Иона - Герберт Джеймс (бесплатная регистрация книга txt) 📗
Келсо застонал, и это могло быть последнее возражение, но его рука протянулась ей за спину и прижала еще сильнее. Он потерся об нее, придавив своим телом, и она отвечала ему, ее руки скользнули вдоль спины к его ягодицам, притягивая к себе. Элли почувствовала, как он трогает ее груди, сначала грубо, а потом нежно, ласково поглаживая. Он целовал ее, и яростные сначала поцелуи тоже стали нежными. Их теплые, влажные губы прижались со сдержанной мягкостью, и ее язык, скользнув меж зубов, стал жадно искать его язык. Потом его рот снова стал жестким, требуя и получая ответное давление, и от возбуждения у обоих захватило дыхание. Его губы двинулись ниже, к ее шее, потом к груди. Они задержались там, и Элли почувствовала, как ее соски затягиваются к нему в рот, как они повлажнели от легких касаний языком. Она прижала его голову и застонала от наслаждения. Его руки, лаская, нащупали ее бедра, одна ладонь просунулась между ними, коснувшись волос, пальцы нырнули между ног, найдя влажный вход.
Элли протянула руку, его член был горячим и твердым, прикрытым мягкой кожей, жаждущей, чтобы ее сжали. Он был большой, и это вызвало в Элли острый прилив возбуждения; она хотела наполниться им, хотела быть пронзенной и пригвожденной им к постели, чтобы оказаться совершенно беспомощной. Двумя руками она схватила и потянула его в себя, и Келсо уступил, приподняв тело над ней. Ее ноги раздвинулись еще шире, колени приподнялись, и по телу пробежала дрожь, когда он погладил ее ляжки, намеренно усиливая предвкушение наслаждения, прежде чем кончиком члена коснуться мокрых внутренних губ. Элли ввела его внутрь, и теперь его руки приняли вес тела, создав пространство для большей свободы движения, избавляя девушку от мешающей наслаждению тяжести и боли. Элли вобрала его жадно, ее проворные пальцы тянули член на всю длину, требуя все, пожирая его, пока он не оказался глубоко внутри и волосы на лобке у него и у нее не соединились. Она закричала и, подняв ноги, обхватила Келсо руками и ногами, подобно тому, как ночные лепестки закрываются вокруг тычинки.
Сначала они двигались друг в друге медленно, смакуя сладостное трение; Келсо вытаскивал член почти до конца, прежде чем заставить его снова нырнуть в только что покинутую пустоту, заставляя Элли стонать и вздыхать при каждом погружении. Движения становились все быстрее, и Элли больше не могла продлевать ожидание оргазма, для более ленивой любви найдется время потом. Она крепко прижала Келсо, ее ноги отпустили его и уперлись в постель, отталкиваясь, чтобы усилить напор. Келсо чувствовал давление собственной крови, дикое возбуждение, невероятное напряжение, кипение внутри, которое должно было найти выход. Оба закричали, когда их тела содрогнулись наконец в бессчетных конвульсиях наслаждения. После пришло изнеможение, возбуждение постепенно спало, пока не прошло совсем. Их движения ослабли, страсть растворилась в иссушающей силы неге. Келсо своим весом давил сверху, и ей нравилось это. Элли погладила его спину, пальцы пробежали по густым волосам, спадавшим ей на шею. Она хотела что-то сказать, когда вдруг окна вагончика задребезжали.
Келсо оттолкнулся от нее и сел на постели, его тело бледной тенью вырисовывалось в темноте. Дребезжание усилилось, и тихо, потом сильнее начали вибрировать стены. Вокруг вагончика словно кружился невидимый вихрь, но не слышалось ни шума бури, ни свиста ветра. Приподнявшись на локте, Элли схватила Келсо за руку. Вибрация превратилась в тряску.
— Что это, Джим? Что происходит?
Она вцепилась в него, но он словно не замечал.
И вдруг все прекратилось.
И на них навалилась тишина.
Потом Келсо застонал:
— Нет, о, нет, нет...
11
Их остановил забор.
— Здесь, — сказал Келсо, сверившись с развернутой картой. — Здесь начинается участок Эшли-холла.
Узкий ручей был перегорожен деревянным забором пяти футов в высоту, берега соединяла толстая перекладина, поддерживаемая вертикальными стойками.
— И этот забор идет вокруг всего поместья? — спросила Элли.
