Колдун из Салема - Хольбайн Вольфганг (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Зеленоватым сиянием.
Оно исходило не от пламени, потрескивавшего в камине, и не от стоявшей на столе керосиновой лампы, принесенной находящимся в комнате человеком. Это было какое-то неестественное зеленое сияние, сопровождавшее звучание голоса.
Он как-то раз уже пытался детально рассмотреть это сияние, лет десять-двенадцать тому назад. Это закончилось тем, что он ослеп на несколько недель и, после того, как зрение восстановилось, он уже больше никогда не пытался проникнуть в тайну этого сияния и этого голоса. Ему хватило и одного предупреждения.
— Никто ему не поверит, — повторил он. — Они сочтут его сумасшедшим и упрячут в сумасшедший дом, так же как и того, другого.
— Глупец! — прошептал голос. — Как ты думаешь, зачем я наделил тебя властью над людьми в этом городе? Зачем я дал тебе власть над чудовищем?
У человека подступил ком к горлу. В звучании голоса появился новый, агрессивный оттенок, какого никогда до этого не было. Оттенок, внушающий страх.
— Я… всегда верно тебе служил, — сказал он, запинаясь. — И я…
— И хорошо на этом нагрел руки, не так ли? — прервал его голос. — Уже четырнадцать лет, как ты получаешь выгоду от нашего союза. Теперь пришло время и тебе выполнить свое обязательство по договору. Это касается и смерти О'Бэниона.
— Я должен его… убить? — спросил человек, тяжело дыша.
Одну или две минуты голос молчал. Затем он снова зазвучал:
— Да. Но не только его. Он уже не один. С ним какие-то незнакомцы.
Человек испугался:
— Незнакомцы?
— Семь человек, прибывшие из-за океана. Уничтожь и их.
— Всех? Я должен… — человек замолк, глубоко вдохнул и заговорил снова лишь после длительной паузы. — Ты не можешь требовать, чтобы я убил целых семь человек. Даже восемь, если считать вместе с О'Бэнионом. Я же не убийца.
Голос засмеялся, и зеленое сияние усилилось. Послышался тихий, но отчетливый шорох.
— Ты не убийца? А скольких невинных людей ты принес в жертву чудовищу за последние четырнадцать лет?
— Это не одно и то же. Мне приходилось так поступать, потому что это предусмотрено договором.
— Договором также предусмотрено, что ты должен мне повиноваться, глупец. Зачем, по-твоему, я наделил тебя такой властью? Чтобы ты мог использовать ее в своих целях и при этом ничего не делать, когда мне вдруг понадобится твоя помощь?
Человек молчал. Этот вопрос он задавал себе уже бесчисленное количество раз, но так и не нашел на него ответа. Так же как не нашел ответа и на вопрос, не просчитался ли он в конечном счете, ввязавшись во все это.
Быть может, как раз сейчас ему предъявляют счет.
— Ты должен их убить, — снова сказал голос.
В этот раз человек ничего не возразил, а лишь послушно склонил голову…
Мы добрались до поселка после полудня, и не успели мы сдать нашего пленника в полицию и ответить занимающемуся такими делами констеблю на все вопросы, которые на данный момент пришли ему в голову, как часы пробили уже три. Констебль не очень-то поверил всему тому, что я ему рассказал, и не надо быть сыном колдуна, чтобы об этом догадаться. Но в целом констебль Донхилл оказался обходительным человеком, хотя, к сожалению, довольно недалеким. И как это частенько бывает с людьми, которых Господь Бог не одарил большим интеллектом, его обходительность заканчивалась тогда, когда он переставал понимать, чего от него хотят. Надо сказать, что эта черта была одной из главных в характере констебля Донхилла.
Когда мы с Баннерманном покидали полицейский участок, я чувствовал себя изможденным. О'Бэниона — так звали нашего пленника — поместили в единственную имеющуюся в распоряжении констебля Донхилла камеру. Ему надели наручники и на руки, и на ноги и, кроме того, привязали к прикрепленной к стене камеры лавке, чтобы он опять не начал бесноваться и сам себя при этом не поранил. О нашем встреченном волею судьбы спутнике мы так ничего и не узнали, кроме его имени. Констебль Донхилл по всей видимости прекрасно знал, кто такой этот О'Бэнион и что занесло его на озеро, но он об этом молчал, как рыба. Мне что-то подсказывало, что не стоит задавать ему слишком много вопросов. Донхилл казался добродушным человеком, но я почувствовал, что его добродушие — всего лишь маска, под которой скрывалось глубокое недоверие ко всем малознакомым людям.
