Смех мертвых (Сборник романов и рассказов в жанре ужасов, написанных известными фантастами) - Каттнер Генри
Я ошеломленно стоял, глядя на завал. Изабель! Потребуется много дней, чтобы расчистить проход, а она там во власти ужасной твари с черепом вместо головы, если вообще не похоронена под обвалом.
Пек громко выругался. Адам, сморщив грязное лицо, что-то бормотал себе под нос. Внезапно бормотание сменилось непристойной руганью. Потом он отступил к стене, осуждающе направив на меня вытянутый палец.
— Это ты виноват! — заорал он. — Ты сделал все это! Дьявол меня побери, я должен был убить тебя, пока ты был еще ребенком!
Я ошеломленно смотрел на него.
— Да вы с ума сошли, — быстро сказал Пек. — Я все время был с ним. Как же он мог…
Дядя искоса взглянул на него с безумным блеском в глазах.
— А, нет, — хрипло прошептал он. — Это не он. Это его кровь! Это его проклятая, порченая кровь, идущая от Йохана Бернарда!
Я стиснул кулак и почувствовал желание ударить по этому морщинистому, дергающемуся лицу. Сделал шаг к дяде, и он, очевидно, заметил выражение моих глаз. С воплем отскочил и бросился обратно в туннель. Я слышал, как он натыкается на стены, потом его шаги затихли вдали.
Пек взял у меня фонарик.
— Пойдемте, — сказал он, хватая меня за руку. — Мы должны остановить его.
Он попытался тащить меня за руку, но я вырвал ее. Пек поглядел на меня, затем молча повернулся и побежал за Адамом Бернардом.
Я стоял в темноте, холодный страх грыз мне сердце. Затем провел рукой по потному лицу. Мысли были в полном беспорядке, в голове проносились какие-то безумные предположения и богохульные сомнения, возбужденные осуждающими словами дяди. Не знаю, сколько времени я стоял в темноте, тихий и неподвижный. Через какое-то время я заметил на полу множество красных точек, затем ногу пронзила внезапная боль. Словно ужаленный, я пришел в себя, отскочил и услышал испуганный писк. По ноге прошлось что-то мягкое и пушистое. Я закричал, и красные точки отступили.
Я отыскал в кармане зажигалку и чиркнул ею. В ее бледном свете я увидел с десяток крыс, которые, оскалив зубы, с жадностью глядели на меня. Я стал бросать в них камни, и они разбежались по норам. Но я все равно ощущал, что красные глазки следят за каждым моим движением, поэтому поспешно пошел по туннелю следом за дядей и Пеком.
Прошло, казалось, ужасно много времени, прежде чем я вышел в пустое помещение из серого камня. Тут же я почувствовал, что что-то не так. Затем обнаружил, что дверь-камин наверху лестницы закрыта.
Сначала я не понял значения закрытой двери. Но, после того как все осмотрел, светя себе крошечным пламенем зажигалки, обнаружил, что не могу ее открыть. Я стал кричать, биться в нее, но все мои усилия были бесполезны.
Послышался дробный перестук крошечных коготков, и у основания ступеней появилась крыса, вопросительно наблюдая за мной снизу. Я сделал угрожающее движение, и она умчалась в туннель, из которого я только что пришел. Я пошел к началу туннеля и, поднатужившись, сдвинул на место каменную плиту, перекрывая его. По крайней мере, это не пустит сюда крыс.
Затем я услышал смех.
Насмешливый, злорадный смех прозвучал, казалось, из пустоты. Я огляделся, подумав, уж не схожу ли с ума. Никакой человек не смог бы пройти через завал в туннеле. Тут огонек зажигалки замерцал и испустил дух, потому что кончился бензин. Незнакомый запах ударил мне в нос. Я услышал тихое перешептывание, невнятное, неразборчивое. И внезапно на меня навалилась усталость. Веки стали тяжелыми, как гири. Силы оставили меня, и я рухнул на пол.
Издалека, точно пылающие в темноте огни, выплыли два глаза, сверкающие, словно пронизывающие меня насквозь. Я учуял гробовое зловоние могилы, но не мог шевельнуться. Сознание уплывало, я полетел, вращаясь, в черную бездну, и темнота уничтожила все вокруг…
— Йохан…
Тихий, почти неразличимый жуткий голос эхом отозвался у меня в ушах, словно доносясь откуда-то издалека. Я был в странном состоянии между сном и явью, и голос послышался снова:
— Йохан!
