Сундук с проклятием. Чаша из склепа (сборник) - Белогоров Александр Игоревич (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
– Ну все, теперь порядок! – нарочито громко воскликнула Алина.
– Сейчас передохнем и пойдем дальше, – очнулся Пашка. – Нам надо к станции двигать…
– До станции ты… мы не дойдем, – Алина покачала головой. – Я думаю, надо спрятаться и дождаться нормальных людей.
Девочка машинально подобрала окровавленную вышивку и разгладила ее, словно прикидывая, не испорчена ли канва и можно ли будет завершить работу позже. Но, взглянув на нее, Алина ахнула: Пашкина кровь каким-то непостижимым образом легла такими пятнами, что его лицо на ткани выглядело абсолютно завершенным.
– Ты только посмотри! – воскликнула Алина.
– Живей чем в зеркале, – тихо и как-то равнодушно откликнулся Пашка, казалось, совершенно не удивившись. И вдруг ни с того ни с сего добавил: – Мы, кстати, на могиле бабки Акулины… Вот…
Алина отшатнулась. Ей захотелось отбежать в сторону, оказаться отсюда как можно дальше. Бояться вроде было совершенно нечего, но острое чувство, что они делают что-то запретное и опасное, находятся не в том месте, не покидало ее, словно посылая неясный сигнал тревоги. Наконец любопытство взяло верх, и девочка осторожно, словно опасаясь какой-то неприятной неожиданности, стала медленно обходить могилу вокруг, чтобы взглянуть на памятник. Захоронение находилось не в лучшем состоянии: за ним явно давно никто не ухаживал. Тем не менее памятник стоял прямо и совсем не покосился. Он выделялся среди деревенских могил, на которых чаще всего стояли обычные кресты. Камень казался неровным, но, приглядевшись, Алина поняла, что на нем выбит узор, точь-в-точь такой, как рамки на вышитых портретах. Она почему-то совершенно этому не удивилась, будто ожидала чего-то подобного.
– Говорят, бабка Акулина памятник заранее заказала, в городе, – нарушил тишину Пашкин голос. Нервы у девочки были так напряжены, что она вздрогнула и едва не вскрикнула. – Знала, наверное, что местные за ее могилой ухаживать не станут… Вот…
– Удивляюсь, что он вообще уцелел… – пробормотала девочка. – Если учесть, как ее здесь любили…
– Боялись, наверное, памятник трогать! – пояснил Пашка. – Как-никак грех. И вообще, как бы хуже не было… – туманно закончил он.
Алина вдруг почувствовала жалость к погребенной здесь одинокой женщине. Каково это: жить среди людей, которые тебя боятся и втайне ненавидят, считая ведьмой! А ведь она и сама оказалась в подобной ситуации. Вот только ей ничего не стоит уехать отсюда, а в те времена, много лет назад – кто знает, было ли это возможно… Поддавшись какому-то безотчетному чувству, девочка остатками бинта стала оттирать фотографию на памятнике, которую сейчас совершенно невозможно было разглядеть. Ее усилия не пропали даром. Вскоре уже удалось рассмотреть общие черты, показавшиеся странно знакомыми. Алина на несколько секунд замерла, пытаясь припомнить, где именно их видела, но, так ничего и не вспомнив, продолжила свою работу.
Пашка тоже заинтересовался фотографией. Он, так и не встав с холмика, повернулся и принялся вглядываться в изображение. Ему было любопытно: ведь бабку Акулину, о которой в деревне столько шептались и имя которой стало чем-то вроде местной страшилки, он никогда не видел.
Алина, начав работу из любопытства, втянулась в нее не на шутку и оттирала портрет на памятнике с таким усердием, словно увидеть лицо женщины на нем было для нее жизненно важным делом. В ее движениях даже появилось какое-то ожесточение. Девочка устала, с нее градом катился пот, но она упрямо продолжала работу. Изображение между тем становилось все более четким. Лицо проступало как сквозь мутное стекло, покрытое к тому же сеточкой трещин будто паутиной. И тут Алина вскрикнула и отступила на шаг назад. Она поняла, что видела это изображение в зеркале на крышке сундука.
– Ты в порядке? – заволновался Пашка, не усмотревший в тусклом портрете на памятнике ничего особенного.