— Думаю, да. Во всяком случае до берега реки. Ближе к дороге он упирается в кирпичную стену.
— Так что же нам делать?
— Перелезть. Сначала перелезу я и осмотрюсь — вчера при встрече со Слоденом я не заметил никаких признаков сторожевых собак, но удостовериться не помешает. Ничего, подождешь немного?
— Конечно.
Она тут же пожалела о поспешном ответе, но ее начинало раздражать его отчужденное поведение после проведенной вдвоем ночи.
— Хорошо, — сказал Келсо, бросая сумку на траву.
Схватившись за верх забора, он вскочил на него и через несколько секунд скрылся, поглощенный густой листвой по ту сторону. Элли, усевшись на сумку, прислонилась спиной к штакетнику. Трава была сырая, в воздухе висел туман. Девушка подняла воротник и взглянула на небо, на серые набухшие тучи, предвещавшие бурю.
Почему он так странно ведет себя? Ночью в постели она ощутила истинную близость с ним, и не только физическую. Воедино слились не только их тела, а словно что-то глубинное внутри них вышло наружу, встретилось и перемешалось. Это не могло быть просто игрой ее воображения, Элли знала, что он ощущал то же самое. Но когда вагончик прекратил свое странное сотрясение, Келсо отвернулся, и вскоре его низкие стоны перешли в угрюмое молчание. Элли тогда проверила окна, и, насколько могла судить, снаружи никто не прятался. Вернувшись в постель, она спросила Келсо, в чем дело. Ее собственный разум успокоился на мысли, что это по-видимому ветер тряс вагончик, хотя она и не слышала ни звука. Но другого объяснения не было. Келсо тогда не ответил ей; он свернулся в постели, подтянув к себе колени и ссутулив плечи. Она скользнула к нему и, прижавшись к его спине, натянула на обоих одеяло. В конце концов он повернулся и обнял ее, но по-прежнему не хотел говорить. Элли уснула в его объятиях, но утром обнаружила, что Келсо уже встал.
Он был в кухонной секции и курил, глядя в чашку с недопитым кофе. Хотя их беседа за завтраком протекала вроде бы как обычно, Элли чувствовала его отдаленность, его поглощенность собственными мыслями. Почему-то — сама не в состоянии объяснить почему — она не упоминала о событиях прошедшей ночи и о возникшей между ними отчужденности. Девушка чувствовала себя уязвленной, но старалась не показывать этого. Его отчужденность усилилась во время их долгого пути вдоль ручья; Келсо словно избегал ее взгляда и лишь время от времени, когда местность становилась труднопроходимое, помогал ей. Под конец терпение Элли иссякло и она уже была готова поссориться с ним из-за его странного отношения, но тут они увидели пересекающий ручей забор. Момент был упущен, теперь оставалось только сидеть и внутренне кипеть. И все же в Келсо была какая-то ранимость, которая невольно усмиряла ее ярость. Хотелось поддержать его, вывести наружу эту подспудную печаль, которая никак не согласовывалась с другой гранью, другой частью его натуры — приветливой, свободной. И страстной. О, да, в нем была страсть! В Келсо словно заключались два человека — один дружелюбный и веселый, другой мрачный и угрюмый. Какая чертовщина сделала его таким? Может быть, ему нужен хороший психиатр, который поможет снять чувство вины? Похоже, дело в этом и заключалось: он действительно верит, что несет ответственность за чужие несчастья. И, может быть, в этом и кроется причина его странного поведения с ней? Он думает, что принесет ей беду? О, Боже, ему действительно нужна медицинская помощь!
— Эй!
Элли быстро обернулась на шепот и увидела сквозь штакетник Келсо.
— Ты напугал меня!
— Извини. Здесь все чисто. Тебе помочь перелезть?
— Сама справлюсь.
Элли встала и перебросила сумку через забор. Келсо поймал ее и подождал, пока девушка перелезет. Он удивился, как в два мгновения она оказалась наверху. Но взглянув на него сверху, Элли потеряла равновесие, и Келсо подошел, чтобы поймать ее.
Он продолжал ее поддерживать, и девушка незаметно улыбнулась: она только прикинулась, что потеряла равновесие. Элли посмотрела на него, и Келсо, поколебавшись, поцеловал ее. Его поцелуй был с привкусом горечи отчаяния, но его нежелание восстанавливать близость отношений прошедшей ночи таяло от требовательной страстности ее тела, ее губ, щек, покрытой синяками и горящей шеи...
