глаза опустились против воли. Выражение его лица изменилось! Нет, этого не может быть! Куколка – обычная деревяшка. Однако… в крошечных черных глазах Лиз прочла безумную ненависть. К ней – за то, что она вознамерилась совершить.
Она сомкнула веки и заставила себя занести фигурку над головой. Напряглась, сжимая одной рукой перила. Бросай! Изо всех сил она швырнула Куколку и открыла глаза. Кувыркаясь, он достиг высшей точки траектории и на мгновение завис в воздухе. Затем медленно полетел вниз, уже не вращаясь, а неотрывно глядя на Лиз. Этот злобный взгляд заставил ее попятиться, она едва не бросилась бежать.
Наконец Куколка оказался за краем обрыва. Исчез из виду.
Лиз повернулась и пошла обратно. Неведомо откуда донесся крик – протяжный и такой тонкий, что резанул барабанные перепонки. Вскоре он оборвался, и от этого Лиз стало еще страшнее.
За едой Ровена хранила угрюмое молчание. Рой сосредоточеннее обычного читал утреннюю газету, а Лиз уткнулась в тарелку, заставляя себя глотать пищу. “Господи, скорее бы суббота!” – хотелось сказать каждому, но все молчали.
Чувство вины и гнев. Ровена переводит взгляд с отца на мать и обратно. “Вы украли Куколку. Я знаю. И ненавижу вас!”
Под этим взглядом Лиз обмирает и почти раскаивается: не так уж и плоха была эта кукла, многие родители дарят своим отпрыскам чудищ, размалеванных люминесцентными красками и светящихся в темноте. Но тут вспомнилось, как смотрел на нее Куколка в последнее мгновение своего существования – с ненавистью и презрением. А в голове по-прежнему звучит протяжный крик, и совесть не дает покоя: “Ты поступила подло, сбросив с обрыва любимую дочкину игрушку”. В животе, как перед началом месячных, возник плотный комок. “Тебя даже собственный муж презирает – недаром предпочел супружескому ложу одеяла краснокожей шлюхи”. – “Если предпочел”. – “Какое там «если»! У него же на лбу написано. Сейчас, когда он утолил похоть, ему, конечно, не по себе, но ты не спеши его прощать. Пусть помучается”.
Рой знал, что Лиз обо всем догадалась. За все это утро ни словом ни обмолвились о вчерашнем – значит, считает его виноватым в измене. Что ж, остается только ждать, когда улягутся страсти. Впрочем, Лиз, с ее угрюмым нравом, способна долго носить в душе обиду. Да, она никогда не забудет и не простит. А он снова пойдет на ярмарку. Джейн нуждается в его поддержке, ей грозит необъяснимая опасность… И этот поступок обязательно усугубит конфликт с Лиз. Куда она ходила утром, черт бы ее побрал? Когда Рой проснулся, в спальне ее не оказалось. Она вернулась за несколько минут до гонга. Судя по мокрой одежде, Лиз выходила на улицу, а это совершенно не в ее характере. Дома, в самый слабый дождик, она ни за что не пойдет даже в лавку на углу. Странно. И еще – пропажа ровениной куклы. Как пить дать, проделки Лиз. Докатилась. В общем, надо как-то выбраться к Джейн – хотя бы убедиться, что с ней все в порядке.
Ровена не сомневалась, что Куколку украла мать. И не просто украла, а сделала с ним что-то ужасное – например, сожгла. Не иначе из ревности – ведь Куколку сделала Джейн. Вот почему сегодня мама встала так рано.
Но пусть она не надеется, что дочь ее простит. Ровена с ней больше не разговаривает. Она сделала вид, будто у нее неисправны слуховые аппараты, и все, что ни говорит ей мама, оставляет без ответа.
– Мы не высидим здесь весь вечер. – Рой сложил влажную газету и отодвинулся от стола вместе со стулом.
