Квадрат для покойников - Арно Сергей Игоревич (книга регистрации .TXT) 📗
Кашлять кровью Парамон обучился недавно и знал наверняка, что с зоны не выйдет, хотя осталось ему до вольного срока три месяца. Его смерть в красных погонах охранника, с кавказской чернотой в волосах, ухмыляясь, следила за ним с вышки. Встретившись взглядом с черными зрачками абхазца, Парамон бледнея, начинал дрожать.
– Как дала, бэратан?! – махал абхазец рукой и подмигивал.
Парамон торопился отвести взгляд… Но днем ничего, днем смерть его только пугала – не трогала.
Ночью их беседы были более продолжительными. После них он возвращался из охранного помещения еле волоча ноги, мокрый от пота и ночью, стоная, воя от боли, не спал. Никто на всей зоне, видя умирание Парамона, не знал, отчего лютует недавно поступивший в охрану абхазец и какие расчеты у него со старым вором Парамоном;
Однажды ночью, когда абхазец не дежурил, Парамон придвинулся к Трупу.
– Сдохну я, – сказал он ему тихо. – Слушай меня, парень…
И Труп, тогда еще двадцатитрехлетний, узнал историю Парамона. Когда-то Парамон угробил брата злобного охранника. Доказать, что это было убийство, судьи не смогли. И теперь, выследив, абхазец припоминал ему брата.
– Сдохну я… Сначала-то не успел, а потом поздно было… – Парамон закашлялся, харкнул кровью на пол и вытер со лба пот. – А ты слушай, парень. Слушай внимательно… Осталось у меня дней десять, не больше… Хочу тебе тайну передать. За эту тайну любой из наших все бы отдал… Никому не хочу… Волчары все! Гниль лагерная!.. Тебе открою, ты перспективный. Один черт – сдохну. Само к тебе в руки плывет…
Он оглянулся, прислушиваясь к храпу зэков, приблизил губы к самому уху Трупа и зашептал, торопясь рассказать то, что знал до смерти, которая приходила за ним ночами. Днем не трогала – только пугала:
– Как дэла? Бэра-тан!
Труп посмотрел на часы, бросил четвертый бычок в темноту и поднялся со ступенек. Время пришло. Он слышал, как пьяный истопник пробрался обратно в котельную.
На всякий случай Труп прокрался во мраке к окну и послушал, но кроме радостного комариного жужжания тонкий его слух ничего не уловил. Осмотрев обессвеченные и оттого глядящиеся мрачно окна мыльных отделений, Труп двинулся к подвальному оконцу. Уборщицы смытой с человеческих тел грязи, выключив свет, ушли спать, и никто не в состоянии был помешать задуманному Трупом делу. Разве только сторож, но он дрых внизу, в страхе закрывшись плотно дверью от тысяч свирепых кровососущих насекомых.
Труп открыл маленькое подвальное оконце и фонариком посветил в сырую, затхлую тьму помещения. Подвал был сильно захламлен строительными материалами, стеклами, битым кирпичом; где-то пищала вода из прохудившейся трубы. Осветив себе место, на которое встанет ногами, он выключил фонарь и, оглядев для верности вокруг себя темный двор, полез в окно. Оказавшись в подвале и втянув за собой сумку, Труп, освещая завалы мусора светом фонаря, стал пробираться к двери.
Этот нелегальный ход в баню показал ему знакомый бомж с десятилетним стажем. Бомж часто пользовался лазом, чтобы дать на ночь приют своему телу. Полгода назад его истомленную плоть определили на временное место жительства, правда, несвободное, но зато на два года. А он и рад был. На хрена ему свобода в социалистическом лагере?
Дверь, до которой не без некоторых трудностей добрался Труп, вела в вестибюль, где стояли двухметровые статуи голых мужиков и баб в позах, за что-то побитых и покалеченных посетителями. Послушав, Труп открыл дверь, бесшумно проскользнул на черную лестницу. Он преодолел только несколько ступенек, как вверху раздались торопливые шаги и голоса.
Возбужденный, испуганный:
– Здесь где-то должен быть! Я видел, как он…
Спокойный, уверенный:
– Найдем. Не переживайте, дадим ему под ребра!..
Труп быстро огляделся, кинулся вниз под лестницу, но место там оказалось занято ящиками. Шаги приближались. Люди были совсем близко. Уже не соблюдая тишины, он бросился к двери подвала.