– Ничего страшного. Просто показалось, – отрывисто ответила девочка и присела на соседнюю могилу. На этот раз ей было не до суеверных страхов; ноги просто отказывались ее держать.
– Ничего толком не разглядеть, – заметил Пашка, вглядываясь в портрет. – Дай-ка я немного потру!
Оглядевшись по сторонам и не найдя ничего более подходящего, он поднял многострадальную вышивку с собственным изображением и несколько раз провел ею по фотографии на памятнике. Потом взглянул на результат своей работы, и его лицо вытянулось и стало еще бледнее.
– Там это… Давай-ка пойдем отсюда, вот… – растерянно пробормотал он, старательно прикрывая фотографию.
– Ну-ка покажи! – Алина поднялась и снова подошла к памятнику.
– Там и смотреть-то нечего! – буркнул Пашка и покраснел. Он по-прежнему пытался загородить изображение.
– Покажи! – потребовала Алина.
– Ладно! – сдался Пашка. – Только лучше бы тебе туда не глядеть… Вот…
Мальчик убрал руку и отвернулся в сторону, словно происходящее его совсем не касалось. Алина взглянула на памятник и вскрикнула. На нее смотрело ее собственное лицо, четкое, как в зеркале. Девочка крепко зажмурилась, медленно досчитала до пяти и снова открыла глаза. Изображение никуда не исчезло. Это было уже чересчур. Алина почувствовала, как куда-то проваливается, и сопротивляться этому не могла…
Глава 14
Возвращение
Очнулась она от холода и неприятного колючего прикосновения. Потом узнала склонившегося над ней Пашку и поняла, что мальчик усердно трет ее щеки грязным снегом, который еще кое-где лежал в самых тенистых местах. Девочка рывком села. Голова кружилась так, что она едва не упала вновь.
– Ну вот, пришла в себя! – обрадовался мальчик.
– Долго я так провалялась? – поинтересовалась Алина.
– Минут пять, – ответил Пашка, предварительно пошевелив губами, словно производил в уме сложные подсчеты.
– Немало, – пробормотала девочка. Ей очень не хотелось опять вглядываться в памятник, но любопытство и желание разобраться во всем победили. Она искоса, словно тайком, поглядела на портрет на памятнике, втайне надеясь, что он принял прежний вид, а собственное изображение ей только почудилось. И действительно, к ее глубочайшему изумлению, с памятника вновь смотрел тусклый облик, который невозможно было даже толком разглядеть.
– Чудеса! Нечистая сила! – прошептал Пашка и несколько раз торопливо перекрестился.
– Ты ведь тоже это видел? – спросила сбитая с толку Алина.
– Угу! – мальчик кивнул. – Знаешь что, пойдем-ка отсюда, а то мы засиделись. Авось до станции и добредем…
– Подожди! – прервала его девочка. – Протри портрет еще раз!
– Зачем?
– Просто протри! Я хочу посмотреть!
Пашка, ворча что-то себе под нос, послушно провел канвой по портрету. С него опять смотрело Алинино лицо, только чуть более тусклое. Мальчик снова принялся креститься, а девочка, которую прошиб холодный пот, полезла в карман за платком и вскрикнула.
– Что с тобой? – озабоченно поинтересовался Пашка.
– Палец уколола! – Алина с досадой посасывала указательный палец, на котором выступили алые капельки. – Совсем про эту иголку забыла!
Девочка расстегнула куртку, осторожно вытащила из подкладки иглу, которая совсем недавно была для нее последним средством самообороны, и с досадой швырнула ее в сторону памятника. Раздался треск.
Ребята оглянулись и дружно ахнули. Памятник, еще недавно казавшийся таким крепким, раскололся на части и теперь представлял собой жалкие обломки. От портрета на нем и вовсе остались такие мелкие осколки, что невозможно было понять, что на них когда-то было изображено.
Алина потянулась вперед и вдруг рухнула на землю. Какая-то сила не давала ей даже поднять голову. Девочке казалось, будто на нее навалился кто-то тяжелый. Пашка суетился рядом, пытаясь ее поднять, но у него не получалось оторвать ее от земли даже на миллиметр. Алина слышала его голос, доносившийся глухо, как сквозь вату. Кажется, он собирался поднимать ее с помощью рычага. Если бы у нее были силы, она бы рассмеялась, настолько нелепой представлялась подобная картина.
