Когда мертвые оживут - Лондон Мэтт (книги читать бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
Глядя на нее, спящую на полу рядом со мной, я понимаю: ни с кем и никогда я не был так близок. Даже у Дианы имелись свои тайны. Но когда мир вокруг летит в пропасть, секреты становятся излишеством, ненужной роскошью. Он них отказываешься или умираешь из-за них.
Странно это чувствовать, но кажется, я снова влюбился. Совсем потерял голову. Мое горе, моя тоска по Диане превратились в чувство к Алисии, сильное, страстное. Однако настоящее ли? В самом ли деле я люблю ее так, как любил Диану? Или попросту мне настолько нужна подруга, что я готов отдать сердце кому угодно?
Может, это и впрямь синдром Смурфетты?
Да если и так, наплевать.
В последние два месяца я каждую минуту, когда не сплю, думаю только об Алисии. Здорова ли она? Всем ли довольна? Не боится ли? Не устала?
Ее грудь мерно вздымается во сне, с губ иногда срывается легкий, едва слышный хрип. А я уже думаю не о том, что полезного могу найти в бакалейной лавке для себя, а о том, не будет ли там чего подходящего для Алисии. Что бы она хотела поесть? Что ей может понадобиться среди запасов, оставленных теми, кто посещал эту лавку до нас?
Правда, лавка может оказаться совершенно пустой. Но об этом лучше не думать. Думать следует о хорошем. И выспаться надо. Завтра мы пойдем туда и поищем, чем поживиться.
Сюда мы пришли уже на закате, и времени хватило только на то, чтобы проверить, безопасно ли здесь ночевать. Занятая этим, Алисия не заметила бакалейной лавки напротив. Она еще не знает, что завтра нас ждет либо радость, либо разочарование, поэтому спокойно спит. А я не могу.
Может, там найдутся соленые крекеры? Алисия любит их, и они особо не портятся, только сохнут. Завтра, завтра мы это выясним.
— Ты ее видел? — спрашивает Алисия.
Я просыпаюсь от ее голоса; она стоит у окна и смотрит вниз. Надо было задернуть шторы, тогда я проснулся бы от их шороха и успел бы увидеть радость и удивление на ее лице. Теперь поздно. Однако она и сейчас дышит радостным предвкушением, надеждой. Я так люблю, когда она радуется мелочам. Алисия умеет им радоваться, хотя вокруг смерть и боль.
— Хотел сделать тебе сюрприз.
— Спасибо! — растроганно восклицает она.
Но она недолго предается наивной радости и вскоре выгоняет меня из импровизированной постели. Ей не терпится. Иногда мне нравится даже ее нетерпение.
— Ну скорее, скорее! — подгоняет Алисия, выдергивая из-под меня потрепанное одеяло. — Так хочется увидеть, что там внутри!
Подходящую одежду найти просто, ведь повсюду валяется масса вещей. Никто не заботится о подборе по фигуре и размеру, да и стиркой мы не занимаемся — каждые несколько дней берем все новое, стараясь держать себя в чистоте.
Алисия все время расчесывает волосы, чтобы не превратились в колтун. У нас есть флакончик шампуня, но мы пользуемся им лишь раз в неделю. Это правило установил я: предыдущий флакон Алисия извела в мгновение ока.
Я понимаю ее желание очиститься, смыть грязь. Но все же зубной пасты она расходует слишком много. Тюбик почти опустел, а мы пользовались им всего-то месяц. Я, когда чищу зубы, выдавливаю полоску в четверть длины щетки, а Алисия — на всю длину, будто пасты вокруг завались, стоит только сходить за угол и купить новый тюбик. Когда пойдем в лавку, нужно поискать зубную пасту. И мыло. И шампунь, само собой.
Подтягиваю пояс, чтобы не свалились джинсы, — они мне велики на пару размеров. Честно говоря, я их таскаю уже почти три недели, но с виду они не так чтобы очень грязные. У меня есть другие, но они тесны, я в них совсем измучился. Перед уходом надо будет обыскать квартиру, вдруг тут есть более подходящие? Футболок-то всегда с избытком, я иные даже чистые выбрасываю, не надев ни разу, а беру новые, найденные только что. Причем нарочно выбираю самые уродливые и нелепые, чтобы рассмешить Алисию. Например, у меня есть жутчайшая футболка гламурного, розового цвета с надписью: «Не беспокойся, будь счастлив!» Она мне дорога, и я никогда ее не выброшу, сколько бы она ни пачкалась.
