Сизая цекропия (СИ) - Соколова Вика (читать книги полные txt) 📗
Хуже всего оказалось в новой школе. Она стала игрушкой, зверьком, слугой и далее по списку для умницы Розочки. Сложно вначале было научиться подделывать ее почерк: эта королевна одно предложение полчаса писала. Может, все эти закорючки и лишние псевдо-аристократические завитки появились неслучайно? Но, как говорится, если долго мучиться… Вскоре девочка освоила ее «корявки». Еще повезло, что они учились в одном классе, а так бы пришлось по двойной программе вкалывать.
Впрочем, чем старше они становились, тем интереснее были развлечения Розы. Как-то ее извилины придумали оригинальную игру: «Унизь сестренку». Самой надоело — привлекла всех. Надо ведь иногда и фанатов баловать. А их нашлось немало: Розочка пользовалась большим авторитетом в школе. Вернее, авторитет был у ее матери, председателя Совета школы. А из-за чрезмерного помешательства на кружках и секциях никто не хотел, чтобы им урезали бюджет или вовсе распустили, поэтому к игре подключились многие. Кто выиграет, сможет пообедать с Розой и ее свитой за одним столом, что было крайне почетно. Ура! Ведь можно быстро подняться из грязи в князи, а для многих почему-то это крайне важно, чуть ли не мечта.
Что с девочкой только ни творили, только что головой в унитаз не пихали. Хотя с туалетом были «хорошие» воспоминания, такие как, например, сломанный об раковину нос, синяки от ударов дверью, вывих плеча — дважды. А когда мальчики достигли пубертатного периода, их действия начали носить немного иной характер. Так ее чуть не изнасиловали. Прямо все в том же туалете. И именно с того дня она поняла, что нужно бояться всех: животных, монстров, людей… Всё и вся могут в любой момент повернуться к тебе на сто восемьдесят градусов и нанести удар. Физический или моральный — не столь важно. Важно то, что этот момент просто мастерски подбирается неведомыми силами. А все для того, чтобы причинить боль, когда ожидаешь этого меньше всего.
Правда, до сих пор не верится, что от той мерзкой участи девочку спасла Роза. Она прогнала мальчишек и отвела сестру в медпункт отсыпаться до конца уроков. Только вот кто же после такого уснет? Не знаю, что двигало Розой в тот момент: здравый смысл, человечность, жалость или, может, страх? Но тогда девочку это не особо интересовало. Главным было то, что «этого» не произошло. Хотя прозвучит абсурдно, но позже она думала, что лучше бы это случилось. Полагаю, она справилась бы с этим и позже проще перенесла бы то, что с ней сделали… Впрочем, что сейчас уж говорить? Таков удел — мы не можем видеть всей картины целиком. То, что сейчас мы считаем благодатью, может сменить свой облик и стать отчаянием, которое вскоре поглотит и уничтожит нас. А девочка думала, что отчаяние испытала тогда и, чтобы выбраться из него, решила просить о помощи. Ведь не было никаких гарантий, что та попытка не повторится вновь, что Роза снова окажется рядом и спасет. Но когда она рассказала все учителям и умоляла сестру все подтвердить, то никак не ожидала увидеть те глаза: большие кукольные глазки смотрели на нее с полным непониманием и отстраненностью. Именно те глаза сделали девочку лгуньей. После этого она осознала кое-что еще. С такой новой семьей жаловаться не было смысла: им все сойдет с рук. Особенно Розочке, которая прекрасно освоила технику «глупого личика и быстро хлопающих ресничек». И ей верили, ведь в глазах остальных она являлась ангелом из прекрасной любящей семьи. Честно, даже девочка бы ей верила, если бы не знала так хорошо. Лучше бы Роза свои силы в театральное искусство вкладывала: у нее был талант. Все-таки обманчива не только внешность, но и впечатление, которое складывается, когда человека видят только в обществе.
