Финт хвостом (сборник) - Вейд Сьюзан (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗
иначе у нас ни малейшего шанса.
Он высказал то, о чем подумывал и сам Хендерсон, причем он так устал, что в эту ночь все же заснул рядом с Блуром в двухместной палатке, а когда проснулся, уже под утро, Блура не было рядом. Вчерашняя смена лидера — если таковая вообще имела место — теперь не имела значения. Блур ушел выслеживать кроликов и мышей и потрошить их голыми руками. Или просто спрятался где-то поблизости и наблюдал за Хендерсоном из-за деревьев. Может быть, он и вправду искал дикую кошку, но тут было слишком уж много таких «может быть»: Хендерсона это уже достало. Если он прав и Блур знает об их отношениях с Элизабет, Элизабет должна как-то узнать об этом; иначе она окажется в очень невыгодном положении, когда Блур вернется в Госфорт.
Но тут на мили вокруг нету ни одного телефона. Единственное, что Хендерсон мог сделать, — это вернуться к машине и убраться отсюда к черту. Путь до Ньюкасла займет не больше двух часов. Он мог бы быть у нее — быстрый взгляд на часы — уже к семи утра. Пусть даже для этого ему придется формально украсть машину Блура. Но цель оправдывала средства. Теперь Хендерсон уже не сомневался, что Блур все знает.
Он принялся лихорадочно упаковывать рюкзак, вдруг испугавшись, что Блур вернется и застанет его за этим занятием, но тут ему в голову пришла одна дельная мысль: он напишет Блуру записку, мол, проснулся, тебя нигде нету, пошел искать. Он взял только самое необходимое, распихал по карманам и выскользнул из палатки. Записка могла бы дать им дополнительный час или два — вполне достаточно для того, чтобы Элизабет упаковала сумку и убежала с ним. Если, конечно, она захочет с ним убежать. Вариант далеко не идеальный, но у нее хотя бы будет выбор.
Первую сотню ярдов он крался между деревьев на тот случай, если Блур был поблизости, а потом перешел на бег. Было еще темно, и Хендерсон удивился, насколько четкие следы они оставили вчера — идти по ним было легко. На вершине холма он остановился как вкопанный. Сердце бешено колотилось в груди, пот заливал глаза. Буквально в двадцати ярдах от него сидела кошка: уши прижаты к голове, а хвост колотит по мягкому лесному ковру. Дикая кошка. Она оскалила на Хендерсона свои белоснежные клыки, а потом развернулась и исчезла, растворившись в сумраке. Когда Хендерсон вспомнил о том, что ему нужно дышать, он почувствовал себя счастливым. Эти мгновения близости с таким грациозным и сильным зверем были словно бесценный дар. Он вдруг преисполнился искренней благодарности, что они с Блуром не встретили дикую кошку. Он сам не смог бы ее убить, но он был бы не в силах остановить Блура.
Дикая кошка исчезла и предоставила Хендерсону возможность исчезнуть тоже. Он скользил между стволами деревьев как призрак, поглядывая на холмы справа и на темное небо, которое уже начало потихонечку освещаться мягкими красками рассвета. Он бежал вперед, просто бежал, ни о чем не задумываясь; и то ли у него было более развитое чувство направления, чем он привык думать, то ли сработали некие силы, которые человек мобилизует в себе в стрессовых ситуациях, но как бы там ни было — он выскочил из леса как раз в нужном месте, и лес как будто сомкнулся за ним. Блуровский «мерс» поблескивал в лучах рассвета. Хендерсон наклонился и достал ключи из тайника под задним крылом, чуть не выронил их от волнения, резко распахнул дверь, завел двигатель и с ревом сорвался с места. Гравий взметнулся из-под колес в темноту леса, который уже удалялся в зеркале заднего обзора. Где-то там, в лесу, остался Блур — сидел в палатке и ждал возвращения Хендерсона. Во всяком случае, ему очень хотелось на это надеяться.
В доме было тихо. Дом стоял вдали от дороги и был защищен высоким забором, поэтому приходилось прислушиваться, чтобы различить шум проезжающих мимо машин. Хендерсон позвонил в дверь, но никто не отозвался. Он обошел дом и увидел, что дверь на кухню не заперта. Он позвал Элизабет, но в ответ услышал лишь стук собственного сердца. В кухне было чисто, как будто здесь вообще не завтракали. Часы на стене показывали 9.25. Хендерсон приехал чуть позже, чем рассчитывал. Элизабет уже должна была встать и позавтракать, хотя в отсутствие Блура она могла изменить привычный распорядок.
