Сезон дождя - Кинг Стивен (книги полностью .TXT) 📗
— Не знаю, сумею ли я провести в этом городе не то что два месяца, а хотя бы два дня, — сказала Элиза. — Первоначальное его очарование у меня исчезло, Джонни.
— Но это была шутка, вот и все. Местным жителям нравится играть с туристами из других штатов. Просто на этот раз они зашли слишком далеко. Не иначе сейчас они ругают себя за это.
— Но они выглядели вполне серьезными, — сказала Элиза. — Ты думаешь, я смогу вернуться обратно и посмотреть в лицо этому старику после всего, что случилось?
— Это меня меньше всего беспокоит. Судя по тому, как он сворачивает сигареты, старик достиг такого этапа в жизни, что всех — да-да, всех -встречает впервые. Даже самых близких друзей.
Элиза попыталась сдержать улыбку, не сумела и рассмеялась:
— Ты такой злой!
— Честный, может быть, но не злой. Я не утверждаю, что у него болезнь Альцгеймера, но у меня создалось впечатление, что ему требуется дорожная карта, чтобы найти дорогу в туалет.
— Как ты думаешь, куда делись все жители? Город выглядел совершенно безлюдным.
— Торжественный обед у мэра или скорее всего собрались поиграть в карты в «Восточной звезде», — объяснил Джон, потягиваясь. Он посмотрел на ее тарелку. — Ты что-то мало съела, милая.
— Милая не очень голодна.
— Уверяю тебя, это была просто шутка, — сказал он и взял ее за руку. — Ну улыбнись.
— Ты в самом деле, в Сеймом деле уверен, что это именно так?
— Безусловно. Эй, послушай, я хочу сказать — каждые семь лет на Уиллоу, штат Мэн, обрушивается дождь из жаб. Звучит, словно отрывок из монолога Стивена Райта.
Элиза с трудом улыбнулась.
— Начался дождь — ожидай ливня, — сказала она.
— По-видимому, они придерживаются старой привычки рыболовов — если уж ты хочешь рассказать что-нибудь, пусть это будет нечто невероятное. Когда я был мальчишкой и мы жили в лагере скаутов, Несшей любимой шуткой была охота на бекасов. Заводили какого-нибудь новичка подальше от лагеря с мешком в руках и говорили, что сейчас в мешок влетит бекас. Эта шутка мало отличается от той. А когда задумаешься над этим, вообще-то понимаешь, что удивляться нечему.
— Почему ты так считаешь?
— Здешние жители в основном зарабатывают на жизнь обслуживанием приезжающих на лето туристов. У них просто не может не быть образа мыслей обитателей летних лагерей.
— Эта женщина вела себя так, будто ее слова совсем не походили на шутку. Говоря по правде, Джонни, она изрядно напугала меня.
Лицо Джона Грэхема, обычно приветливое и улыбающееся, стало жестким и суровым. Это выражение не шло ему, но в то же время не казалось фальшивым или напускным.
— Я знаю, — сказал он, собирая со стола салфетки, пластмассовые корзинки и оберточную бумагу. — И я добьюсь, чтобы за эту шутку они извинились. Я считаю, что если дурачатся ради того, чтобы подурачиться, — в этом нет ничего плохого, но когда пугают мою жену — между прочим, они немного напугали и меня, — тут я провожу черту. Ты готова ехать обратно?
— А ты сможешь найти дорогу?
Он усмехнулся и сразу стал похож на самого себя.
— Я оставил за собой след из хлебных крошек.
— Надо же, милый, какой ты умный, — сказала она и встала из-за стола. Она снова улыбалась, и Джон был рад этому. Элиза глубоко вздохнула — при этом джинсовая рубашка, которую она надела сегодня, соблазнительно округлилась — и выдохнула. — Похоже, влажность уменьшилась.
— Пожалуй. — Джон бросил собранный им мусор в корзину левым крюком через голову и подмигнул ей. — Вот тебе и сезон дождя.
Но к тому времени, когда они повернули на Хемпстед-роуд, влажность еще больше увеличилась, причем очень резко. Джону казалось, что майка на нем превратилась в клейкую паутину, прилипшую к спине и груди. Небо, ставшее вечеру светло-розовым, по-прежнему было чистым, без единого облачка, но он чувствовал, что, будь у него соломинка, он мог бы пить воду прямо из воздуха.
