Рассказы. Часть 1 (ЛП) - Кэмпбелл Рэмси (книги бесплатно читать без TXT) 📗
Он прошел мимо пустующего справочного стола в направлении музыки. После минуты блуждания впотьмах по коридору он оказался в бальном зале. За пыльными стеклянными дверями свет шел только от высоких фрамуг, но пары вальсировали по голому полу под музыку, которая, как ни странно, казалась еще более далекой. Их лица были серыми пятнами в полумраке. Это должно быть какой-то праздник для стариков, говорил себе Слэйд, так как больше половины танцующих были лысыми. Он направился обратно в приемную, не желая их беспокоить.
За пределами светлого треугольника темнота была почти непроглядной. Он мог различить только дальний край справочного стола. Кто-то похоже скорчился возле стула за этим столом. Если некто упал туда, то Слэйду следовало посмотреть, что с ним случилось, но поза тела была настолько невообразимо нелепой, что он решил, что это манекен. Танцоры все еще медленно кружились, все время в одном направлении, словно не собираясь останавливаться. Он внимательно осмотрелся и заметил полоску света в конце коридора… щель под дверью.
Она должна вести в парк. Он почти побежал по ковру к двери. Она была открыта потому что была повреждена вандалами: наполовину снята с петель, и ему пришлось потрудиться, чтобы приподнять ее над складками ковра. Слэйд подумал, что придется возвращаться через это здание и навалился на дверь с такой силой, что она порвала сгнивший ковер. Он пролез в проем, с трудом протиснув голову, и побежал.
Ему так хотелось поскорее убраться подальше от причиненных им разрушений, что сначала он едва смотрел, куда направляется. Самое главное — никого поблизости не было. Он пробежал около сотни ярдов между старинными домами, прежде чем задался вопросом, куда могла подеваться толпа, которую он видел из окна отеля. Слэйд неуклюже остановился и начал озираться по сторонам. Он уже был в парке.
Видно было, что город старались сохранить. Скопления трех и четырехэтажных домов с надписями на крышах беспорядочно стояли тут и там. И теперь он не мог прочитать надписи, даже те, что смотрели на него; возможно, их повредили вандалы… многие окна были разбиты… или не застеклены. Если бы не карусель, которую Слэйд увидел между домами, он мог и не понять, что находится в парке.
Слэйда беспокоило не столько запустение, сколько ощущение, что город все еще пытается меняться, пытается жить. Если его дом затронули эти изменения, Слэйд не был уверен, что хочет увидеть его, но не мог уехать, не взглянув. Он пробрался через обломки между двумя кварталами.
Небо было темнее, чем когда он входил в ратушу. Сгущающиеся сумерки замедлили его шаг, как и открывшийся вид парка. Два опрокинутых столба, каждый с улыбающимся ртом на конце, должны были, видимо, поддерживать экран. Возможно, секция винтового спуска, забитая грязью — Это всё, что было доставлено, хоть он и ввинчивался прямо в землю. Слэйд хотел знать, какие аттракционы кроме карусели были закончены, и сердце подпрыгнуло у него в груди, когда он понял, что уже несколько минут идет мимо ярмарочных представлений. Они были в домах, и там же была толпа.
По крайней мере, он предположил, что это игроки сидели вокруг ведущего бинго на площадке дальше по улице, хотя силуэты в темноте были таки неподвижны, что он не мог быть уверен. Слэйд предпочел не рассматривать их поближе, а тихо пройти мимо. Карусель осталась позади, и он решил, что относительно ясно помнит дорогу туда, где должен быть его старый дом. Но вид подземелья в следующем оскалившемся участке улицы заставил его замереть на месте.
То было не подземелье, то была камера пыток. Полуголые манекены были прикованы к стенам. На их шеях висели таблички: один был НАСИЛЬНИК, другой РАСТЛИТЕЛЬ ДЕТЕЙ. Женщина с кудрями, похожими на червей, пронзала подмышку одного манекена раскаленной докрасна кочергой, мужчина в матерчатой кепке вырывал своей жертве зубы. Все персонажи, не только жертвы, были абсолютно неподвижны. Если это по чьему-то замыслу было восковой скульптурой, Слэйд не мог понять его. Он смотрел так пристально и так долго, что уже казалось, фигуры пошатываются, не в силах сохранить позу, когда он услышал, как что-то оживает позади него.