Выйдя с Баннерманном из полицейского участка и пройдя по широкой, но не мощеной главной улице два квартала в южном направлении, я остановился. Море отсюда не было видно, но его близость чувствовалась. Теплым летним днем в воздухе явно ощущался влажный солоноватый привкус моря, а если внимательно прислушаться, то можно было различить шуршание прибоя. Голдспи располагался на берегу узенькой речки, название которой мне не запомнилось, и при этом находился в низине, из-за чего не было видно моря.
— Ну, что там с вами? — спросил Баннерманн, когда я остановился.
Его матросы ушли вперед и уже, наверное, разместились в номерах единственной в поселке гостиницы. После всего того, что с нами приключилось, и самому Баннерманну было вполне естественно мечтать о горячем обеде и чистой постели.
— Идите дальше сами, капитан, — сказал я, указывая рукой вперед. — Я приду через несколько минут.
Баннерманн посмотрел на меня нахмурившись, и я поспешно добавил:
— Я хочу сходить в банк, пока он не закрылся. Будет нехорошо, если мы не сможем заплатить в гостинице за ужин, правда же?
В действительности это было лишь отговоркой. Я хотел остаться один. Мне нужно было время, буквально каких-нибудь несколько минут, чтобы собраться с мыслями и успокоиться. Еще у озера мне стало как-то не по себе, теперь же, после нашего разговора с Донхиллом, я чувствовал себя растерянным, как никогда раньше. Иногда дар, который я унаследовал от своего отца, казался мне настоящим проклятием.
— Может, мне пойти с вами? — предложил Баннерманн. — Я знаю обычаи местных жителей лучше, чем вы.
Я улыбнулся:
— Думаю, что я и сам смогу получить деньги по аккредитиву, капитан. Идите в гостиницу. И выпейте хорошего хереса за мое здоровье…
Баннерманн посмотрел на меня так, что я понял: он разгадал истинные причины моего поведения. Тем не менее, он кивнул и пошел быстрым шагом по пыльной улице.
Я смотрел ему вслед до тех пор, пока он не исчез за входной дверью гостиницы. Затем я повернулся и пошел — намного медленнее, чем Баннерманн — в противоположном направлении. Банк находился в самом конце улицы, до него было менее двухсот шагов, но я не особенно торопился туда попасть.
В этом городе было что-то не так.
Я не мог сказать, что именно натолкнуло меня на эту мысль. Я просто чувствовал, что Голдспи — не обычный полусонный рыбацкий городишко, каким он поначалу казался. Мужчины и женщины, попадавшиеся мне навстречу, были вроде бы абсолютно нормальными, а причиной удивленных, в какой-то степени даже недоброжелательных взглядов, которые они на меня бросали, была скорее моя разорванная, испачканная одежда, а не я сам.
И все-таки… Этот город скрывал какую-то тайну. Каким-то образом — я еще не мог даже предположить, каким — эта тайна была связана с О'Бэнионом и его погибшим товарищем.
Я вошел в банк и, пройдя в операционный зал, с любопытством огляделся по сторонам. Я был единственным посетителем, и, судя по испуганному взгляду кассира, выглядывавшего из окошка кассы, в это время он никак не рассчитывал на приход посетителя. Пока я подходил к окошку, испуг на его лице сменился сначала изумлением, затем пренебрежением, затем сомнением и, наконец, его лицо стало выражать смесь вышеперечисленных чувств. Когда я остановился перед ним, он невольно отпрянул, и я еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Казалось, он вообразил, будто я стану просить у него милостыню или же попытаюсь ограбить банк, и сейчас кассир лихорадочно размышлял, как ему лучше выкрутиться из этой ситуации, — неважно, на каком варианте я остановлюсь.
Впрочем, его чувства были вполне объяснимы, если принять во внимание мою внешность. По моему костюму, хотя он и полностью высох за последние сутки, все равно было видно, что в нем падали в воду, ударялись разок-другой о скалистые рифы и напоследок ползли несколько десятков шагов по песочному пляжу. К тому же мое лицо и волосы срочно нуждались в мытье.