На этой дороге еще был только один дом, у подножия длинного холма с Хемпстед-Плейс на вершине. Когда они проезжали мимо этого дома, Джон увидел силуэт женщины, неподвижно стоявшей у окна, глядя на них.
— Ну вот, это и есть двоюродная бабушка твоей подруги Милли, — сказал Джон. — Она поспешила позвонить в магазин местным сумасшедшим и предупредить их о нашем приезде. Интересно, если бы мы остались у них чуть дольше, вытащили бы они подушки, которые стонут, когда ни них Сердятся, щелкающие зубы и взрывающиеся сигары?
— У собаки этого старика была встроенная вонючая сигара.
Джон засмеялся и кивнул.
Через пять минут они свернули на подъездную дорогу, ведущую к их дому. Дорога вся заросла сорняками и низкорослым кустарником, и Джон решил, что займется этим в ближайшее время. Сам Хемпстед-Плейс представлял из себя большой деревенский дом, причем каждое новое поколение делало к нему пристройку, если считало это нужным или просто имело на то желание. Позади него находился амбар, соединенный с домом тремя зигзагообразно расположенными сараями. В пору раннего лета два из них заросли почти до крыш ароматными кустами жимолости.
Отсюда открывался поразительный видна город, особенно в такой безоблачный вечер, как этот. На мгновение Джон с удивлением отметил, как при такой необычайно высокой влажности может быть столь спокойный и безоблачный вечер. Элиза подошла к нему, и они несколько секунд постояли перед слотом автомобиля. Обняли друг друга за талию и глядели на уходящие плавными волнами вдаль в направлении Огасты холмы, которые терялись в вечерних сумерках.
— Как прекрасно, — прошептала она.
— Послушай-ка, — сказал он.
За амбаром, ярдах в пятидесяти, начиналось заросшее камышом и высокой травой болото. Оттуда доносился беспорядочный лягушачий хор — лягушки пели, щелкали и словно колотили в барабаны с помощью своих эластичных мешков, которые Бог по какой-то причине счел нужным растянуть в их горлах.
— Видишь, — сказала она, — по крайней мере лягушки на месте и готовы к действию.
— А вот жаб нет. — Он посмотрел на безоблачное небо, в котором появился холодный горящий блеск Венеры. — Да вот они, Элиза! Вон там! Тучи жаб!
Она рассмеялась.
— Сегодня в маленьком городе Уиллоу, — произнес Джон торжественно, — холодный фронт жаб встретился с теплым фронтом тритонов, в результате чего…
Элиза толкнула его локтем в бок.
— Ну ты, — сказала она, — пошли в дом…
Они вошли в дом и не задерживаясь направились прямо в постель.
Примерно через час приятную дремоту Элизы нарушил удар по крыше. Она приподнялась на локте.
— Что это, Джонни?
Джон что-то пробормотал и повернулся на бок.
Жабы, подумала она и хихикнула… Но смешок получился нервным. Она встала, подошла к окну и, прежде чем посмотреть на то, что могло упасть на землю, взглянула на небо.
Оно было по-прежнему безоблачным, и теперь его усеял триллион сияющих звезд. Мгновение Элиза смотрела на небо, завороженная его молчаливой красотой.
Еще один удар.
Она отшатнулась от окна и глянула на потолок. Что бы это ни было, оно ударило по крыше прямо над головой.
— Джон! Джон! Проснись!
— Что случилось? — Он сел в постели. Волосы его спутались самым беспорядочным образом.
— Началось, — сказала она и попробовала рассмеяться. — Пошел дождь из лягушек.
— Жаб, — поправил он. — Элли, о чем ты гово…
Удар, еще удар.
Он оглянулся вокруг, затем опустил ноги на пол.
— Это нелепо, — произнес он тихо, сердитым голосом.
— Что ты хочешь этим ска…
Сильный удар, звон разбитого стекла НА первом этаже.
— Черт меня побери, — пробормотал Джон, встал и натянул джинсы: — Довольно. С меня достаточно, черт возьми.
Несколько приглушенных ударов потрясли стену дома и крышу.
Элиза испуганно прижалась к нему.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я хочу сказать, что эта сумасшедшая женщина и, может быть, старик, сидевший в качалке, собрали своих друзей и теперь швыряют в наш дом камни, — сказал Джон. — Я собираюсь положить этому конец, причем не откладывая. Может быть, у них обычай оказывать шумный прием новым жителям своего города, но…