Ему показалось, что мгла, в которой утопали его ноги, превратилась в глину. Даже если бы звуки не были такими громкими, он предпочел бы не видеть, что их производит: слабое свистящее дыхание, скрежет и стук, словно огромное сердце пытается ожить. Он заставил свою голову повернуться, со скрипом в шее, но сначала заметил только, как темно стало вокруг, пока он был поглощен видом подземелья. Он заметил движение чего-то размером с дом между размытыми контурами зданий и весь сжался внутри себя. Но это была всего лишь карусель, тяжело вращавшаяся в темноте.
Слэйд не смог посмеяться над своим страхом. Лошади двигались так, словно им было трудно подниматься и они стремились поскорей упасть обратно, и, наконец, им это удавалось. Верхом на них сидели люди, и теперь он вспомнил, что замечал их и раньше, а в таком случае они сидели неподвижно: дожидаясь темноты? Они никуда не шли, они не представляли для него угрозы, он мог не смотреть на них и направиться домой… но когда он отвернулся, он отскочил, так резко, что чуть не упал. Мучители в подземелье шевелились. Они поворачивали головы в его сторону.
Он не мог разглядеть их лиц, и видимо не только из-за темноты. Он начал опускаться на корточки, как будто мог спрятаться от них, он был готов зажмурить глаза, словно бы это сделало его невидимым, как он верил в детстве. Слэйд бросился в сторону, долой с чьих-либо глаз, и побежал.
Ночь становилась все темнее, но он мог видеть больше, чем хотел бы. Один квартал неосвещенных домов был превращен в тир, однако он не сразу сообразил, что шесть отделенных голов, кивающих в унисон, служили мишенями. Должны были, хотя бы потому что у всех шести было одно и то же лицо… лицо, откуда-то ему знакомое. Спотыкаясь, он миновал головы, которые наклонились к нему из тьмы за силуэтами стрелков, целившихся в них. Слэйд почувствовал, что головы умоляли его вмешаться. Он так отчаянно желал отдалиться от навязчивого смятения, что чуть не свалился в канал.
Он не заметил его сразу, поскольку участок был огорожен и образовывал туннель. Вероятно, Туннель Любви: гондола выплывала из заросшего входа, издавая звук приглушенного выхлопа и запах злокачественной опухоли. Слэйд мог различить только головы влюбленных в гондоле. Они выглядели так, будто не видели дневного света несколько лет.
Он подавил крик и ретировался вдоль канала, по направлению к главной улице. Пока он крался по заросшей каменной кромке канала, размахивая руками, чтобы сохранить равновесие, он вспомнил, где видел лицо мишеней: на фотографии. Это было лицо владельца парка. Тот умер от сердечного приступа вскоре после того, как обанкротился, а разве обанкротился он не после того, как уговорил горожан вложить деньги? Слэйд начал отчаянно бормотать извинения за весь вред, который он возможно помогал причинять городу, если это вызвало гнев кого-то, кто мог его сейчас слышать. Он только делал что мог для города, он сожалел, если все пошло не так. Все еще беззвучно извиняясь, Слэйд перебрался с кучи обломков на мост, по которому главная улица пересекала канал.
Он бежал по неосвещенной дороге, мимо ратуши и звуков беспощадного вальса во тьме. Пекарь в фартуке обслуживал посетителя, совершая те же движения почти наверняка перед тем же покупателем, и Слэйд почувствовал, что каким-то образом виноват, как будто он должен был принять предложение света. Он не должен сбивать себя с толку, он должен добраться до машины и ехать, ехать куда угодно, пока не выберется из этого города. Ему пришло на ум, что все, кто мог уехать из этого города, так и сделали… а затем, когда он увидел свою машину, он вспомнил про слепую женщину в отеле.
Он не может бросить ее. Она должно быть не знает, что случилось с городом, что бы это ни было. Она даже не включила свет в отеле. Он отчаянно протиснулся через вращающиеся двери, которые показались ему проржавевшими и хрупкими, и ворвался в приемную. Он ухватился за край двери, чтобы успокоится, пока его глаза привыкали к мраку, который клубился, порождая сгустки тьмы. Служащая стояла за своей стойкой, постукивая по подбородку в такт ей одной слышной мелодии. Он отложила бумаги и подняла голову:
