Бойся Кошек - По Эдгар Аллан (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗
Как-то ночью он возвращался с ярмарки из Ненага. В те годы дорогу пересекал небольшой ручей — позднее через него сделали мостик — в летнее время его русло часто пересыхало. Когда такое случалось, высохшее русло превращалось в тропу, которую путники использовали в качестве короткой дороги к старому дому в Драмганьоле. Вот в это сухое русло, залитое лунным светом, и заехал на лошади мой двоюродный дед. Когда он поравнялся с двумя ясенями, то резко повернул лошадь в сторону луга, намереваясь проехать через проход под большим дубом, откуда до его дома оставалось не более нескольких сот ярдов.
Приблизившись к проходу, он увидел — или ему показалось, что увидел, — как какой-то белый предмет, медленно скользя над землей и мягко подпрыгивая время от времени, движется к тому же месту. Он рассказывал впоследствии, что предмет этот был по размеру не больше его шляпы, но точнее разглядеть его Кон Донован не смог; тот двигался вдоль изгороди и исчез как раз там, куда направлялся наш путник.
Когда всадник достиг, наконец, прохода, конь вдруг остановился, как вкопанный. Никакие окрики и задабривания не могли заставить его двинуться с места. Донован слез с коня и попытался вести его в поводу, но тот отпрянул, захрапел и начал дрожать всем телом. Всадник вновь забрался на коня. Но ужас не покидал животное, и оно упрямо не подчинялось ни ласке, ни кнуту. Ночь была лунной и достаточно светлой, потому дед был страшно раздосадован упрямым сопротивлением коня. Не зная, в чем причина, и будучи почти у самого дома, он окончательно потерял терпение и стал нещадно понукать животное кнутом и шпорами, сопровождая все это руганью и громкими проклятиями.
Неожиданно конь резко рванул вперед, и Кон Донован, проносясь под широкими ветвями дуба, ясно увидел женщину, стоявшую рядом на берегу. Рука женщины была вытянута и она ударила его по плечам, когда он скакал мимо. Удар бросил его вперед, на шею коня, который в диком ужасе галопом домчался до дверей дома и остановился, отфыркиваясь; от его тела валил пар.
Скорее мертвый, чем живой, мой двоюродный дед вошел в дом. Он рассказал о случившемся столько, сколько счел нужным. Жена его не знала, что и подумать, хотя поняла, что случилось нечто очень дурное. Сам хозяин был очень слаб, чувствовал недомогание и умолял, чтобы послали за священником. Укладывая его в постель, домашние обнаружили у него на плечах четко различимые отпечатки пяти пальцев — как раз в том месте, куда пришелся удар призрака. Эти отметины — говорили, что по оттенку они были похожи на пятна, остающиеся на теле человека убитого ударом молнии — оставались отпечатанными на его коже, и с ними он был похоронен.
Когда Кон Донован оправился настолько, что смог говорить о случившемся — рассказывать, как в последний свой час рассказывает человек с камнем на сердце и пятном на совести — он повторил свою историю, но уверял, что не увидел, или во всяком случае — не узнал, лица той фигуры, что стояла в проходе. Но никто ему не поверил. Со священником он был откровеннее. У него был вполне понятный повод хранить тайну, но все соседи и так поняли, что увидел он, без всякого сомнения, лицо покойной Эллен Коулмэн.
После этого мой двоюродный дед так и не оправился. Теперь это был тихий, напуганный, сломленный духом человек. Все это произошло в начале лета, а во время осеннего листопада того же года он умер.
Разумеется, по ирландскому обычаю, перед погребением состоялись поминки, поскольку это был богатый, крепкий фермер. Но по ряду причин церемония несколько отличалась от общепринятой.
Обычно тело покойного помещают в большую комнату или кухню в доме. В данном же случае тело поместили в маленькую комнату, дверь из которой открывалась в большую. Во время поминок дверь эта оставалась открытой. Вокруг кровати стояли свечи, на столе лежали трубки и табак, за столом стояли стулья в ожидании гостей.
И вот, во время приготовлений к поминкам, тело было оставлено в маленькой комнате без присмотра.