– Слышите!? Шаги! Он там!!
Затопали интенсивнее. Труп шмыгнул за дверь и замер, дальше через завалы бежать было бессмысленно, впотьмах он бы наверняка переломал себе ноги. Осталось только одно – затаиться и ждать. А потом, когда откроют дверь подвала, ударить первого, кто попадется, в челюсть и бежать к входной двери бани, а там крюк – его только сбросить… Там бы проходняками… Ушел.
– Здесь где-то…
Голос раздался совсем рядом с его лицом.
– А это что за дверь? Ну-ка!
Труп приготовился к прыжку. Мгновение, второе, третье… Труп почти физически ощущал, как рука невидимого человека, который должен рухнуть, сбитый ударом кулака, тянется к ручке двери…
– Да вот же он. Глядите-ка, спрятался. Эй! Эй, ты живой?!
– А ты его пихни под ребра!
Труп не сразу понял, что произошло. Он все еще находился в напряжении, капли пота, скатываясь со лба, жгли глаза… Наконец, поняв, что опасность миновала, наклонил голову и стал смотреть в щель.
Два милиционера и сторож стояли спиной к двери подвала и глядели на то, что Трупу видно не было.
– Ну что, берем? – сказал сержант.
Милиционеры двинулись к статуе. И тут Труп наконец увидел человека, которого при выходе из подвала проглядел. Тот стоял в углу, обхватив каменную бабу руками и любовно прислонив щеку к ее массивной ягодице. Глаза его были закрыты то ли блаженством, то ли дремой… Серый костюм, серое лицо человека сливались с серым телом статуи и на ее фоне были почти неразличимы. Милиционеры дружно отодрали серенького человека от серой бабы и поволокли к выходу. Он попытался слегка возразить, но сержант дал ему под дых, и тот возражать передумал.
Проводив, сторож закрыл за ними дверь на крюк и, озираясь, пошел к себе в сторожку; загремел засов, на который он закрывался для спокойствия сна.
– А! Суки!! Всех угроблю!!
Услышал Труп из своего укрытия страшный крик и хлопки, грохот… Сторож сводил счеты с бандой кровососов.
Труп подождал, пока хлопки и грохот стихнут, отворил дверь и, бесшумно ступая, сиганул вверх по лестнице. Разогнавшись, он проскочил нужный этаж, распугал коллектив кошек, опомнился где-то между вторым и третьим, спустился, включил фонарик и шагнул в неосвещенный коридор.
Прежде Труп не раз посещал баню № 50, только раньше его интересовал не кабинет директора, а дамское отделение. Вернее сказать, помещение, в котором женщины раздевались донага. Два раза в месяц, от скуки и для поддержания воровской формы, он "потрошил" фены, под которыми сушили головы вымытые дамы. Насчитывалось в сушильных агрегатах до восьмидесяти-девяноста рублей десятикопеечными монетами… Но это было до перестройки, тогда это еще были деньги, и на неделю Трупу хватало.
Освещая себе путь светом фонарика, Труп отыскал нужную дверь, достал из сумки связку отмычек…
– Тьфу ты, черт! – выругался он. Но, тут же опомнившись, оглядел темный коридор и опять зашерудил в сумке. – Ну как же это я, а?! – бормотал он, окончательно утеряв бдительность и душевное равновесие. – Что же теперь?..
Он уже припомнил, что сегодня вечером использовал свои воровские перчатки не по назначению, а в качестве прихватки для горячей сковороды и, как назло, забыл их в кухне. Но все же упорно продолжал копаться в сумке, выворачивать карманы пиджака, брюк… надеясь на чудо. А воровские перчатки тем временем без дела лежали в кухне на табуретке. Операция срывалась.
В седьмой раз перерывая карманы пиджака, Труп достал толстую бумажную ленту. Вспомнив о бесполезности ленты для него, собирался засунуть ее назад, но странная мысль остановила его. В темноте Труп ухмыльнулся и надорвал хрустящую обертку.
Хотя возраст и пьянство безвозвратно истребили в Трупе всякую охоту до контингента инополого, он все еще надеялся на счастливую встречу, поэтому купленные от СПИДа презервативы не выкладывал. А совсем недавно, увидев в аптеке новую их упаковку, старые заношенные из кармана выкинул, а вместо них положил свежие – но потенции все равно не прибавилось.