Все изменилось, когда в доме появился щенок золотистого ретривера, которого купила Катрин из-за возросшей тогда популярности этой породы. Обязанностей у девочки, конечно, немного прибавилось: кормежка, выгул, уборка. Но стало легче. В душевном плане. Когда заботишься о ком-то непоседливом, неуклюжем, несамостоятельном, автоматически появляется чувство ответственности, некой важности своей персоны. И это отвлекает. Ее отвлекало. А самое главное, у нее появился друг. Этот маленький комочек шерсти придал ей сил. Когда она смотрела на него, вновь появлялась надежда на лучшее. С появлением этого неугомонного лучика оптимизма и жизнерадостности, который, постоянно подскальзываясь на полу и падая, все равно бодро вставал и спешил узнавать новый мир, девочка тоже менялась: постепенно начала делать что-то по своей инициативе, не спрашивая у кого-то разрешения. Она стала более независимой.
С Феликсом они сразу сдружились. Псу нравилось проводить с ней время, а вот выходить на «показушную» прогулку с Катрин или Розой он не очень любил. Видя у одной из этих дам поводок, за десятки тысяч, между прочим, он старался спрятаться под диван, царапая при этом не менее дорогой пол. За что ему и доставалось. Доставалось, и когда пытался заступиться за девочку. Отучить его от этого не удалось, поэтому в дальнейшем, в случае очередной перепалки, она старалась запирать пса в других комнатах, чтобы стервятнички под властью гнева не вышвырнули его из дома. Она этого совершенно не хотела. Феликс был ей не только другом, но и отличным помощником. В выходные, когда все расходились по гостям или на шоппинг, пес помогал с уборкой: собирал разбросанные вещи, тащил корзину с грязным бельем в ванную комнату, подавал необходимые средства или тряпки. В общем, справляться девочка начала чуть быстрее, поэтому появилось время и на отдых. А он был просто необходим: нагрузки как дома, так и в учебе давали о себе знать. А она очень хотела, нет, желала хорошо окончить школу и уехать отсюда подальше.
«Ты сама построишь свою новую жизнь», — каждый раз перед сном повторяла девочка.
Однако осознание того, что она мало на что может повлиять в своей судьбе, еще не скоро появится в голове. А когда поймет, что втянута в игру высших сил, — будет уже поздно. Но до этого еще далеко, так что подростка заботили совершенно иные проблемы. В частности, материальные.
Деньгами сестры никогда обделены не были. Да и не каждый школьник мог тогда похвастаться личной банковской картой с почти неограниченной суммой денежных средств. Нюанс заключался лишь в том, что покупки должны были оставаться «прозрачными». То есть весь список трат всегда приходил Катрин на почту. Казалось бы, все просто. Но вскоре такой подход стал Розе не по душе. После потери девственности она быстро возомнила себя взрослой. А взрослые же могут позволить себе купить сигареты, алкоголь, презервативы… И чтобы родители раньше времени не узнали о ее довольно изменившемся образе жизни, Роза начала брать, в смысле красть, деньги у матери. Причем потом утверждать, что это была ее горячо любимая сестра. Но идея куколки оказалась вшивой: раньше она, возможно, и сработала бы, а теперь… Раз девочке влетало по полной программе за то, чего она не делала, так пусть хоть влетает за что-то. И она тоже начала таскать зеленые купюры. В этом деле ей помогал Феликс: он вытаскивал бумажник, пока девочка находилась в поле зрения семейки. И вот после очередного выговора, оплеухи и отправки в комнату, она услышала кое-что занятное. Катрин же не идиотка, наоборот, она была умной и сообразительной женщиной. И она знала, чьих это рук дело. Но в последний раз ее дочушка слишком загнула с суммой (хоть это была и не она). Помню, как Роза отчаянно пыталась оправдаться: сначала спокойно, потом более напористо и грубо, а затем ее крик прервал громкий шлепок. Да, кажется, миленькому личику досталось. Но моральному удовольствию девочки не было предела.
Все добытые деньги хранились в небольшой металлической шкатулке, купленной почти задарма на уличной барахолке, и прятались в таком месте, куда Стейневы уж точно не потянули бы свои чистые ручки, — туалетная вентиляция. Конечно, это могла быть любая другая вентиляция, просто именно в дамской комнате девочке можно было спокойно уединиться, не беспокоясь, что будут подглядывать или бестактно ворвутся без приглашения. Да, был даже период, когда ей наказали постоянно держать дверь в свою комнату открытой. И плевать, что она могла переодеваться, давить прыщи или заниматься еще какой-нибудь личной ерундой.