– Ты прав, – холодно отозвалась Лиз, по-прежнему глядя в тарелку. – Но что ты посоветуешь? Машины нет. Дождь и не собирается утихать. И на ярмарку мы не пойдем, не надейся.
Вздохнув, Рой покосился на Ровену, но она с отсутствующим видом смотрела в потолок – очевидно, не следила за разговором родителей. Пожалуй, сейчас на ярмарку не выбраться. Может быть, попозже.
– Мы еще не нашли куклу Ровены. – Рой всматривался в лицо жены. – Первым делом надо поискать в номере.
– Я искала. – Лиз на миг подняла глаза. – В обеих комнатах.
– Она должна быть где-то там. Ровена брала ее к себе в кровать.
– Так вот, ее там нет! – В голосе Лиз звучала истерическая нотка. – Ради Бога, перестань. Может, она забудет.
“Нет, не забудет, – мысленно возразил Рой. – Ни она, ни мы с тобой”.
– Могу предложить морскую прогулку. Здесь ходят катера с крытыми палубами.
– Очень мило. Самое время. В такую качку Ровену обязательно затошнит.
Угрюмое молчание длилось секунд десять, наконец его расколол грохот близкого выстрела – от него в столовой все вздрогнуло, задребезжало оконное стекло. Постояльцы обернулись к окну, но ничего не увидели в плотном утреннем тумане.
– Что это? – Лиз побледнела, увидев людей, спешащих к пристани по Променаду.
– Береговая пушка. – Рой вскочил на ноги. – Кто-то попал в беду, в море выходит спасательный катер.
Лиз встала. В глазах у нее помутилось. Казалось, близится обморок. Едва вдали затихло эхо выстрела, в ее сознание вторгся другой звук – пронзительный крик, точь-в-точь как тот, что она слышала на берегу. Оборвавшийся так же внезапно.
– Пойдем в гавань. – Рой попытался улыбнуться. – Может, увидим, как причалит спасательный катер.
У Лиз подкосились ноги: она почувствовала, что несчастье в море случилось по ее вине. Но логического объяснения этому чувству она не находила.
Вскоре после рассвета Стюард Мидлтон неохотно вышел из своей палатки в кемпинге “Вид на закат”. Шагая по берегу в одних ярко-синих плавках, он пытался внушить себе очень многое: что кожа у него – не бледного, свойственного конторским служащим, оттенка, что живот не свисает складками, что дождя нет, а если и есть, то к тому времени, когда он, Мидлтон, достигнет воды, утреннее солнце окрасит полоску песочного пляжа в золото, а серый металлический цвет моря сменится мерцающей голубизной. Он сплавает до мыса и обратно, затем, пышущий здоровьем, вернется в кемпинг и зажарит себе роскошный бифштекс, не боясь пополнеть, потому что заплыв отнимет очень много калорий.
Внушение не удавалось. Мидлтон со стоном отбросил иллюзии и зашлепал по мокрому песку. Сегодня он сделает этот чертов заплыв, который откладывает с самого вторника. А то еще два дня, и придется укладывать шмотки в багажник старенького “моррнса-1000-тревелера” и убираться восвояси. А проклятый дождь так и будет лить до скончания века.
У самого моря песок насквозь пропитан водой. Распроклятый туман, из-за него даже мыс в полумиле не виден. Дрожащий, покрытый гусиной кожей, Мидлтон вошел по бедра вводу – ледяную, как в конце апреля, когда он приезжал сюда на денек отдохнуть.
Он окунулся по шею и поплыл энергичным кролем, взбивая вокруг себя пену. Прошло, наверное, минут десять, прежде чем он почуял неладное и поплыл стоя, чтобы оглядеться. Он полагал, что находится всего в тридцати-сорока ярдах от суши. Даже с семидесяти ярдов Мидлтон смог бы различить берег, но сейчас он не видел ничего, кроме серых с белыми барашками волн и тумана, висящего тяжелым грязным занавесом.