Теперь он звучал как явный призыв.
— Йохан! Проснись! Близится полночь!
Глаза у меня были закрыты, но я услышал движение, и что-то прошелестело возле меня. И снова шепот:
— Шабаш ждет!
Сон слетел с меня, точно одежда. Где я? Почему спал? Черные свечи, горящие перед алтарем, и красное таинство!
Как я могу надеяться передать ужас того момента? Я услышал, как голос мой радостно воскликнул — но это говорил не я! Или… Кто я такой? Дон Йохан… Йохан Бернард!
Владыка шабаша!
— Харр! Харр! — услышал я крик, вскочил и широко раскинул руки, ликуя: — Шабаш!
Комната уже не была темной. Неприятный, фосфоресцирующий свет, исходящий из прямоугольника на стене, противоположной той, в которой был туннель, смутно озарил ее.
Жаркое, въедливое зловоние ударило в нос, когда я шагнул к открытой двери и ощутил, что нечто бесконечно ужасное ждет меня там.
Я прошел через дверь и остановился, оглядывая подземный храм, в котором оказался. Он был освещен огнем дюжин черных свечей, из курильницы возле меня поднимались синие завитки дыма.
В центре храма стоял алтарь с плоской вершиной, а за ним высился деревянный перевернутый крест, на котором корчился огромный жирный распятый. На алтаре лежало что-то бесформенное, черное.
Медленно пройдя вперед, я увидел связанную фигуру, голова которой была накрыта мешком с прорезанными дырками для глаз. Но я не стал рассматривать ее, а уставился на висящие по стенам храма невероятные картины.
Стены были сложены из больших каменных плит, некоторые из них наклонились вперед, а несколько лежало разбитыми на полу. И на этих плитах были нарисованы кошмарные сатурналии Зла! Там были черные, волосатые инкубы и суккубы с белыми телами, прыгающие среди пляшущих ведьм. Колдуны прогуливались под ручку со слюнявыми идиотами. Под ногами извивались змеи и прыгали странно искаженные жабы. Я обратил внимание на чудовищно раздутую голову, которая, косо глядя и усмехаясь, стояла на тоненьких ножках.
Громадные кошки шли за своими хозяевами. Безглавое существо с лицом, выступающим из живота, было нарисовано зажигающим высокую черную свечу от пламени, которое выходило из алтаря, имевшего отвратительное сходство с кубом из черного камня, стоявшим передо мной.
Астарта и Бель, трехрогая темная Мать Геката, я понял свою роль! Разве я не Йохан Бернард, Великий Магистр, Хозяин Шабаша? Я остановился перед алтарем и увидел металлический кубок, покрытый темно-красной накипью, и нож с затейливо вырезанной рукояткой. Я взял кубок и стиснул рукоять ножа. И Черная Месса началась!
Я нагнулся над фигурой на алтаре и сорвал темный плащ, накрывавший жертву. Девушка, обнаженная, со связанными руками и ногами, лежала там, уставившись на меня широко распахнутыми, полными ужаса, глазами.
Меня словно пробила молния. Это была Изабель! Но… я не знал никакой Изабель! Что это за дикие мысли? Эта девушка была незнакома мне. Откуда мне, Йохану Бернарду, знать ее? И все же ледяной ужас сковал мое сердце, когда я поднял кубок, чтобы начать ритуал.
Я высоко поднял кубок.
— За Безымянного!..
Ужасы, нарисованные на стенах, казалось, с адским восхищением глядели, пока я продолжал церемонию.
— Ужас ночи, Повелитель Планет, Император Сатана! Я предлагаю себя, свою душу и тело, тебе, Правителю Мира, Властителю Эфира, с радостью отказываясь от надежды на воскрешение! — я поднял нож. — Прими же мою жертву!..
Обнаженная девушка смотрела широко раскрытыми глазами, когда я стал медленно опускать нож. Красные струйки побежали по белой коже… Девушка закричала, и этот крик, полный муки и ужаса, пронзал меня и — словно открыл нечто запертое в моем разуме!
Это было так, словно распахнулись шторы, и в грязную, тусклую комнату полился дневной свет. Мои память и рассудок вернулись разом, а вместе с ними появилось ужасное осознание того, что сейчас произойдет нечто ужасное.
Я больше не был Хозяином Шабаша и Великим Магистром — я снова стал Доном Бернардом, а Изабель, моя жена, лежала передо мной, связанная на этом отвратительном алтаре!