Хендерсон прошел в прихожую, осторожно касаясь перил, как будто они были сделаны из фарфора.
— Элизабет, — позвал он еще раз и сам испугался, как хрипло звучит его голос. Лицо горело, а внутри все как будто завязалось в тугой и болезненный узел.
Пару секунд он постоял на лестнице. В доме царила мертвая тишина. Хендерсон почувствовал дуновение сквозняка на шее, и странная судорога прошла по затылку, так что волосы встали дыбом. Он подошел к спальне Элизабет, толкнул дверь и застыл на пороге.
В мельтешении сумасшедших мыслей и тошнотворного осознания он вдруг понял, что уже подсознательно знал, ЧТО именно он тут найдет. Он приблизился к кровати, стараясь устоять на дрожащих ногах.
Он взял ее на руки, стараясь не прижимать слишком сильно, чтобы не разошлись швы. Потом сел на кровать и с бесконечной щемящей грустью подумал, что эту женщину он мог бы по-настоящему полюбить, если уже не любил. Только теперь он позволил себе признаться, что подсознательно он всегда хотел, чтобы она ушла от Блура. К нему. И вот теперь он смотрел на нее — на морщинки вокруг глаз, на перекошенный рот, — он представлял Блура за работой. Он слегка разжал объятия.
Уже потом, у ворот в сад, он найдет большой узел с упакованными останками. Ткань будет влажной и липкой, но он все-таки развернет ее, чтобы посмотреть на то, что внутри. Он возьмет это на руки и станет укачивать, не обращая внимания на резкий запах и сочащуюся жидкость.
Но это будет потом, а пока тусклое солнце медленно плыло по небу за рваными облаками. В доме стояла тишина, и только кровать тихонько поскрипывала наверху — кровать, на которой сидел Хендерсон, раскачиваясь взад-вперед.
— Кертин мне говорил, что именно с этого он и начал, — сказал Блур.
Хендерсон весь напрягся, но не отпустил ее. Он повернул голову и увидел Блура. Он стоял в дверях и прижимал к груди скользкую тушу. Слезы текли у него из глаз, а сами глаза были отравленными и пустыми.
— Делал чучела тех, кого он любил — его собачек и кошек, — потому что не мог смириться с тем, что они от него уходили. Наверное, с животными это все-таки по-другому, —
добавил он безразлично. — Чья она теперь, как ты думаешь? У кого из нас она настоящая?
Хендерсон провел пальцем по коже, туго натянутой на том, что когда-то было плечом живой женщины.
Это и было его ответом.
Кэйт Коджа, Барри Н. Мальзберг — ДАНЬ ОБЫЧАЮ
Шлюхину коту диагностировали кошачий диабет. Но может, думала шлюха, все дело в плохой кормежке, или в жаре, или в холоде, или в холодной кошачьей коробке, или в запахе квартиры — пешком на третий этаж в Адовой Кухне: переставляй ноги и через минуту, две минуты, десять минут тявкаешь, как щенок, пищишь, как котенок, трешься, как жернов. Ты катишь, что каток, Джек, щелкни резинкой, потом бумажником. Всегда надо заставлять платить заранее, если не заплатят заранее — вообще не заплатят, и кому это нужно? Кому нужно — им нужно, вот кому: на кровати, на полу, что твой ленч, проблеск и сверкание, заикание, глухой удар, холод, как пролитый опиум сердца, и шлюхин кот на краю подоконника, настоящего, мраморного, растрескавшегося, щербато-мраморного, розового, как надменный кошачий язычок, вылизывающий гениталии, розового, как зудящая пизда, розового, как внутренняя сторона ее собственных иссушенных век, когда, как в это утро, она не спала всю ночь.
Не так уж она была занята, нет. И очередь не стояла в квартиру на третьем этаже без лифта, очередь в нее: нет и нет, и нет, и вообще какая разница? Дни без работы — медленные дни, но они всегда находят ее, тупые, жалкие мужики, даже самым тупым мужикам под силу такое. Может, чуют ее запах, может, находят ее, как кот в темной кухне находит таракана. А как выследят, как найдут ее, что? Гадко-липко, малюсенько-крошечно, и все, что им нужно, это минет, все, что им нужно, это поглядеть на еще одну пизду. Ночью все кошки серы, кроме тех, что не серы. Она перестала трахаться в машинах, когда это стало слишком опасно, по той же причине она всегда заставляла мужиков надевать резинку. Она не любила того, что опасно — вроде кошачьего диабета.
