Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 1 - Коллектив авторов (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Конечно, он говорил на чужеземном диалекте, но я понял, что он поведал примерно следующее:
— Видите эту пустыню на западе? Вот где находится Ирем, или, вернее, мне рассказывали, что он находится там. Конечно, люди здесь очень суеверны, не такие как вы или я, но они говорят, что город, который там расположен, не имеет названия. Они верят, что это и вправду Ирем. Говорят, что миф о Себеке зародился здесь — из-за призраков существ-аллигаторов, которые, как предполагают, населяют тот город. Здесь Абдул Альхазред сочинил своё двустишье, как вам известно. Полагаю, вы должны знать, что я имею в виду? Да, хорошо, всё это общеизвестно, но у здешних людей имеются собственные легенды об Альхазреде. Вы пришли сюда в поисках странностей, так что, возможно, вам будет это интересно.
Альхазред не пошёл прямо в этот безымянный город, так здесь говорят. Сначала он отправился в паломничество, да такое, что изменило его личность очень необычным образом. В конце концов, в те дни это была странная земля, и местные жители не говорят толком, кому они тогда поклонялись и чем занимались, поэтому, возможно, вокруг них происходили такие вещи, которые вы сейчас пытаетесь понять. Что-то было там, в той пустыне на западе — нечто, поведавшее Альхазреду то, о чём он никогда не смел упоминать в «Некрономиконе», что-то столь же нечестивое, как его книга! Легенда не говорит, что это было, хотя… лишь нечто, очень старое и, вероятно, не из этого мира.
— Звучит весьма интригующе, — заметил я. — Возможно, я мог бы немного исследовать то место, пока ещё светло.
— О нет, — запротестовал старик, казавшийся встревоженным. — Я всего лишь поведал вам легенду и не подразумевал, что могу сопроводить вас в ту пустыню.
— Почему бы мне не пойти, — сказал я, — если там нечего бояться? Если это всего лишь легенда, то не может быть никакой опасности посреди пустыни.
— Возможно, это не такая дикая история, как все прочие, — признался погонщик верблюдов. — Люди здесь никогда не приближаются к той пустыне, иможет быть не зря. Я не суеверен, но полагаю, что лучше прислушаться к легендам и не рисковать своей жизнью. Кроме того, не только местные жители боятся того места.
— Кто же ещё? — спросил я, удивившись новому повороту истории.
— Англичанин, турист, как и вы, — ответил старик. — Ох, я не знаю всей истории, но он пришёл сюда посмотреть на достопримечательности и попросил показать их. Когда местные отказались сопроводить его на запад, он смеялся над ними, пока ему не рассказали то же самое, что я вам поведал сейчас. И, конечно же, тот англичанин захотел сам всё тут осмотреть. Никто не ждал, что он вернётся, но через час он прибежал в город. Он рассказал тем, кто пожелал его выслушать, о том, что видел в пустыне, но это было так давно, что не будет никакой пользы от того, что я скажу вам, что сообщил тот человек. Местные, конечно, указали англичанину на сходство его истории с Абдулом Альхазредом, прежде чем он ушёл, так что они предупредили его; но вы не поймёте этого, даже если выживете в той пустыне. Сейчас никакого сходства с Альхазредом не осталось.
Я пытался убедить старика.
— Что ж, если вы даже не можете сказать мне, что тот человек предположительно увидел, я определённо собираюсь пойти туда, чтобы увидеть это лично. Это должно быть что-то действительно ужасное, если оно напугало англичанина и свело с ума араба. Я хотел бы взять камеру и сфотографировать того монстра или кого угодно, и, вернувшись, показать вам фотографии, но несколько миль назад у меня закончилась плёнка. Вы точно уверены, что не хотите ничего больше рассказать мне?
Но моё предложение не произвело эффекта на старого погонщика верблюдов. Он потряс головой и ушёл от меня. Я не смог ничего больше узнать об этой легенде у людей, что ходили между античных зданий и по извилистым, тускло освещённым аллеям. Я ощущал себя как в городе на какой-то странной и враждебной планете, среди существ, язык которых был непонятен слуху человека. Даже безмолвное, первобытное пространство к западу от города казалось более дружелюбным, чем клаустрофобное, освещённое лишь наполовину скопление зданий; и поэтому я стал бродить среди зыбучих песков, высматривая что-нибудь неизвестное.
Раньше я часто гулял по пустыне, но это место выглядело как пейзаж из сновидения, вызванного гашишем. Солнце над моей головой имело зловещий медный цвет, и его форма была больше похожа на разбухшее яйцо, нежели на диск. Небо на горизонте странно потемнело, хотя облаков не было видно. Выглядело это так, словно из ткани неба вырвали полосу. Я чувствовал, что если бы на пустыню можно было посмотреть сверху, то можно было бы увидеть, что эти холмы и впадины воспроизводят форму чужого тела, погребённого прямо под поверхностью песка. Мои ноги казались ужасно отяжелевшими, и пару раз я подумывал повернуть обратно. Но я отошёл так далеко, что не хотел второй раз совершать подобную прогулку, и мне не нравилась мысль о возвращении в этот удушливый город.