— Уже почти готов, осталось шнурки завязать! — обещаю я Алисии.
Та смотрит с нетерпением, притворяясь, будто злится. Она-то всегда спит, не снимая обуви, на случай если придется удирать. И меня постоянно уговаривает делать так же, но я просто не могу спать в ботинках.
— Ты ел? — Когда я принимаюсь за второй ботинок, Алисия протягивает батончик мюсли.
— Лучше посмотрим магазинчик, а потом поедим. Аппетит перебивать неохота.
— Не валяй дурака. — Алисия качает головой. — Это же глупо, сам знаешь.
Да, она права. Я много видел людей, спешивших поесть, но старших вместо этого едой. В подобных местах может оказаться все, что угодно, в том числе и целая толпа шатунов. А встречать опасность лучше на сытый желудок.
Поэтому я послушно принимаюсь за батончик мюсли с черникой. Он засох и жуется с трудом, но ничего лучше у нас нет. Глотаю, едва не давясь, и наконец мы отправляемся в бакалейную лавку.
Двери в таких местах редко остаются целыми. Да и вообще я целых дверей не видел с самого начала всей этой катавасии. Хоть одна створка обязательно окажется сорвана, в особенности на заправках и в продуктовых магазинах.
Пока людей еще было много, грабили вовсю. Иногда я думаю, что больше шансов наткнуться на склад продуктов где-нибудь в заброшенной квартире, чем в магазине, — их просто выпотрошили. Все те места, где люди привыкли находить себе еду, были вычищены, опустошены до последней крупинки. В то время, надо думать, люди и посрывали двери. Тогда их, людей, еще хватало.
И теперь почти все такие места чертовски опасны — шатуны свободно проникают в них и иногда там остаются. Возможно, им по старой памяти нравится сидеть под крышей. А может, причина здесь иная, но я об этом даже думать не хочу. Главное помнить, что в подобных местах, вроде этой лавочки, нужно соблюдать особую осторожность.
У Карсонов были пистолеты. Не знаю, носили близнецы их и раньше, до катавасии, или обзавелись оружием потом, все равно им это не помогло. Так и остались оба на той стоянке, вооруженные и мертвые. Я в жизни не пользовался никаким огнестрельным оружием. К этому делу я не пригоден: дай мне в руки пистолет, скорее собственную ногу прострелю или даже голову. Ведь оружие — не игрушка, да и на спуск нажать не так-то легко. Даже не вообразить, каково это: прицеливаешься, замираешь, стреляешь. На первый взгляд ничего сложного, может, я сам себя запугиваю понапрасну. Так ведь и непросто: пистолет надо взводить… или курок надо взводить? В любом случае оружие надо регулярно чистить, чтобы не заклинило. Видел в кино, как пистолет разбирали для чистки: в нем столько разных деталей, я никогда бы не запомнил, что к чему. А что делать, если и учить меня некому? Да разве в этом можно разобраться самостоятельно? Черта с два!
А еще пистолет производит слишком много шума. Выстрелить — все равно что позвонить в колокольчик, приглашая шатунов на обед, ведь они всегда идут на громкие звуки. Иной храбрец сказал бы: пускай идут, я с ними разберусь! Но это еще как получится. Лучше смыться. Умные люди знают: заметил шатуна — иди прочь, подальше от него, неторопливо и расслабленно. Тогда все обойдется. А выстрели — тебя окружат в мгновение ока, и ты мертвец.
Так что от пистолета в наше время больше вреда, чем пользы.
В толпе шатунов ты все равно покойник, есть у тебя пистолет или нет. Только в одном случае от него может быть прок: если успеешь застрелиться до того, как тебя разорвут на куски.
И это тоже причина, по которой я не ношу оружия. Угоди я в лапы к шатунам, искушение пустить себе пулю в висок будет слишком велико. Но в детстве мне прочно внушили, что самоубийцы попадают в ад. Не то чтобы я по-прежнему верил в Бога, но все же хочется надеяться на лучшее.
Зато я постоянно таскаю с собой нож. Не поверите, с какой легкостью я тычу им в морду шатуна. Это хорошо помогает, если он подойдет слишком близко или сам подойдешь к нему по рассеянности — со мной такое однажды случилось. Тогда мне удалось опрокинуть шатуна наземь и пробить ему череп насквозь, он и перестал шевелиться. Шатуны не очень сильные.
