Магазин работает до наступления тьмы (СИ) - Бобылёва Дарья (читать хорошую книгу полностью .txt, .fb2) 📗
Раздался тихий призывный свист, и Славик увидел Женечку. В одной руке у Женечки был большой фолиант, на обложке которого было написано «Пробуждение». Фолиант испускал голубовато-белый свет, а вокруг букв прыгали искры. В другой руке хрупкое создание держало электронный будильник — Славик мгновенно узнал ненавистный пожелтевший корпус, и тусклый дисплей, и каждую трещинку на нем. Этот будильник, неубиваемый, как Кощей Бессмертный, долгие годы поднимал его сначала в школу, а потом в институт. Под ребрами и в коленях у Славика возникло тошнотворное ощущение, словно он куда-то падает, линии шкафов, пола и потолка торгового зала сдвинулись, преобразуясь в цветные геометрические фигуры. Он поплыл в калейдоскопическом мареве, и времени не стало. Были только покой, и сияние, и еле слышный звон хрустальных колокольчиков. Мысли, сознание, сама суть Славика таяли как масло на солнцепеке, это было восхитительно и имело неизвестно чем уже ощущаемый сливочный привкус. Потянулась мягкой карамелью последняя уцелевшая мысль: наверное, так чувствуют себя те, кто попадает в рай, — и тут на него обрушилась «Маленькая ночная серенада» в незабываемо гнусавом исполнении пожелтевшего школьного будильника…
Славик обнаружил себя на твердом и холодном кафеле, шевельнулся, охнул от боли, пробежавшей по позвоночнику и отозвавшейся в конечностях, — и в то же мгновение услышал надрывный, неумолкающий визг дверного звонка. Похоже, этот визг его и разбудил. В голове было сонно и мутно, во рту — сухо, все тело ныло. Славик мучительно пытался вспомнить, что он должен сделать и должен ли вообще, и вдруг его осенило. Звонивший наконец убрал палец с кнопки, и Славик что есть силы закричал:
— Входите! Входите!..
За стеной грохнуло, потом раздался треск, потом топот. Шум стоял такой, будто в квартиру вломилась целая толпа. Кто-то пробежал по коридору и забарабанил в дверь ванной. Славик отполз за корзину с бельем.
— Это мы! — послышался из-за двери голос Матильды, и Славик никогда еще не был так рад ее слышать. — Вылезай, крум!
***
В коридоре оказалось невыносимо светло, Славик жмурился до шума в ушах и прикрывал глаза ладонью. То, что он успевал разглядеть в кратких вспышках, походило на продолжение безумного сна. Входная дверь была распахнута настежь, замок выворочен, вешалка для верхней одежды сорвана со стены. В прихожей топтались Женечка и безостановочно хихикающая Леся. А посреди коридора стояла взъерошенная Матильда с отнятым у Леси кухонным ножом.
Несколько секунд Славик ошарашенно следил за тем, как Женечка, раскинув длинные руки, теснит Лесю к платяному шкафу, а та наскакивает и пытается то ударить, то ускользнуть.
— Чего смотришь, уходи отсюда. — Матильда махнула ножом в сторону двери. — Женечка не будет вечно ее держать.
Славик послушно, вдоль стеночки направился к входной двери. Леся затихла, не сводя с него взгляда. Когда до лестничной клетки, с которой тянуло прохладным воздухом свободы, оставалась всего пара шагов, Славику опять показалось, что глаза Леси светятся отраженным светом, как у кошки. Он помедлил, вглядываясь, а Леся широко и беспомощно ему улыбнулась.
— Я схожу за врачом, — пообещал Славик. — Ты пока подожди здесь, ладно?
Леся быстро застучала оскаленными зубами, поднырнула под Женечкину руку и прыгнула на него. Вцепившись в загривок Славика когтистыми пальцами, она притянула его лицо к своему, неузнаваемому, с мерцающей пустотой в расширенных зрачках.
— Не открывай рот! — крикнула Матильда.
Славик оттолкнул Лесю, взвыв от боли в израненных ладонях. Леся врезалась в обувную этажерку, попятилась и, потеряв равновесие, тяжело рухнула навзничь. Сапоги, ботинки и лежавшие сверху счета за квартиру разлетелись по всей прихожей. Переведя дыхание, Славик шагнул к Лесе, сам не зная, что сейчас будет делать — скрутит ее или поможет встать, — и увидел на паркете быстро увеличивающееся темное пятно. Его глянцевая кромка подползла к новенькой кроссовке, белая ткань окрасилась алым. Не может быть, даже не подумал, а медленно и вязко выговорил про себя Славик, изо всех сил сопротивляясь осознанию произошедшего, что за бред, не может такого быть…
Леся упала затылком прямо на дверной стопор. Металлический штырь, который Славик собственноручно установил в прихожей, потому что Лесе не нравилось, что входная дверь — старая, открывающаяся внутрь, бабушка так ее и не поменяла, — бьется о шкаф. Иногда они сами налетали на этот штырь, ушибали пальцы ног, и Славик все собирался обтянуть его резиной.