Солнце уже прошло примерно две трети пути по мрачному небосводу, когда я впервые увидел что-то на горизонте. Эта тревожная тень была всё той же ширины, чем бы она ни являлась, но я впервые осознал, что полоса тени не была видна, пока я не достиг этой избегаемой местными жителями пустыни. Но увидел я совсем не тень. Ибо, очерченное в той чёрной области, выделялось то, что я сперва принял за кольцо столбов, установленных подобно кругам из монолитов — таких, которые можно увидеть в местах, где практикуются запрещённые обряды. Я долго смотрел на эти колонны, задаваясь вопросом, для какой цели их там разместили.
Только приблизившись, я понял, что это за объекты на самом деле. Простоявшие в пустыне в течение неисчислимых эонов и отшлифованные песчаными бурями до невероятной гладкости, эти колонны оказались статуями, чем-то вроде необычных идолов острова Пасхи. Они были вырезаны из какого-то странного полупрозрачного материала, который светился белым, если смотреть на него с одного угла и казался чёрным с другого. Главной частью каждой статуи был подобный столпу пьедестал, который, должно быть, отличался невероятной прочностью, если смог простоять так же долго, как ходят легенды об этом месте. Он был гладким и не имел никаких надписей на своей поверхности. Но на этом всё сходство колонн со статуями острова Пасхи и другими аналогичными фигурами заканчивалось. Я никогда не видел такого бесчисленного множества космических монстров, даже в печально известном музее Роджерса[1] в Лондоне, потому что на каждом пьедестале была установлена скульптура, изображающая что-то совершенно ужасное. У двух столпов, однако, на верхушке имелось по придатку в форме луковицы, которые, очевидно, изображали головы, но совершенно безликие; в то время как третья колонна выглядела как некое существо, которое среди всех этих чудовищ было мне совершенно непонятным. Слава богу, по крайней мере, я рассматривал эти скульптуры только как творения болезненного воображения какого-то гениального, но безумного скульптора.
Всего насчитывалось двенадцать возвышающихся столпов, каждый около двадцати футов высотой. Два из них были увенчаны, как я уже сказал, просто безликими объектами, которые, возможно, скульптор позднее собирался превратить в головы. Другие фигуры, однако, были гораздо более детальными и ужасными. Среди них была желеобразная тварь с конечностями осьминога, покрытыми множеством разверстых глоток. Далее я увидел существо, похожее на человеческую голову с глазами, ушами, носом и выпуклой короной. На самом деле она была почти человеческой, если бы не её непристойные белёсые щупальца, которые торчали из открытого рта. На следующем столпе стояло что-то вроде головы крокодила, но слепое, потому что на месте глаз у него были длинные щупальца со множеством сочленений. На соседнем столпе располагался ещё один объект, похожий на человеческую голову, но на уровне верхней части ушей весь череп превращался в углубление. Отступив назад, я увидел в нём маленькое гуманоидное существо. Даже не осмеливаюсь думать о том, каким образом оно питается. Другие чудовища были ещё более аномальными. Но последний столп нёс на себе полностью человеческую голову — голову араба с выражением отвращения и ужаса на лице. Я почему-то подумал, что включение этой фигуры в пантеон никак не облегчает ужас от вида остальных. Человеческое лицо среди адского сонма чудовищ пробудило во мне подсознательный страх, и я почувствовал, что если пойму смысл добавления человека в эту композицию, то обнаружу истину, которую наполовину уже ощущал. Возможно, предположил я, скульптор намеревался выразить, что сам человек — такая же великая аномалия, как эти гибридные ужасы? Но даже эта мысль казалась разумной и возможной по сравнению с той, что пыталась выползти из глубины вязкой ямы в моём сознании. Я предположил, что эти космические монстры не были вырезаны из неизвестного минерала, но застыли здесь благодаря какому-то колдовству. Примерно в это же время я заметил надписи на основаниях статуй. Я стоял лицом к безглазому крокодильему богохульству, и солнечный свет, сияющий за моей спиной, попал на нижнюю половину пьедестала и явил моим глазам символы, начертанные на ней. Правильнее было бы говорить о тех забытых буквах, как вырезанных в камне, потому что, когда я подошёл поближе, я увидел, что буквы на самом деле были начертаны глубже поверхности камня. Я говорил о надписи как о забытой, но теперь я должен признать, что, как ни парадоксально, я инстинктивно знал, что резные символы, которые были неполными, оказались как бы частично стертыми в ходе бесчисленных эонов. Я не пытаюсь объяснить это, но с содроганием предполагаю, что у меня появилось подтверждение некоторых идей, которые неизбежно возникли в моей голове после того, что впоследствии произошло со мной.