После наступления ночи одна из девушек подошла к кровати, чтобы забрать оставленный там стул. Неожиданно для всех она с воплем выскочила из комнаты и смогла вновь обрести дар речи уже в дальнем конце большой комнаты, сказав окружившим ее людям:
„Да порази меня Господь, если он сейчас не приподнял голову и не посмотрел на дверь, а глаза у него огромные, как оловянные плошки, и сверкают в лунном свете!“
„Эй, женщина! Ты что, рехнулась?“ — сказал один из парней с фермы, которых так называют независимо от их возраста.
„О, Молли, не говори глупостей! Тебе что-то почудилось, потому что ты со света вошла в темную комнату. Почему бы тебе не взять в руки свечку?“ — сказала девушке одна из ее подруг.
„Со свечкой или без свечки, но я это видела — настаивала Молли. — Больше того, я могу поклясться, что видела, как он вытянул с кровати руку, и рука эта была раза в три длиннее, чем должна быть, протянул ее по полу и пытался схватить меня за ногу“.
„Чепуха, дуреха, с какой стати ему хватать тебя за ногу?“ — насмешливо выкрикнул кто-то из присутствующих.
„Эй, вы, кто-нибудь — дайте мне, ради Бога, свечу“, — сказала старая Сэл Дулан, длинная и худая, знавшая все молитвы не хуже священника.
„Дайте ей свечу“, — согласились все.
Как бы они все не пытались это скрыть, но все были бледны и напуганы, когда тихонько шли вслед за миссис Дулан, беспрерывно шептавшей молитвы и державшей в руке плошку с сальной свечой.
Дверь была полуоткрытой, как ее оставила бежавшая в панике девушка, и, высоко держа свечу, чтобы лучше видеть комнату, миссис Дулан сделала шаг внутрь.
Если рука моего двоюродного деда и в самом деле была неестественным образом протянута на полу, как рассказывала девушка, то сейчас он вновь втянул ее под покрывало, которым было накрыто его тело. Так что высокой миссис Дулан не грозила опасность споткнуться об эту протянутую руку. Однако не успела она сделать и пары шагов с высоко поднятой свечой, как неожиданно остановилась, уставившись на кровать, которая теперь была полностью освещена.
„Боже храни нас, миссис Дулан, мэм, уйдемте отсюда“, сказала стоявшая рядом с ней женщина, схватив ее за платье и пытаясь в испуге тянуть ее назад. Эта задержка вызвала среди шедших сзади тревогу и шум.
„Потише там, вы все! — произнесла шедшая впереди повелительным тоном. — Вы так шумите, что я ничего не слышу. И потом, кто пустил сюда кота, чей это кот?“ — спросила она, подозрительно всматриваясь в белого кота, который сидел на груди покойника.
„Ну-ка прогоните его отсюда! — сказала она, возмущенная подобным богохульством. — Много раз приходилось мне бывать на поминках, но такого я еще не видела. Хозяин дома, на которого взобралась такая тварь, прости Господи! Вышвырните его сию же минуту отсюда, вышвырните, кто-нибудь, говорю вам!“
Все наперебой повторяли это требование, однако никто, похоже, не собирался его исполнить. Все крестились, бормоча про себя предположения, откуда взялась здесь эта тварь. Кот явно был не из дома моего двоюродного деда, да и вообще раньше его никто не видел. Тем временем кот переместился на подушку, на которой лежала голова покойника и, оглядев присутствующих поверх лица умершего, неожиданно пополз к ним вдоль тела, угрожающе ворча.
Тут все бросились прочь из комнаты в страшном смятении, захлопнули за собой дверь, и лишь через некоторое время самый смелый рискнул заглянуть внутрь.
Белый кот снова сидел на груди покойника. Затем он тихо переполз к краю кровати и, спрыгнув на пол, забрался под нее, так что свисавшая почти до пола простыня скрыла его из виду.
Бормоча про себя молитвы, поминутно осеняя себя крестными знамениями и брызгая вокруг святой водой, люди решились, наконец, войти и стали искать кота, шаря под кроватью колами, пиками, вилами и тому подобными орудиями. Однако ничего там не обнаружили и решили, что животному удалось каким-то образом проскользнуть между их ногами, пока они толпились у порога. Затем дверь тщательно заперли на засов и на висячий замок.