— Ле-есь? — шепотом позвал Славик. Голос совсем пропал. Он склонился над Лесей, но Матильда поспешно оттащила его назад, усадила на мягкие зимние сапоги и что-то сердито сказала. Славик сидел и смотрел на грязные, окантованные мозольной корочкой Лесины пятки. В своем беспомощном несовершенстве они казались такими живыми, такими настоящими, что хотелось согреть их в ладонях, целовать и дышать на них, пока Леся не засмеется от щекотки. Только он не мог даже встать. В голове шумело, Лесины пятки были каменно неподвижны, опять что-то говорила Матильда, и прихожую заполнял незнакомый горьковато-землистый запах…
***
Матильда смотрела на тело несчастной девицы с досадой. Молодое и сильное, оно прослужило бы еще очень долго, но тяжелый дух все выел, оставив после себя склизкий слой скверны. Матильда наклонилась, чтобы убедиться, что тело действительно безнадежно испорчено, и почувствовала, как Женечка трогает ее за плечо.
— Что?
Хрупкое создание указало на оглушенного Славика, неподвижно сидевшего в углу.
— Еще чего, — сказала Матильда. — Пусть сам разбирается. Соседи наверняка уже полицию вызвали.
Создание еле заметно нахмурилось, и перед Матильдой возникла валявшаяся среди счетов глянцевая предвыборная листовка с надписью огромными буквами: «ЭТО — НАША ЗАДАЧА».
— Еще чего, — повторила Матильда и вышла на лестничную клетку. — Ехать пора!
Славик посмотрел на протянутую ему длиннопалую руку, потом перевел взгляд на бесстрастное Женечкино лицо, не понимая, чего от него хотят. На лестнице этажом выше хрустнул замок — кто-то из обеспокоенных шумом соседей решил разведать обстановку.
— Дебилы! — прошипела Матильда, вернулась и, схватив Женечку за локоть, а Славика за шиворот, вытолкала обоих из квартиры.
***
В дверь магазина коротко, но настойчиво постучали.
— Открыто! — отозвался Хозяин, но никто не вошел. Было тихо, только где-то глухо стонали голуби.
Хозяин подождал еще немного, потом сам открыл дверь и вышел на совершенно пустое крыльцо. Посмотрел на новую подкову над дверью, на надпись «Магазин работает до наступления тьмы»… И заметил, как что-то белеет сквозь круглые отверстия в почтовом ящике. Хозяин успел удивиться, решив, что это его утренний отчет, по какому-то недоразумению оставшийся невостребованным. Каждую пятницу — а если Матильда была в ударе, то и чаще — Хозяин опускал в этот ящик письмо с отчетом о работе магазина и поведении подопечных, и в течение последующих нескольких часов письмо изымалось.
Нет, бумага была совсем другая, и сквозь одну из дырочек виднелся край синей сургучной печати. Несколько секунд Хозяин пристально смотрел на печать, потом его щека дернулась, а пальцы сами собой скользнули под шарф, к зудящему шву. Он не получал ответной корреспонденции уже много, очень много благословенных лет.
Магазин закрывается
Матильда осторожно приподняла куклу, оседлавшую чугунную гантель, и сняла с растопыренной пластмассовой ладошки сувенирный наперсток в форме совиной головы. Латунная птица с желтыми стеклянными глазами выглядела очень мило, но надевать эту штуку на палец, пожалуй, не стоило. Матильда вернула наперсток кукле, усадила ее на место и еще раз огляделась. Некогда просторная комната была до самого потолка забита разнообразным хламом. На первый взгляд складывалось впечатление, что здесь жил обыкновенный собиратель-мусорщик, тащивший в дом все подряд — от заплесневелых книг до древних бытовых приборов. Впрочем, он был не чужд фантазии и сооружал из трофеев с помойки весьма любопытные конструкции. Больше всего Матильду впечатлило гипертрофированное подобие «ловца снов» под потолком: с велосипедного колеса свисали на цепях ложки и вилки. Казалось, в этом фанатичном собирательстве не было никакой системы, однако Матильда предполагала обратное. Люди всегда коллекционировали что-то определенное, просто порой объединяющий принцип не был очевиден. И Матильда нашла бы его гораздо быстрее, если бы ей не мешала внучка коллекционера, кругленькая женщина средних лет. Словно решив, что долг радушной хозяйки — ни на секунду не оставлять гостей в покое, внучка ходила по комнатам вместе с ней и безостановочно болтала. Матильда уже знала, что в детстве у той были на редкость теплые отношения с дедом, что стены в квартире вроде бы толстые, но при этом постоянно слышны какие-то звуки, особенно по ночам, что коллекционер страдал гипертонией и внучка советовала ему лечиться чагой — безотказное средство и никакой химии, — что сама внучка — бухгалтер и во всякое такое не очень-то верит, но после недавней смерти коллекционера квартиру освящали, и еще экстрасенса одного знакомая посоветовала, он видел в кухне какую-то сущность, по крайней мере, сказал, что видел, а тело нашли как раз на пороге кухни, точнее, не тело, а то, что от него осталось…
